7 мая 2006 г.
Фарс о Магдалине
(дневники Марии)
к у к о л ь н а я к о м е д и я
« …нас почитают умершими, но вот, мы живы..."
(2-е послание к коринфянам святого апостола Павла, 6.9)
I
ПЁТР АНИСИМОВИЧ КРИП
Пётр Анисимович Крип… Мир перевернулся. С ума все посходили. Теперь ещё и фильм. Куда ни глянь - глаза - раскосые, улыбаются сфинксовой улыбкой, будто знают больше всех, будто предлагают загадку, будто разгадку знают только они… и этот ещё, рядом, Эдип с мясистым носом и длинной бородой, седой, волосок к волоску. Обвиняют будто - непонятно в чём. В метро на стекле, на стенах, на заборах, на афишах, с витрин магазинов, с полиэтиленовых пакетов, с футболок… борода и мясистый нос… крупным и мелким шрифтом… нонпарель, петит, цицеро - «…да Винчи!»
- Дорогой Лапа мой, завтрак готов… - голос Веры неровный, неуверенный. Вера с утра чувствует, если днём что-то должно случиться. Вот и сейчас выронила вилку, звякнувшую откуда-то знакомым созвучием.
Сосиска вкусная, румяная, молочная, с чуть треснувшим кончиком.
«Целую в щёчку».
В низок завезли партию итальянских сосисок.
„Magicci Salsicci“.
Пётр Анисимович Крип откусил, откусил, съел сосиску и задумался; образы, звуки, слова…
…но надо было дальше.
Пётр Анисимович Крип… попил чай… солнце тоже не предвещало ничего хорошего, как если бы мир на самом деле перевернулся, и светило светило на какую-то другую сторону…
Пётр Анисимович Крип… поднялся по лестнице и вошёл в кабинет глав-ного редактора издательства «Z», что фасадом выходит… да кому какое дело куда фасадом выходит издательство «Z»?
На столе лежала рукопись.
«Мир перевернулся, - читает главный редактор. – С ума все посходили. Теперь ещё и фильм. Куда ни глянь – глаза - раскосые, улыбаются сфинксовой улыбкой, будто знают больше всех… Обвиняют будто, непонятно в чём; в метро на стекле… с футболок… борода, седая… и мясистый нос… …»
«Чушь какая-то», - думает главный редактор, понимая, что эти слова – его собственные, его собственные, его с утра донимающие мысли.
На титульном листе стоит: «Фарс о Магдалине».
«Этого ещё не хватало!»
Ниже, тем же шрифтом, размером 12, в скобках, подзаголовок: «дневники Марии».
Главный редактор снимает телефонную трубку и набирает номер, глазами же бежит по тексту, ищет продолжение: Мир перевернулся. С ума все посходили. Теперь ещё и фильм…
Трубка молчит, хотя, когда главный редактор проходил мимо кабинета выпускающего, там уже слышались голоса.
…крупным и мелким шрифтом… нонпарель, - продолжает следить за текстом, не выпуская из рук трубку, главный редактор, - петит, цицеро – «…да Винчи»».
«Чушь какая-то, - снова говорит сам себе Пётр Анисимович и повторяет ещё раз: - чушь! - и поднимает от рукописи глаза» - читает редактор в невесть откуда взявшейся у него на столе рукописи.
Пётр Анисимович Крип, - было написано дальше, - попил чай… …солнце… …светило… …в свой кабинет… …редактор издательства «Z», что фасадом выходит…
«Да кому, какое дело, куда фасадом выходит издательство «Z»?!» - срывается Пётр Анисимович и останавливает сам себя возразившей рукой, и читает дальше: …да кому какое дело куда фасадом выходит издательство?
«Мис-с-ти-ка», - кривит губы, кривляется губами, кривляется главный редактор издательства «Z» Крип Пётр Анисимович, и перед глазами возникает, выскакивает и паясничает, как сюрприз из шкатулки, жирным чёрным 12 кеглем «…нас почитают умершими, но вот, мы живы…».
В трубке заходится лилипутский фальцетик. Пётр Анисимович прикладывает ухо: «Вы хотели узнать, откуда на столе у вас эта рукопись? – фальцетик становится очень, - было написано, - по-ангельски прозрачным.
