С Ниной я познакомилась в Крыму, в санатории «Горный», что недалеко от Ливадии, и надо сказать мне повезло, - живя в двухместном номере, мы как-то сразу «узнали» друг друга, с интересом говорили о многом, она часто соскальзывала к рассказам о своей жизни, - а такое бывает мне самым интересным, - и по привычке вечерами в планшет я записывала то, что казалось наиболее любопытным, - авось пригодится. Когда расстались, моя прежняя сожительница не звонила мне, - я же первой этого не делаю, боясь быть навязчивой, - присылая лишь к праздникам СМСки. Но вот недавно услышала её голос. И то был взволнованный монолог, который и «прозвучит» в конце рассказа, но пока - немного, из когда-то записанного о ней.
Мы сидим у моря на валуне. Нина молчит, а я, посматривая на её профиль со свисающим завитком тёмных волос, думаю: «Красивое у неё лицо, но вот волевые морщинки у рта уж слишком нахально старят её лет на десять. Посоветовать почаще улыбаться?» Но она вдруг оборачивается ко мне:
- Ты знаешь, в молодости у меня было много поклонников, могла выбирать, и за некоторых вроде бы уже готова была замуж выйти, но... – Засмеялась: - Но вначале словно проверку им устраивала... Нет, не на преданность, а на... - Качнула головой: - Ой, даже и теперь не знаю на что? Но хотелось, чтобы непременно сделали то, о чём просила, вот тогда бы и... Например? А вот тебе пример… и с тем, кого вроде бы больше всех любила. - Помолчала, улыбнулась: - Помню, пришел он к нам... зима как раз была, морозы, а я и говорю: «Сашь, хочу розу. Может, подаришь?» Конечно, теперь розу подарить – не проблема, но в те времена... И что он? Да принёс. Со словами: «Понимаешь... ехать за настоящей розой в областной центр... Подожди-ка до лета.» И протянул мне бумажную... Конечно, взяла. И спасибо сказала, но с этого дня как-то стала таять моя влюблённость, хотя Сашка и красивый был. - Замолкла. Посидела с минуту, но словно встрепенулась: - А с Никитой посложнее история была, тот умнее других был. - Коротко вздохнула: - Но выпивал... Нет, не часто, но когда случалось!.. А из-за того, что... как говорил, «не могу себя найти». И подсказала я ему поступить в пединститут, даже заниматься с ним стала... Да, поступил, но продержался там только год. Исключили. И он, поняв, что не выдержал мой экзамен, сам отошёл от меня и куда-то уехал. - Загрустила, махнула рукой: - А-а, да и другие не брали даже невысокие барьеры.
И Нина встала, шагнула к набегающим и набегающим волнам.
… Она смотрит в тарелку:
- Да нет, он скандальным не был, на своём не настаивал, но... - Ложкой собирает оставшуюся манную кашу в холмик: - Но иногда... и всё чаще мне думалось: ох, лучше б скандалил, а то... – Резко отодвинула тарелку: - В общем стал с годами мой муженёк... - Кивнула на кашу, усмехнулась: - скучным, как эта самая каша, которая всегда одинаковая. Бывало, что ему не предложишь, сразу и начнёт: «А, может, не нужно?», «А, может, обойдёмся?» И даже не помню, чтобы сказал: да-а, интересно, давай-ка попробуем! – Нина взяла чашку с чаем, дотронулась до булочки: - Свеженькая... даже еще тёпленькая. И с корицей... Люблю. - Откусила, запила чаем: - Неплохо нас кормят, да?.. Ну, если для тебя «слишком обильно», то не ешь, а по мне... – Опять – булка, несколько глотков чая: - Помню, когда моим двойняшкам было уже по пять, захотелось их к морю отвезти, на солнышке отогреть, ведь у нас-то в Воркуте лето короткое, да и то... то дождь, то ветер. - Посмотрела в окно, заулыбалась: - Благодать-то какая сегодня! И море не то, что вчера. Синее-синее! – Но улыбка вдруг растаяла, она вздохнула: - Ну, вот... Захотелось на юга их отвезти, сказала ему, а он: «А может, через годик или два?»… Да нет, не взорвалась я тогда, еще молодая была, любила его и не хотелось ссориться. Поэтому только бате пожаловалась, а он сгрёб моих ребят, да и отвёз в Сочи... А что мой? Да ничего. Будто так и надо.
