[justify]Евлапия постоянно поглядывала в большое блочное окно избы, невольно произнося одними губами: «Ох, божечки, не успеем». Старая женщина боялась этой ночи, но старалась свой страх держать при себе. Она выискивала пустые места на ели и, найдя, показывала место куда повесить очередную игрушку своему пятилетнему внучку Егорке. Мальчишка с серьезным выражением лица, будто выполнял очень важную работу, ходил вокруг зеленого дерева набрасывая на указанные бабушкой, или как он её звал «Ба», ветки разноцветные клочки ткани, части игрушек. Вот он повесил искусно вырезанную деревянную ногу, её легко можно было принять издалека за ножку младенца. Вслед за ней отправилось ещё несколько деревянных рук и ног, подвешенных за тонкую зеленую нить.
За мутным слюдяным окном холодное зимнее солнце медленно уползало за горизонт, оставляя небо ночному светилу и тем ужасам, что оно несло с собой.
На макушку дерева Ба кое-как надела тёмный остроконечный колпак, - нервная дрожь в руках, едва не сделала эту задачу нерешаемой. Евлапия обошла зелёную красавицу по кругу, внимательно осмотрела, осталась довольна. Страх стал медленно отползать, вернувшаяся твердость в руках позволила старухе обвязать ярким толстым шнуром верхнюю часть ели. Дело оставалось за малым - аккуратно подсветить «Еля», и тогда останется уповать на бога, что их дом обойдут, купившись на этот маскарад.
Установить нарядного Еля Ба собиралась с утра и перед домом. Но вторые сутки шёл стеной снегопад, что стёр все краски мира, кроме белого. Засыпанный снегом Ель не мог спасти их жизни, как не спас родителей и сестёр Егорки.
Соседи наверняка придумали что-то более безопасное, чем установить дерево в доме. Позвать Елей в дом было слишком рискованно.
Остаться на улице и трясти непрестанно ёлку, освобождая её от снега, старушке сейчас казалось куда более безопасной идеей, даже несмотря на лютый холод.
Евлапия в очередной раз нервно взглянула в окно: совсем стемнело, снежинки замедлили свой бег и теперь медленно и долго танцевали в воздухе, прежде чем приземлиться на снежное покрывало. Стал виден тёмный еловый лес, что нависал серой громадой над небольшим деревянным забором, защищавшим территорию деревни. Страх мурашками пронесся по коже Евлапии.
- Ба, а это сработает? – нервно теребя бабушку за юбку спросил Егор.
- Обязательно. Смотри какой красивый и нарядный Ель у нас получился, на зависть всем. Свечек побольше поставим и его из самого леса видно будет, - улыбнувшись ответила она, больше стараясь убедить в этом себя. Погладила внука по светло-русым непослушным волосам.
- И они к нам не зайдут? – не унимался ребёнок.
Егорка был самым дорогим, что у Евлапии осталось. И в этот раз, старушка решила, что самым лучшим будет сказать правду, ложь может стоить жизни. Старушка присела перед внучком на корточки, взяла его маленькие ручки в свои и произнесла:
- Я не знаю, но очень надеюсь, что они увидят нашего замечательного Еля издалека и входить в дом не будут. Но если они зайдут, ты закрываешь рот руками, и чтобы не происходило, ты должен сидеть молча и не шевелиться, как мышка и ждать, пока они не зайдут в лес, как мышка ждёт, когда кошка уйдет. А потом бежишь к соседям. Ты понял меня, Егорка?
- Ба, я совсем их не боюсь. Я уже совсем большой, я – настоящий мужчина, - выпятив грудь колесом, хорохорясь сказал внучок.
- Хорошо, - она улыбнулась, - что должен сделать большой настоящий мужчина, если они зайдут?
- Закрыть рот руками. И быть как мышка. Не шевелиться и молчать, - выпалил он в ответ.
