ответил он.
- Скажи этому придурку, чтобы убрал нож!
- Какому придурку?- видимо, от волнения задал он этот уместный вопрос, как будто кроме нас тут было ещё человек пятнадцать.
- Тому самому, Петь, который сейчас размахивает ножом у меня перед носом!
Парень, не понимая, о чём мы говорим, ещё больше стал нервничать. Наконец Петя что-то вякнул ему по-молдавски, и тот, продолжая держать перед собой нож, отошёл немного назад.
- Что это всё значит? – тихо спросил Петя, придя немного в себя. - Я что, тебе тут в переводчики нанимался?! Ты же говорил, что он твой друг!
- Ты извини меня, Петь! Всё, что я вам рассказал, это действительно правда. За исключением того, что еду я один, а эти два урода час назад угнали мой мотоцикл. И если бы не вы – мне в жизни было бы их не найти!- скороговоркой выпалил я. - Скажи ему, чтобы убрал свой сраный нож, пока я ему руки не оторвал!- добавил я. Но видимо мои сумбурные объяснения его не совсем удовлетворили.
- Да пошёл ты!! - разозлился Петя. - Тебе самому надо морду набить за такие дела!
Он посмотрел на свою машину, в которой, прильнув к окнам, сидели его испуганные попутчицы. – Откуда я знаю, чей это мотоцикл! – продолжая возмущаться, взвизгнул он. – Втянул меня неизвестно во что! Всё, я поехал!
Он был, конечно же, прав. Мне ничего не оставалось, как выслушивать его справедливые упрёки в свой адрес.
Только Петя собрался сесть в машину, как румын подал голос, обращаясь к нему. Петя выслушал его и через плечо бросил в мою сторону.
- Он извиняется перед тобой! Он говорит, что мотоцикл сломался, а его товарищ поехал за какой-то деталью.
- Ну вот! Я же тебе говорил!- обрадовался я. - Погоди Петь, не уезжай! Денег у меня, правда, нет, но хоть бутылку водки возьми. Она у меня в рюкзаке… должна лежать.
Петя с подозрением посмотрел на меня. Он, по всей видимости, продолжал ещё дуться но, несмотря на это, нехотя подошёл ко мне.
- Петь, прошу тебя, ещё один вопрос! Узнай, пожалуйста: если он извиняется, то зачем же он нож достал, когда мы подъехали?
Петя, всем своим видом выказывая недовольство, всё же задал ему этот вопрос.
Тот принялся отвечать, изредка показывая руками в мою сторону.
- Короче говоря, он просит, чтобы ты не думал о них ничего плохого. Они, мол, честные люди.
Я удивлённо посмотрел на румына. «Во красавчик! Сначала мотоцикл дёрнули, а теперь, видите ли, не думай о них плохого!»
- Он говорит, что во всём виноват твой мотоцикл. Как только он немного отъехал - мотоцикл стал глохнуть. Он отправил своего приятеля за другой запчастью, но тот почему-то задерживается. А нож достал, потому что испугался. Он подумал, что мы его сейчас бить начнём.
«Да уж, действительно! Я вылез из машины с такой рожей, что в это нетрудно было поверить. А ведь мне в каком-то смысле даже повезло, как это ни парадоксально! Вот не попросили б они прокатиться, а уехали сразу, и куковал бы себе дальше на дороге».
Я повернулся к румыну. Стоя чуть поодаль он переминался с ноги на ногу и смотрел на меня исподлобья.
Я подошёл к нему и, улыбаясь, протянул руку.
– Всё, проехали! Давай, держи пять!
Парень, разумеется, ни хрена не понял, но по моему тону было ясно, что конфликт исчерпан. Он виновато улыбнулся, и мы пожали друг другу руки.
- Ну вот!- обратился я к Пете. – Видишь, как всё разрешилось!
Он всё ещё продолжал дуться на меня, как мышь на крупу. Я достал из рюкзака бутылку водки, а заодно и проверил, на месте ли пистолет. Всё было нормально, пистолет никто не трогал.
- Спасибо, Петь!- я протянул ему бутылку. – Выручили вы меня здорово!