- Да, я…
– Читайте, всему своё время, - перебивает прозрачный по-ангельски голос, - было написано дальше и дальше было написано: - ибо ни одна йота и ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё . Читайте, ведь это ещё рукопись; она уже, конечно, не сгорит, но спрятать можно так, что, как сгорит.
- Кто это? С кем я говорю? - пытается, было, редактор, но в трубке образуется молчание, становится тихо, безмерно и так, как будто гроб уже засыпали землёй.
Да, гроб! – читает Пётр Анисимович. - Гроб не забивали, как раньше, гвоздями, отчего защемляло в сердце. Гроб защёлкнули, как сундук или чемодан защёлками, и это поразило Петра Анисимовича, и от этого навернулись слёзы.
Похоронили писателя, журналиста. Газеты сначала раздули. Попробовали попитаться смертью, попробовали найти правых, левых, но те смешались в кучу, и оказалось, что куча и не знала даже про такого - как писателя, так и журналиста, и все вымыслы охочих до сенсаций боссов и репортёров оказались совершеннейшей чушью и вымыслом, потому что Вадим никогда не занимался, ни левыми, ни правыми и, ни задними, ни передними…
Газеты замолчали и оставили Вадима; Вадим остался мёртвый и защёлкнутый защёлками вместо гвоздей, хотя гвозди могли бы лучше, чем любые защёлки, поставить всё на свои места.
Трубка снова печально оживает: «Вначале появилось прелюбодеяние, за-тем убийца, и он был порождён прелюбодеянием…»
«С кем я говорю?» - начинает, было, редактор Крип, но в трубке щёлкает и голосом Веры-секретарши говорит: «Пётр Анисимович, здравствуйте, к вам гости из уголовного розыска».
«А кто положил мне рукопись на стол?» - частит редактор, услышав знакомый голос и пропустив мимо ушей «гости из уголовного розыска». Но в трубке снова образуется безмерность, а в кабинете образуются два типа - этакие-такие Бим и Бом, держа каждый, в вытянутой перед собой руке, открытые книжечки-удостоверения.
«Наверное, книжечки-удостоверения», - думает главный редактор.
- Да, удостоверения, - говорит первый и представляется: - Бим!
- Бом! - представляется второй.
«Цирк какой-то», - думает Пётр Анисимович.
- Не совсем, - говорит Бом.
- Весь мир театр, - говорит Бим.
- Шекспир, - добавляет Бом.
- Чем могу быть полезен? – спрашивает редактор Крип.
- Можете, можете, - одновременно начинают оба, а потом продолжает первый Бом: - можете быть очень полезными…
- …полезны, - подхватывает Бим, - следствию! Потому что речь идет о вашем сотруднике, - тут Бим косит глаз на свою приоткрытую левую ладонь и читает с приоткрытой ладони написанную, наверное шариковой ручкой, шпаргалку, - Не-бы-лица Ва-дим Ге-расимович… Вот!.. – указывает на собственную левую ладошку правой ладошкой Бим. - О вашем сотруднике Небылице Вадиме Герасимовиче…
Бом тоже бросает взгляд на свою правую («наверное – левша», - предполагает Пётр Анисимович), бросает взгляд на правую ладонь и, согласно и утвердительно кивает головой.
- Следствие…
- Следствию…
- и небезосновательно показалось, что причиной смерти Небылицы Вадима Георгиевича…
- Герасимовича, - указывает пальцем в ладошку Бом.
- …было убийство!
Тут оба клоуна захлопали явно подрисованными глазами и подклеенными ресницами, будто произошла какая-то ошибка, или несправедливость, или недоразумение, и оба уставились в написанные на ладошке шпаргалки, а потом пристально на редактора издательства «Z».
Пётр Анисимович молчит.
- Своим молчанием вы не отрицаете…– язвит один из Бим-Бомов.
- …а подтверждаете своим молчанием, - продолжает язвить второй, - что это было убийство?