- Всё верно, ты у меня умница, Егорка. Всё у нас будет хорошо, - Евлапия обняла внука и поцеловала в щечку.
Они принялись расставлять свечи вокруг дерева. Закончив с этим, и перекусив, Егорка забрался на печку играть с деревянными солдатиками. А старушка села у окна, наблюдать, и не заметила, как погрузилась в свои мысли, воспоминания.
***
Евлапия была совсем маленькой, когда её деревня, спасаясь от войны, перешла болото, горы и оказалась здесь, в небольшой покинутой кем-то деревушке в как их называли «Ничейных землях», окруженных со всех сторон горами.
После ужасов войны, это место казалось им раем, благословением господнем. Никаких хозяев, войн, насилия, лишь сорок крестьян со своими пожитками, скотиной. Конечно, ничего своего у них не было, но после смерти барина, крестьяне бежали подальше от войны и с собой брали всё, что могли.
Пройти болото зимой оказалось несложно. Но вот пересечь покрытые вечным снегом, продуваемые всеми ветрами, скользкие, острые горы, да ещё и разгар холодной зимы, было равносильно самоубийству, так считали многие. Впрочем, многих горы и забрали, в качестве платы за проход в Ничейные земли.
О Ничейных землях ходили леденящие душу легенды, слухи о живущих там безжалостных демонах, ужасных существах, что больше дома и клыкастее любого зверя, с двадцатью глазами и восемнадцатью хвостами. Но поскольку никто не возвращался из-за гор, староста их деревни рассудил, что все эти страшные легенды не больше чем байки, цель которых отпугнуть возможных поселенцев. Кроме того, остаться на месте, они не могли, бежать им было некуда, вокруг свирепствовала прожорливый механизм под названием «война», топливом которому служили крестьяне, что напитывали его своей кровью и жизнью. Терять её родителям, да и другим жителям деревни было нечего, и они бежали через болото и горы. Сто пятьдесят три человека. Но до нового дома добрались лишь шестьдесят девять.
Райское место, спрятанное от всего мира, окруженное со всех сторон горами и густым еловым лесом. Новую деревню им даже строить не пришлось. Дома стояли сразу за лесом на громадной холмистой поляне, будто поджидали их. Выглядели избы покинутыми несколько лет назад. Но даже слюдяные окна уцелели. Участки были на значительном расстоянии друг от друга, с собственным домом на пригорке, огородом и небольшим полем для выгула скота. Рядом пробегала горная речка, что была полна рыбы.
Недалеко от избы, что досталась родителям Евлапии располагалось поросшее старое кладбище, уходящее в высокий тёмный лес. Чьи это были могилы, никто не знал, надписи съел самый ненасытный демон, что пожирал всё без разбору: империи, города, цивилизации, и имя ему было время. Кто бы ни жил здесь ранее, сейчас их след давно простыл. Они бросили свои дома и видимо ушли дальше, возможно вверх по течению, ближе к горам, может даже в пещеры.
Евлапия со своими братьями и сестрами любила бегать по кладбищу, играть в догонялки и прятки. Родители сначала им запрещали, но видя бесполезность этого, вскоре сдались. Кладбище находилось в прямой видимости от их избы, и матери было удобно следить за детьми пока она занималась домашними делами.
Окружавший их лес был полон дерева, дичи, ягод и грибов. Хищников было немного: одна стая волков и три медведя. После того, как загрызли двух баранов, что забрели в лес в поисках сладкой травы. Жители обнесли деревню забором, за скотом стали следить дети, а хищникам в особо холодные зимы приносили подношения, и те обходили деревню стороной.
Жизнь текла неспешно, размеренно и спокойно, всего у них было в достатке, многие завели детей. Никто в деревне никогда не болел, а раны заживали крайне быстро. Одни благодарили за это травницу, другие воду из горной речки, третьи саму Ничейную землю, которая подарил им дом и новую жизнь.
