Верка-Майориха, или портрет нашей достойной современницы

Верка-Майориха (она по девичьей фамилии Майорова, вот  отсюда у неё такая уличная кличка) в детском саду работает, воспитательницей.  Она воспитывает, понимаете? Причём постоянно всех, а не только подведомственных её детей, и постоянно всегда, в любых, даже самых для этого неподходящих ситуациях. У неё тяга к воспитательству даже не в крови, а на генно-первобытном уровне. На работе она занимается этим, как я уже сказал, с подрастающим поколением, по пути  из дома на работу, и наоборот – с прохожими и попутчиками по трамваю (ей весной один такой… трудновоспитуемый хулиган даже правый глаз подбил. Вот как она его убедила своими педагогическими наставлениями!), а дома – со своими мужиками: мужем Борей, застенчивым, толстым и вечно неряшливым, и двумя сыновьями, которых уже всё равно не перевоспитаешь, потому что такими уродились с самого роддома. А также свёкором - весёлым пьяницей и душевным балагуром, на котором пробы ставить негде, потому что, несмотря на свой почтенный возраст, всё ещё таскается по бабам.
Верке двадцать пять лет, в первом классе она хотела стать продавщицей мороженого, в третьем – черепашкой ниндзя (я же вам говорю: « С приветом – Вера!»), а к девятому, насмотревшись телесериалов про сладкую жизнь  и томные вздохи, раз и навсегда решила: после этой надоевшей до зубовного скрежета лабуды под названием «общеобразовательная школа» она обязательно устроится в  какую-нибудь богатую контору (по киношному – офис, желательно, не очень криминальный) скромной порядочной секретаршей у главного начальника. Со временем (ну не сразу же! Сразу – это некультурно! Люди могут неправильно понять и сделать правильные выводы) она этого старого тайного развратника соблазнит, тут же от него забеременеет (и желательно двойней), проведёт генетическую экспертизу, чтобы уж наверняка не отвертелся, а потом будет решать по обстановке: или пусть немедленно разводится со своей старой коровой – законной супругой, или исполняет отцовский долг в виде  жирных алиментов до самой смерти, которая у него уж наверняка не будет спокойной и безболезненной (насчёт этого она, Верка, уж постарается!).

Нет, всё было задумано просто-таки по высшему классу, но  как всегда в таких случаях  и бывает, сразу на подступах к осуществлению этого стопроцентно удачного плана приключился такой же стопроцентный «облом петрович». Оказалось, что богатые мужики были  уже давным-давно разобраны - и не старыми клушами (на что и был веркин расчёт), а самыми настоящими энергичными стервами, которые соперницу запросто и удавить могут. На тех же богатых барбосов, которые жёнами ещё не обзавелись, уже образовались очереди, причём настолько серьёзные, ревнивые и сердитые, что втереться в них, даже в самый их конец, не было никакой возможности, если у тебя нет такого же серьёзного протеже в виде уважаемых в таком же серьёзном обществе родителей ( а у Верки папа – прапорщик,  и майором ему никогда не стать, и мама – рядовой технолог машиностроительного завода. Смех один, а не уважаемые люди!) или, на крайний случай, богатого, имеющего вес любовника ( а какой у Верки может быть любовник, если у неё сколиоз второй степени и носяра с лопату?). Вот и пришлось, утеревшись, сначала поступить в педагогическое училище, пробыть там три с половиной года обычной студенткой, а уж по окончании распределиться в этой грёбаный детский сад, чтоб его её глаза не видели.
Тем не менее, детсадовское начальство Верку хвалит, и, прежде всего, за строгость и неукоснительное соблюдение всех процессуальных норм дошкольного воспитательного процесса. Детишки у неё в группе все сплошь смирные, аккуратные, неторопливые и нешумящие, сопли вытирают не руками, а специальными платочками, всем хором говорят «здравствуйте!», и друг на друга, а равно и окружающих их взрослых не плюются и не обзываются. Что и говорить, умеет Верка навести в подчинённом ей подразделении железный порядок и образцовую казарменную дисциплину!  Такие способности ей достались наверняка от папашки-прапора. Он на военном полигоне, что за городом расположен, гарнизонным продскладом до сих пор, несмотря ни на какие военные реформы и прочие сокращения, командует. Тот ещё… хрен с горы и настоящий хлюст  – но ведь не попадается, потому что умный и умеет делиться награблен…хм… с вышестоящим командованием. Это ведь целое искусство – вовремя и незаметно поделиться. Тогда тебя никто не поймает, потому что ловить не будет. Все же мы люди, все жрать хотим, поэтому всё прекрасно понимаем!

А к новому году по результатам инспекторско-ревизорской проверки  Верку  её вышестоящее начальство обещает по карьерной лестнице поднять аж до заместительниц директорши этого милого детского зоопарка. Оказать, так сказать, соответствующее доверие, которого она несомненно достойна. Да и чего же не достойна, если она воспитательница, что говорится, от Бога, по крови и образу жизни! Она даже своего вышеупомянутого свёкора уже до того навоспитывала, что тот при одном лишь её воспитательном виде моментально  теряет все свои балагурные способности и начинает этак заисивающе-подхалимски улыбаться. И правильно! Нечего по бабам шляться в таком старческом возрасте! Сиди, старый хрыч, дома, кефир пей и Пугачеву по телевизору смотри до посинения! Вот ей, Верке, например, всего-то двадцать пять, можно сказать -  в расцвете лет, но она же по бабам не шляется! То есть, по мужикам, конечно, потому что они ей  и задаром не нужны, ни эти мужики, ни ихние бабы! Она свой долг Родине исполнила, двоих  ненаглядных, чтобы их глаза не видели, сыночков накашляла -  и всё, и до свидания, и большой всем и пламенный привет! И с исполнением священного супружеского долга у неё тоже всё в полном порядке: один раз в неделю, по ночам с пятницы на субботу, с часу до двух -  и хорош!  У неё не забалуешь! Верка – достойная представительница своей воспитательской профессии и образа жизни! А то, что ей глаз в трамвае хулиган подбил, так это не беда. У неё, в конце концов, их два, и другой пока что цел и ни разу ещё ни одним невоспитанным бандитом не тронутый.