Почему комарики зудят, а бегемоты не летают

Это было в давние, давние времена. Жил-был Маг. И жил он в Африке.

И вот сидит Маг однажды на берегу африканской речки Замбези и размышляет о своём могуществе. «Скажи-ка, что я не могу? – спрашивает он сам себя. И сам себе отвечает хвастливо: - Я могу всё».

И тут видит он - скачет с дерева на дерево, с лианы на лиану макака. И в одной руке у неё банан. И приказывает ей Маг для демонстрации своего могущества:

- Стой! Замри! З-ы!

И обезьяна косо-криво, но сразу же послушно застывает на полпути, уцепившись одной, свободной от банана лапой за ветку дерева, а хвостом за лиану.

- Так и быть, лезь дальше, завтракай. З-ы! – позволяет Маг обезьяне.

И макака продолжает свой путь.

Да что там обезьяна! Бывало, видит Маг крадущегося за зеброй льва.

- Подпрыгни! З-ы! – как обычно, позудев, велит он ему.

И царь зверей начинает скакать на одном месте. Зебра в это время убегает. А лев прыгает до тех пор, пока Маг не отменяет своё колдовство:

- Успокойся, не скачи! З-ы!

А ещё, бывало, птица летит. И Маг требует:

- Прекрати, не порхай! Зз-ы!

И птица мгновенно камнем валится вниз. Потому что находиться в воздухе без движения она не может.

Конечно в такой проверке могущества на примере пернатых всегда был риск. Потому что птичка могла бы разбиться насмерть, ударившись о камни. Но, во-первых, камни в джунглях ещё пойди поищи. А во-вторых, Маг всегда прикидывал так, чтобы затормозилась птичка в тот самый миг, когда под крылом у неё простиралась непролазная чащоба. И она, ударившись о зелёные листья, о ветви, о лианы, замедляла своё падение и отделывалась лишь шишками и синяками. Ну и, конечно, испугом.

«Всё, всё подчиняется мне: земные твари, летающие, и даже водоплавающие. Вот недавно, - с наслаждением от сознания своего могущества вспоминал Всесильный Маг, - к нам в речку Замбези заплыла, погреться из Антарктиды стайка пингвинов. Когда они нырнули в поисках рыбёшек, чтобы перекусить, я приказал им замереть. И пингвины остановились на глубине. Надолго. И чуть было не задохнулись без воздуха. Но, к счастью, я добр. И я спас этих водоплавающих, разрешив им нырять и ловить рыбёшек снова».

Кстати, управлял Всесильный Маг зверями, пернатыми и водоплавающими без всякой волшебной палочки, а только словами, зудением и силой своего внушения. И считался он, поэтому, среди других волшебников всесильным вдвойне, и даже втройне.

Однако было у Всесильного Мага одно слабое место, можно даже сказать изъян - он был маленьким. По виду как обычный комар. Поэтому-то он и зудел, и звенел всё время «З-ы!»

И вот всё подчинялось Магу. Но до последней капли вся его всесильная мощь тратилась на других, на окружающих, и на себя могущества ему уже не доставало. И это была главная беда Мага - он не мог сладить с самим собой.

И ладно бы этот изъян проявлялся только в его поведении. А Маг был капризен, скандален и обожал по-своему, по-комариному поорать - такая вздорность присуща многим всесильным. Однако, всё было куда хуже – он не мог увеличить собственное тельце. А маг мечтал сделаться таким же огромным, как и его необычайная сила внушения. Чтобы его могущество не пряталось внутри, а было видно снаружи, всем. Чтобы помещалось оно не в крошечном создании, а в туше громадного насекомого.

Из-за этого вопиющего несоответствия его сил и его же невзрачной внешности, жизнь Мага постоянно превращалась в сущий ад. Он постоянно рисковал собой, и по десять раз на дню мог запросто погибнуть.

Чуть, бывало, зазевается Маг, не позудит вовремя «Замри! З-ы!», и уже какая-нибудь волосатая лапа или хвост прицеливается, чтобы прихлопнуть его. И только он своим зудением и внушением остановит эту убийственную лапу или хвост, как тут же какой-нибудь жадный, голодный клюв разевается над его головой, чтобы съесть комара.

Ко всем прочим бедам, Всесильный Маг постоянно не досыпал. Он боялся ночевать в джунглях, на деревьях, под листиком и облюбовал для себя отдельную пещеру. Но вместе с ним поселился в ней чёрный гиббон, от старости он тоже не мог лазать по деревьям. Поэтому Всесильный Маг вынужден был спать не на мягкой подстилке рядом с обезьяной, внизу, а вверх ногами на жёстком потолке.

Но и это не всегда спасало его. Гиббону постоянно снились какие-то охотничьи воспоминания. То он сам грыз добычу. А то и наоборот - его преследовал леопард или африканские охотники с луками и стрелами, отравленными ядом кураре. Гиббон стонал, вскрикивал и метался во сне. И если бы Маг вдруг сорвался с потолка и упал где-то рядом, он мог бы раздавить его всмятку. Минувшей ночью так чуть было и не произошло. Всесильный Маг заспался и свалился прямо на гиббона. И только чудо спасло его от развоевавшейся во сне с охотниками, а может быть и с леопардом старой обезьяны.