Пётр Анисимович оторвал глаза от рукописи и приложил к уху трубку, которую так до сих пор и держал в руке:
«Вера, скажите, кто принёс мне эту рукопись?» - было написано в рукописи.
Вера в трубке помолчала, а потом появилась со своей трубкой в дверях. При этом мужчины - Бим и Бом - уважительно привстали со стульев.
- Какую рукопись, Пётр Анисимович? – спрашивает Вера, и глаза её преданно смотрят на любимого… шефа.
- Вот эту, - говорит Пётр Анисимович и указывает на лежащую на столе рукопись.
Бим и Бом вскакивают как будто их ущипнули (за мягкое место) и в мгновение оказываются по обе стороны редактора.
Пётр Анисимович теряется. Получается, что про Бима и Бома он не вычитал в рукописи, а что Бим и Бом действительно находятся у него в кабинете и теперь, с двух сторон, тянут руки к рукописи.
- Что же это такое? - взрывается редактор.
- Почитать…
- …из профессионального любопытства, - в тон, будто это театральное действо или представление в цирке, будто действие на самом деле происходит в театре или в цирке, лицемерят оба.
- Да что же это такое?! - ещё раз взрывается редактор и прихлопывает ладошкой рукопись на столе прежде, чем клоуны успевают её схватить. - Вера!..
Но Веры не было. В кабинет входил недоверчивого типа тип с погонами капитана на милицейской форме, а за ним ещё один такого же типа тип, с погонами лейтенанта и, разумется, поэтому, моложе.
«Сейчас они представятся Бимовым и Бомовым» - думает редактор и оглядывается на Бима с Бомом, которые лицами выражают: «Ну что ж, мы и не возражаем…» - и садятся на стулья, у стеночки - если стать лицом от двери, налево.
Пётр Анисимович понял, его прямо-таки пронзила мысль, что всё это, весь этот сыр- бор из-за рукописи, которая так и остаётся лежать под его ладошкой.
«А может, - догоняет редактора вторая мысль, - мне надо отдохнуть; нервы на пределе; махнуть с Верой на неделю… в Египет, что ли?»
- Махнёте, Пётр Анисимович, махнёте, - встревает в мысли редактора Петра Анисимовича капитан милиции, - только сначала, не могли бы вы ответить нам на пару вопросов?
- На пару вопросов, - подтверждает лейтенант.
- Разрешите представиться: следователь угрозыска по опасным (он так шутит) делам капитан…
- Бимов? – спрашивает и тоже шутит одновременно редактор, - читает редактор, а капитан замирает, - читает дальше Пётр Анисимович, - замирает на мгновение и продолжает, оставив на редакторе глаз:
- А это мой, как теперь принято называть…
- коллега Бомов! - снова опережает капитана Пётр Анисимович.
Лица представителей угрозыска выражают бог знает что, а Пётр Анисимович думает: «Это какой-то конец света», - и вспоминает голос в трубке: «ибо ни одна йота и ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё».
«То есть, всё исполняется… как и куда надо идёт, йота за йотой и черта за чертой», - грустит про себя Пётр Анисимович, а вслух говорит:
- А как вы узнали, что я хочу махнуть?..
- Но вы же сами сказали…
«Да, мне надо отдохнуть, - начинает думать Пётр Анисимович, покусывая свой указательный палец и тем, контролируя себя, чтоб не сказать своих мыслей вслух. - Нервы ни к чёрту. Особенно с событиями последних дней… расстроились совсем. Набросились все, все кому не лень:
«… суд Лондона приступил к рассмотрению дела о плагиате автора бестселлера!»
Представляете? – плагиат – бестселлер?
«… это оскорбление христиан, кощунство!»
«… в Ватикане намерены бороться с ложью!»
«… задание кардинала – разоблачать неправду!»
Шестой тираж в типографии! – продолжает читать редактор Пётр Анисимович Крип. - Расходится не хуже «Гарри Поттера»!.. Литераторы опускают глаза при встрече.
«… демонстрация на центральной афинской площади…»
«… антиисторический, абсолютно лживый и нелепый роман!..»
Будто романы об Адаме и Еве и Сыне Человеческом исторические, прав-дивые и лепые…
И Вадим… Вадим,