Он взял её, изобразив на лице что-то наподобие улыбки. – Да ладно, не за что,- буркнул он. - Поеду я, а то нам ещё пилить и пилить.
- Петь, пока ты здесь, спроси, пожалуйста, у нашего друга… далеко ли уехал его приятель.
Он задал ему этот вопрос. Выяснилось что здесь неподалеку, километрах в десяти, есть небольшой городишко. Он находится чуть в стороне от трассы. Вот туда-то он и поехал.
– Так что не волнуйся, - закончил Петя,- скоро приедет.
- Да чего уж теперь-то волноваться,- улыбнулся я. - По сравнению с тем, что было час назад, это уже семечки!
Когда Петя уехал, парнишка принялся мне что-то объяснять, показывая на мотоцикл.
– Да ладно тебе!- махнул я рукой. – Понял я всё! Давай-ка лучше, покурим.
Я достал из рюкзака новую пачку и протянул ему сигарету.
Минут через двадцать наконец-то приехал его товарищ с новой релюшкой. Когда он увидел меня возле мотоцикла, его лицо слегка вытянулось от удивления. Первый начал ему что-то говорить и он тут же принялся жестами показывать мне, мол, сейчас всё будет нормально.
Когда всё было готово, и мы завели мотоцикл, покататься на нём у меня уже почему-то никто не просил. Я полез в рюкзак, достал последнюю бутылку и два калькулятора. На пальцах я объяснил ребятам, что денег у меня нет, а это вот, в знак благодарности за их помощь. Надо отдать им должное: бутылку-то они взяли, а вот от калькуляторов стали отказываться: дескать, и водки достаточно. Тут уж мне стало перед ними неудобно. Я чуть ли не насильно распихал им эти калькуляторы по карманам, давая понять, что возражения не принимаются. Хоть и потрепали они мне нервы своими выкрутасами, но, судя по конечному результату, бутылки водки было явно маловато за то, что они для меня сделали. К тому же, оказались-то они действительно приличными людьми, как это ни странно. Обычные румыны, можно сказать, цыгане! Что им стоило обчистить мои сумки и свалить от греха подальше? Я уж не говорю о мотоцикле! Хрен бы я их здесь нашёл когда-нибудь. Короче говоря… я оказался прав насчёт белой полосы. Я даже хотел было напроситься к ним переночевать, но затем почему-то передумал, о чём буквально через пару часов не раз пожалел.
13.
Часы показывали начало восьмого. Я ещё раз поблагодарил ребят, жестами давая понять, что мне пора и, нацепив свой дурацкий шлем на голову, выехал на дорогу. Поскольку, после всех передряг спать совершенно не хотелось, я решил попробовать, добраться до Югославской границы, не останавливаясь на ночлег. «А может, я ещё и Сашку с Игорем догоню,- начал фантазировать я. - Осталось всего каких-то триста километров!»
Двигатель работал без перебоев и я, не опасаясь, что он заглохнет в самый неподходящий момент, мог теперь себе позволить любые выкрутасы на дороге. В таком ускоренном темпе я проехал километров шестьдесят-семьдесят. Но эта эйфория, которая была сначала, прошла довольно быстро. С наступлением темноты мне пришлось убавить скорость и застегнуться на все пуговицы. От монотонной езды меня опять неумолимо стало клонить в сон. Все манипуляции из области народной медицины так и не принесли желаемого результата. Ячмень зрел, как на дрожжах, и мой глаз медленно, но верно начал опухать, принося тем самым массу дополнительных неудобств. А тут ещё и природа внесла в мои планы свои коррективы. С неба посыпалась мелкая неприятная морось. Видимость в тёмных солнцезащитных очках, надо признаться, даже днём была неважнецкой, а тут ещё этот противный дождь. Очки моментально покрылись множеством микроскопических капелек, через которые вообще ни хрена не было видно. Свет от встречных фар расплывался настолько, что иногда невозможно даже было разобрать, сколько машин едет тебе на встречу: одна, две или все три, обгоняя друг друга. Я попытался протереть их рукавицей, но тут же понял, что делать этого не следовало. Во-первых, рукавицы были мокрыми, во-вторых – грязными. Теперь к тем же мелким капелькам добавилась ещё и грязь, отчего ехать стало ещё «комфортнее».