«Дальше так оставаться не может, - решил Всесильный Маг. - Отправлюсь к своему учителю Главному Колдуну Джунглей. Он обязан мне помочь».

Много трудностей пришлось претерпеть путнику на своём пути.

В первый день ему встретился взбесившийся слон. Африканцы знают, что это такое, какое это ужасное зрелище. Но Всесильный Маг в последнее мгновение успел сказать слону, когда тот замахнулся, чтобы прихлопнуть его своим взбесившимся хоботом:

- Замри! З-ы!

И великан застыл с поднятыми хоботом и ногой. Всесильный Маг в наказание не стал расколдовывать его. И взбесившийся слон так и остался торчать на тропе, преграждая своей тушей путь к водопою другим зверям.

Во второй день его захотел съесть страшный, с голой шеей, питающийся только падалью гриф. В тот момент Всесильный Маг присел на пенёк отдохнуть, и вид у него был такой уставший, что хищник решил, видимо, что комар умер. Но Маг был жив и успел заметить, как гриф пикирует на него, и устроил своим внушением так, что хищная птица рухнула головой вниз на соседний пенёк. И хотя Маг был очень уставшим, он сразу же улетел, ему было противно смотреть во что превратился после этого падения злой падальщик.

Ну а на третий день его чуть было не схватила выпрыгнувшая из африканского озера Танганьика, через которое ему пришлось перелетать, порхающая рыбка. Но и здесь в последнее мгновение Магу удалось остановить её полёт. Оглянувшись, он заметил, как шлёпнувшуюся в воду рыбёшку, тут же отправил в свой кожаный зоб, пролетавший мимо пеликан.

- Учитель, сделай так, чтобы я был также огромен, как и моя сила. З-ы! - закончив свой путь, попросил Всесильный Маг Главного Колдуна Джунглей.

Три дня и три ночи без устали колдовал наставник, чтобы выполнить просьбу своего любимого ученика. И только выкурив смесь из пыльцы орхидеи, толчёных волос из гривы погибшего пару лет тому назад при загадочных обстоятельствах льва, и сушёного помёта летучих мышей, он смог, наконец, произнести:

- Сделать так, чтобы ты вырос хотя бы на один волосок, не в силах даже я.

- Но как же быть, учитель? Ведь сосед гиббон обязательно раздавит меня всмятку. Или прихлопнет лапой или хвостом кто-нибудь в джунглях.

- В клубах дыма над моим волшебным чубуком, я вижу только один способ уберечь тебя. Ты можешь превратиться в бегемота с крыльями. Но одновременно дым из чубука говорит мне: ты должен будешь заплатить за это своим могуществом, - остановил Колдун обрадовавшегося было комара. – Выбирай сам: либо ты летающий бегемот, но без своих волшебных сил. Либо ты всемогущ, но на вид останешься комаром.

Три дня и три ночи ломал голову проситель. И ничего не придумал. И только докурив остатки колдовской смеси из учительского чубука, молвил:

- Мне дым ничего не говорит. Но и без него я решил так: для меня главное, чтобы звери плясали под мою дудку.

- Хорошо, будь по-твоему, - согласился Главный Колдун.

Бесславно закончил свой путь Всесильный Маг. Однажды, устав днём управлять зверями, он свалился ночью с потолка пещеры. В это мгновение старому гиббону как раз снилось, что за ним мчится ватага охотников с копьями, отравленными ядом кураре. Он увернулся во сне от брошенного в него копья, и случайно раздавил своего всесильного соседа всмятку.

Конечно же, Магу надо было вырасти до размеров бегемота с крыльями. Подумаешь, велика радость: заставлять зверей плясать под свою дудку. Может быть, если бы он не покурил колдовскую смесь, он бы так и решил. Но случилось так, как случилось. И Всесильный Маг жестоко поплатился за своё неразумие, а в Африке нет летающих бегемотов.

Никто из потомков Мага не смог унаследовать могущество своего великого предка. Все комары умеют с тех пор только противно зудеть над ухом. Может быть, они и требуют: «Замри! З-ы!» или наоборот «Скачи! З-ы!» - мы этого не знаем, учёные пока не разгадали комариный язык и не могут ответить на этот вопрос. Одно ясно - заставить выполнить свою команду, как это делал Маг, его потомки не могут.

А может быть, и так: нынешние комары очень зло и больно кусаются, и пьют кровь для того, чтобы как вампиры, поднабраться чужих сил и постараться стать такими же могущественными, как их великий предок. Учёные ещё не разрешили и эту сложнейшую головоломку природы. Но как бы то ни было, всё это для нынешних кровососов бесполезно: тайну своего всесилия Маг унёс с собой в могилу.

Зато макакам никто с той поры не приказывает «Стой! З-ы!», и они беспрепятственно лазают по деревьям в поисках бананов и кокосовых орехов. Лев, как и положено царю зверей, бегает за зебрами, а не прыгает на месте, будто третьеклассница на скакалочке. А птицы и летучие рыбки могут спокойненько с тех пор порхать в воздухе над джунглями и над волнами Замбези и Танганьики по своим неотложным птичьим и рыбьим делам.

Теперь только какой-нибудь африканский мальчик или африканская девочка, или наши дети, играя, будто всесильные маги, могут остановить своих товарищей, прочитав им стишок: «Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, морская фигура замри!»