И все было хорошо, жизнь текла своим чередом и несколько лет их никто не беспокоил.
Евлапии едва исполнилось тринадцать лет, когда впервые пришли они, как позже их стали называть - ЕЛИ.
Луна в ту ночь была, будто звезда, яркой и остроконечной, в окружении двух больших радужных кругов. На улице было светло как днём и необычайно холодно. Руки моментально немели без тёплых варежек, открытые части лица стягивала тонкая ледяная корка, а ресницы опушались в белый, тут же покрываясь инеем. Даже печь в доме не могла прогнать мороз. Клубы белого пара вырывались из рта. Вся скотина была загнана в дом. Волки, что три ночи до этого выли, молчали, птиц так же не было слышно. На улице стояла мёртвая, давящая на уши, тишина, а в избе приятно потрескивали поленья в печи, перешептывались её младшие сёстры, братья шумно ворочались, сон никак не шёл, мать хлопотала по хозяйству, отец следил за печью, чтобы та не потухла.
Именно в такую, казалось бы, обычную ночь, Евлапия узнала, что легенды не врали, Ничейные земли были полны демонов и ужасных существ, что питались человеческой плотью. Земли не были благословенными и ниспосланными им богами, они были проклятыми и очередным ниспосланным им испытанием.
В ту злополучную ночь, Евлапия вместе со своими братьями и сестрами была на печи, пыталась уснуть, укутавшись в несколько одеял, но сон так и не шёл.
Первой неладное почуяла скотина: корова стала истошно мычать, свиньи хрюкать, а курицы кудахтать и пытаться взлететь. И пока родители пытались их угомонить, дверь открылась и Евлапия увидела его - Еля.
Высокая вытянутая фигура упиралась необычной остроконечной шляпой, из еловых веток, перетянутых ярким шнуром, в потолок избы. Длинный чёрный плащ, сотканный будто из самой тьмы, закрывал почти полностью фигуру незваного гостя. Его можно было бы принять за длинного худого человека, если бы не глаза, что горели огнём в темноте. Такие глаза были у демонов из страшных историй, что рассказывала им мама на ночь. В руках Ель держал цепь, на которой висела чаша, напоминавшая нижнюю часть кадила, только вместо углей и ладана, там горело яркое оранжевое пламя. Вокруг шеи был воротник из торчащих в разные стороны человеческих рук, покрытых синими трупными пятнами. Пальцы воротника застыли в попытке схватить что-то невидимое.
Страх вперемешку с любопытством сковал детей, заставляя молча следить за каждым движением гостя. По телу Евлапии до сих пор пробегали мурашки, а сердца начинало учащенного биться, стоило ей вспомнить ту первую встречу с Елем.
Но настоящие чудовища, как известно из сказок, прячутся в темноте. Под плащом, в сгустках тьмы прятались истинные чудовища - маленькие, голые, похожие на лысых и сильно истощенных детей, демоны. Они как лошади из загона вырвались из-под плаща ЕЛЯ. Едва мать успела обернуться, как несколько мелких тварей впились ей в горло. Отец занес руку с кочергой для удара, и лавина маленьких тел обрушилась на него, накрыв с головой. Вопли вперемешку с чавкающими горловыми звуками заполнили избу.
Демон перегородил обзор Евлапии, что с широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим. Струи крови окрасили в красное лицо гостя, несколько липких капель упало и на Евлапию, её братьев и сестер. Потолок избы стал бордовым, прежде чем затихли крики и наступила звенящая тишина. А Ель стоял и смотрел на неё заполненным пламене глазами, с застывшей на лице дикой улыбкой. Горячий вонючий ручеек приятно обжог холодные ноги Евлапии.
Её младший братик, что жался справа, громко заплакал. Она краем глаза видела, как мелкие твари бесшумно забрались на печь. Евлапия готова была поклясться, что это был предсмертный плачь боли, так обычно плачут зайцы, когда их подстреливаешь.