Вот тут я первый раз пожалел, что не напросился тогда к румынам на ночлег.
Второй раз не заставил, кстати, долго себя ждать.
Проехав с горем пополам, почти на ощупь, километров пять, я попал под настоящий весенний ливень. Дождь хлестал с такой силой, что ни о каких капельках, которые можно смахнуть с очков, не было уже и речи. Их просто не было. Вода лилась с неба сплошным потоком. За считанные минуты я промок до нитки, включая даже голову под шлемом, как Ипполит из вечного блокбастера, пропахшего салатом «оливье» и мандаринами, который одетым решил принять душ. Но в одном мне всё же повезло. Прежняя заунывная картина с бесконечными полями к тому времени уже сменилась на более подходящую для меня. По обе стороны от дороги тянулся густой тёмный лес, в котором можно было пересидеть до утра.
Я остановился на обочине и пешком, почти на ощупь, попытался найти подходящий съезд к нему. Но в кромешной тьме это было пустым занятием. Окончательно я это понял когда, оступившись в темноте, провалился по пояс в придорожную канаву, полную какой-то вонючей застоявшейся жижи. К тому времени выражать эмоции по этому поводу у меня уже просто не было сил. Приняв это, как должное, на карачках я молча выбрался на дорогу и завёл мотоцикл. Медленно двигаясь по обочине, мне наконец всё же удалось найти небольшую тропинку. Я аккуратно, чтобы опять не кувырнуться, на этот раз уже вместе с мотоциклом, свернул на неё и поехал вглубь леса, надеясь развести небольшой костерок. Забравшись подальше от дороги, я пристроился возле большого дерева и в свете фары стал собирать опавшие ветки пригодные для костра. Они все были совершенно мокрые, но тут уж выбирать не приходилось. Теперь мне надо было придумать, как поджечь всё это хозяйство. С дерева на меня падали крупные капли, изредка попадая за шиворот, но это было всяко получше, чем торчать под проливным дождём на открытом месте. Воздух в лесу был наполнен сыростью и резким запахом прелых прошлогодних листьев. Мне чертовски хотелось поскорее развести костёр, чтобы хоть как-то согреться и немного обсохнуть. Да и сидеть одному, ночью в дремучем лесу без костра, честно говоря, было немного жутковато. Вокруг нет-нет да и раздавались всякие непонятные звуки, от которых становилось как-то не по себе. Кому принадлежали эти звуки, было совершенно не понятно.
Я полез в карман за спичками, но как только нащупал коробок, то сразу понял, что костёр-то мне разводить и нечем. Коробок – как, впрочем, и всё вокруг – был абсолютно мокрым. Хоть выжимай! Сушить его на горячем глушителе не имело смысла: сверху по-прежнему лило, как из ведра.
«Вот, дурень! – в отчаянии подумал я. – Когда начался дождь, мне надо было убрать спички и сигареты куда-нибудь подальше. А теперь я остался и без огня, и без курева!» Те сигареты и несколько коробок спичек, которые были у меня в багаже, если и не промокли, как эти, то отсырели это уж точно. Нет, всё же эту полосу, которую я жду с таким нетерпеньем, белой пока ещё никак не назовёшь!
Я сунул руку в кармашек сумки и, нащупав спички, убедился лишний раз в том, что я действительно дурень! Оба коробка безнадёжно намокли. Пора было гасить фару, чтобы опять не засадить аккумулятор. Я в отчаянии посмотрел на мотоцикл… и, как законченный дегенерат, которому показали голый палец, медленно расплылся в улыбке.
«Э-э, нет, ребята! Я, пожалуй, ещё покувыркаюсь!»
В сумках ни одной шмотки больше не осталось, поэтому я развязал кроссовок и стянул с ноги один носок.
– Прощай, дружище! – я вытянул его у себя перед носом. - Больше мы с тобой, никогда не увидимся.
Хорошенько отжав его, я открыл бензобак и аккуратно опустил носок вовнутрь. «Только бы не уронить,- переживал я. – А то,