… По широкой лестнице спускаемся к морю.
- А тебе никогда не хотелось взлететь и парить, парить над морем... ага, чайкой, и чтобы ветерок под крыльями щекотал. - Взглянула, засмеялась: - Ну, не щекотал, а просто перебирал пёрышки... Конечно, конечно, ветерок можно ощутить и на земле, не взлетая, но там... - Взмахнула руками: - над морем совсем другое. Там – свобода... Ну, как почему на земле не ощущаю? Ведь работа, семья, дети, родственники, знакомые, и к каждому привязана ниточкой, которую не оборвать, а значит... - Кивнула на скамейку: - Присядем?.. Знаешь, может, я какая-то неправильная, но после того, как еще в юности прочитала «Маленького принца»*... теперь уже и не вспомню, о чём там было, но одно запомнилось... врезалось, и на всю жизнь, что мы ответственны за тех, кого приручили. И не только врезалось, а так и жила... живу, поэтому и свободной себя не ощущаю... Говоришь, «свобода – осознанная необходимость»? И кто сказал?.. А-а, ну, если - философ... - Посмотрела в сторону моря. Помолчала, вздохнула: - Понимаешь в чём дело... - Улыбнулась грустно: - Эта самая ответственность всё же сковывает... сковывала, и не только меня, но, может, и его... Да мужа, которого... - Коротко взглянула, усмехнулась: - Которого про себя звала Застень... Чего смеешься? Застенем и был. Но если бы меньше терпела эти его «А, может, не нужно?» «А, может, обойдёмся?», то стал бы другим человеком, а то... - Вынула бутылочку с водой, глотнула: - А то ничего ему не надо было, кроме своей любимой работы... А художником-оформителем в институте был. И хорошим... мог бы по службе расти, чтоб зарплата побольше была, но не хотел, и как что: «А, мне и этого хватет». Ему!.. хватет, а что детям не на всё хватало, так... (Еще глоток.) Помню, прожили мы с ним уже лет двенадцать, дети подросли, надо их как-то получше одеть-обуть... перед этим-то всё для них сама шила-перешивала-вязала, вот и сказала ему, а он: «Зачем «получше»? Пусть ходят, в чём и ходили.» И пришлось опять сыну куртку шить... как и дочке. Как ты думаешь, кто из нас был правее? Я, которая по двум работам моталась и молчала, или он, который... тоже – молчал... Не знаешь. Вот и я... и до сих пор не знаю. - Махнула рукой: - А, что теперь говорить! – Сунула бутылочку в сумку, помолчала: - Но иногда... и даже всё чаще думается: а, может... а всё же надо было на него поднажимать, заставлять?.. Говоришь, после тридцати лет исправить людей невозможно и только бы семью разрушила? Может быть, может быть... – Покачала головой: - А дети его любили... ох, как любили! И вроде бы не замечали этой его... ну того, что он был вроде как третьим моим ребёнком, которого тоже надо было... – Усмехнулась: - И как что, о чем-нибудь просили меня, а не его.
Нина встала, шагнула к ступенькам.
… Вечереет. Мы сидим на песке опустевшего пляжа.
