спросила Натаниэль, когда они вышли на середину зала, заняв своё место среди танцующих пар.
Сандал неопределённо кивнул и, обняв девушку за талию, плавно повёл в танце. Его руки были необычайно нежны и в то же время от них исходили уверенная сила и тепло. Натаниэль это понравилось. Понравилось, когда он осторожно провёл ладонью по спине. Потом поправил выбившийся из причёски локон волос, при этом глядя в глаза серьёзно и задумчиво. Её руки лежали на плечах парня, и она ощущала, как под шершавой тканью пиджака упругими волнами перекатываются мышцы. Сандал чуть наклонил голову и, прижавшись щекой к её волосам, тронул их невесомым поцелуем. Но Натаниэль почувствовала. Его прикосновение отозвалось стремительным эхом во всём теле, словно кто-то на мгновение опалил его жестоким огнём. Девушка охнула и едва не упала, на секунду потеряв опору под ногами. Сандал поддержал её, потом упрямо сжал в объятиях и продолжил танец. Сердце блондинки бешено стучало, руки и ноги внезапно похолодели от какого-то необъяснимого страха. А подсознание почти охрипло, крича во весь голос и призывая её сейчас же уйти.
Чтобы хоть как-то очнуться от непонятного наваждения, Натаниэль подняла голову и взглянула парню в лицо. Он поймал её взгляд, отчего девушке ещё больше стало не по себе. То ли от страха, то ли от игры света и теней в зале, но глаза Сандала казались совершенно чёрными. Они пылали странным потусторонним огнём, который проникал в самое сердце Наты, заставляя его трепетать и сжиматься от боли.
— Ты побледнела. Тебе нехорошо? — его голос прозвучал словно сквозь сон, но именно он жёстко возвратил блондинку в реальность. Она вздрогнула, испуганно огляделась, затем вновь подняла на него взгляд.
Сандал смотрел на неё внимательно и встревоженно, и цвет его глаз был точно таким же, как и всегда.
— Здесь… немного душно, — Натаниэль смутилась и попыталась улыбнуться. Она потёрла лоб рукой. — Голова разболелась. Ты не против, если мы потом потанцуем? — и, не дожидаясь ответа, девушка высвободилась из его объятий и пошла назад к столику. Сдёрнув со спинки стула кофту, она накинула её на плечи и быстрым шагом направилась к выходу.
Сандал не пошёл за ней. Несколько секунд он всё ещё стоял посреди зала, затем вздохнул и не торопясь вернулся за столик.
Тем временем Натаниэль, покинув здание через ближайший запасной выход, очутилась на заднем дворе школы. Вдохнув полной грудью свежий вечерний воздух, она медленно пошла по узкой дорожке в сторону стадиона. Ей хотелось плакать. И ещё было очень страшно от того, что поняла: что-то с ней не так. И сколько не смейся над неожиданными глюками, они уже уверенно перерастают в настоящую болезнь. А это, увы, не шутки и нужно что-то делать. Наверное, ей всё же придётся обратиться к специалисту, пока эти приступы не зашли слишком далеко. Пока она ещё способна адекватно оценивать собственное состояние. Скорее всего её запихнут в клинику. При мысли об этом у Натаниэль всё внутри сжалось, а на глазах выступили слёзы. И никого не было рядом, чтобы её поддержать. Друзьям же не скажешь: «Извините, я сумасшедшая. Не могли бы вы за мной присматривать и приносить мне передачки в дурку? И так, на всякий случай… Я совсем не люблю апельсины». Девушка всхлипнула, радуясь тому, что вокруг никого не было. Эта часть школьного двора была абсолютно пустынной. Сумерки всё сгущались, плавно перетекая в ночь и позволяя Натаниэль на время превратиться в невидимку. Дойдя до стадиона, она пролезла сквозь дыру в заборе и поднялась на трибуны. Уселась на неудобную деревянную скамейку, съёжилась от прохладного ветра, поплотней завернувшись в кофту. Так и сидела, опустив голову, угрюмо разглядывая пыльный асфальт у себя под ногами.
От неожиданно громкого звука шагов, прозвучавших где-то поблизости, едва не остановилось сердце. Натаниэль резко обернулась, вглядываясь в темноту.