- Вот ведь как получается! Жизнь идёт к закату, как... – Кивнула на солнце, наполовину соскользнувшее в море: - А всё еще хочется копаться в прожитом, чтобы... – Усмехнулась, развела руками: - А что «чтобы»? Разве можно что-то вернуть и прожить по-другому?.. Как «по-другому»? А так... – Зачерпнула горсть песка, стала пересыпать с ладони на ладонь: - Не показывать мужу, что ты можешь сделать и то, и другое, а то я с самого начала... Помню, в первые наши дни забарахлил утюг, а я и говорю: посмотри, мол, что с ним? И раз сказала, и два... Нет, будто не слышит. Ну, села и отремонтировала. Думала, что устыдится, а он только удивился и всё. - Зажала песок в кулаке: - С тех пор и пошло... и пришлось становиться сильной, чтобы... Правильно делала? Может быть, может быть. – Разжала кулак, меж пальцев потекла тоненькая струйка. – Но почему теперь, когда почти всё позади... - Посмотрела в глаза: - Скажи, почему так хочется быть другой?.. А такой. Слабой! И просто склонить голову на сильное плечо, забыть обо всех тех ниточках, которые от той самой «осознанной необходимости»... - Потёрла ладони, стряхивая песчинки: – И это... как наваждение! – Согнула ногу, обняла колено сцепленными пальцами. - А, может... Давно это было, еще до замужества. Ехала я раз в поезде к тетке в Луганск и соседями на боковом сиденье оказалась простенькая молодая пара... наверное, деревенские, и она была такая миленькая, тихая и беременная, а он... Как же он ухаживал за ней! Кажется, что никого в купе не замечал кроме неё и только ждал, когда она попросит о чём-либо, а когда это случалось, то с какой же радостью бросался исполнять! А она лишь благодарно улыбалась ему... – Опустила голову, помолчала, кивнула на почти закатившееся солнце: - Красивое небо, да? «О свет прощальный, о свет прекрасный...» - Улыбнулась смущенно: - Дальше не помню, но: «Ты греешь душу мечтой напрасной, печалью нежной...» - И махнула рукой: - А, ладно... – Весело усмехнулась: - Наверное, думаешь: и зачем она рассказала о той паре в поезде, да?.. Не думаешь. А рассказала потому, что часто вспоминаю ту пару… её, тихую, мило улыбающуюся и его... сильного, заботливого, нежного… когда вижу по телевизору разных там феминисток, воюющих за свои права, трясущих плакатами за права голубых и трансгендеров, красоток, демонстрирующих свои прелести, да и тех, что обвиняют поклонников в домогательствах… Так вот, когда смотрю на них, думается: и зачем они - всё это?.. что, разве такими должны быть женщины?.. Да, конечно, и таких кто-то любит, но... – Встала, выпрямилась: - Но мне кажется, что быть сильной женщину вынуждает мужчина, а сам... - Отряхнула песок с джинсов: - А сами мечтают о слабых, о тех, которые смягчают их сердца, создают уют не только в домах, но и в душах».
Нина позвонила, и на смартфоне я узнала её не сразу, - короткие светлые волосы с темноватыми прядками, оттенённые глаза... И куда делись те самые складочки в уголках губ, которые так старили её?
- Ты уж прости, что не звонила тебе… события закрутили... (И улыбнулась.) Ну, может, не события, а... (Виновато взглянула.) А сейчас собираюсь в Ливадию, вот и вспомнила тебя, захотелось рассказать... (И снова – пауза.) А вот о чём. Помнишь, я говорила тебе, что однажды в поезде ехала с парой... (Я кивнула.) Хорошо, что помнишь. Так вот, похоже, что тот мой рассказ осуществился и в моей жизни... (Я вскинула брови.) Наверное, удивляешься? А вот представь себе! (Тихо засмеялась.). Слушай. Тогда, когда ехала домой из Ливадии, познакомилась с мужчиной... надо ж с кем-то поболтать, ведь дорога не близкая, вот и... Да нет, не сказать, что с красавцем, но как-то сразу он мне понравился. Уверенный, сильный и самое главное, не было в нём того самого занудства, которое... (Опустила глаза, помолчала.) В общем, смотрела я на него и думалось: бывают же какие мужики! Везёт его жене... Да нет, не сказал, что женат, а когда спросила, не ответил. В общем, те часы в поезде были для меня... Нет, не развлечением, а тем, чему не хотелось конца... Да, но тогда всё и закончилось, хотя... ага, обменялись номерами телефона, и он начал раз в неделю звонить... Нет не признавался в любви, просто болтали о том, о сём, и это продолжалось месяца два... (Нина улыбнулась, но в глазах вдруг блеснули слезинки.) Да нет, я не плачу. (Смахнула их со щеки.) Это я – от радости... теперь со мною часто вот так... А дело в том, что... (На её плече вдруг появилась кошачья морда, она погладила её.) Но слушай дальше. Пять месяцев назад он вдруг позвонил: «Я в Вашем городе на вокзале. Скажи свой адрес.» Я так и ахнула... Конечно