У Литейного моста в Санкт-Петербурге мрачная репутация. Ходит молва, будто под мостом на дне Невы лежит кровавый валун, на котором древние племена убивали пленников. От того-то и тонут почем зря в этих водах люди.
Говорят еще, что в безлунные ночи появлялся здесь же черный водоворот, который затягивает в себя людей, оказавшихся возле реки. Да есть и другие, не уступающие по таинственности ореола случаи, которые, в общем-то, органично вписываются в богатую мифологию города.
Сами петербуржцы не то чтобы свято верят в эти мифы, они скорее гордятся ими. А и то, не всякий мегаполис способен похвастать таким количеством мест с мистическим налетом. Собственно говоря, весь город настолько пропитан мифологией, что кажется уже невозможно отделить правду от вымысла.
Сам я небольшой поклонник эзотерики и уверен, что всякой чертовщине можно найти внятное объяснение не прибегая к помощи потусторонних сил. Но вот какой истории довелось мне однажды стать свидетелем.
После окончания института я по распределению попал на работу в режимное КБ в одном из городов Поволжья. В отделе, куда меня определили, молодых сотрудников можно было по пальцам перечесть. Если совсем уж сказать точно, кроме меня их насчитывалось аж два человека. Не удивительно, что мы сошлись, и многие считали нас даже друзьями. Наверное, так оно и было, хотя, по большому счету, вся дружба по большей части сводилась к беседам в курилке, да периодическим посиделкам за бутылкой вина в близлежащем кафе-стекляшке.
Новые мои приятели казались полными противоположностями друг другу. В меру циничный, с легким налетом развязности Герка Семирядов напоминал человека, который до сих пор не определился со своим местом в жизни. Быстрый на язык он умел поддержать любую беседу, но всегда откровенно скучал, если речь заходила о решении сугубо технических вопросов.
Второй же новоявленный товарищ, Никонов Сергей, по складу характеру был, что называется, рабочей лошадкой: звезд с неба не хватал, зато работу свою выполнял так, что ничего переделывать за ним не приходилось. Разговорчивостью он не отличался - слова ронял скупо и чувствовалось, что каждому из них он придает сугубую значимость.
Меж нами троими нет-нет да и случались споры, главным образом, когда Герка уж очень напористо начинал выплескивать негатив на окружающую нас действительность.
Помню случай, когда он поведал нам, как ловко срезал какого-то своего знакомого. Тот похвастал, что принят недавно кандидатом в члены коммунистической партии, в то время представлявшую собой единственную руководящую и направляющую силу в стране. И надо же было этому знакомому сказать, что он сейчас чувствует особую ответственность за каждый свой поступок.
В ответ Герка ухмыльнулся и не долго думая поинтересовался, не стал ли он к тому же еще умнее.
Слушая этот рассказ, я только мотал головой, дивясь остроумию и находчивости приятеля. Никонов же пристально посмотрел в глаза Семирядова и осведомился:
- Как ты живешь? У тебя же нет ничего святого.
В ответ Герка саркастически хмыкнул и насмешливо спросил:
- Оно тебе много дало это святое.
Никонов тут же насупился и замкнулся в себе, да так, что посиделки в тот вечер были бесповоротно скомканы.
В то время наше КБ тесно сотрудничало с одним из предприятий северной столицы, тогда, к слову сказать, носившей имя Ленинград. По этой причине нам, как и нашим ленинградским коллегам, приходилось часто ездить в командировки друг к другу. Во время одной из них Никонов вдруг не вернулся из нее в указанный в командировочном предписании срок. Безрезультатно прождав его несколько дней, начальство не на шутку заволновалось и сообщило по официальным каналам кому следует об исчезновении своего сотрудника.
Мне неизвестны перипетии поисков Никонова. Могу сказать только, что вскоре поползли слухи, что его обнаружили в одной из психиатрических больниц Ленинграда. Говорили, что на Литейном мосту он посреди бела дня вдруг принялся раздавать свои деньги прохожим, а потом неизвестно по какой причине взял и сиганул с моста в воду. Когда его достали из Невы, оказалось, что он потерял память.
На работе сам Никонов появился примерно через месяц. Сгорая от нетерпения узнать подробности что и как с ним случилось, Герка уговорил его и меня посидеть этим вечером в нашей стекляшке.
Само собой, мы сначала выпили за благополучное возвращение Никонова, а потом Герка сказал ему:
- Ну, давай выкладывай теперь, что там у тебя стряслось на самом деле.
Никонов помолчал секунду и каким-то уж очень будничным голосом, точно он сообщал не имеющие никакого отношения к нему факты, заговорил. Вкратце его рассказ сводился вот к чему.
Он не помнил точно, с какой стати ему вздумалось в тот день пойти пешком через Литейный мост. Пройдя его примерно на треть, он вдруг замер как вкопанный. Ласково щурясь на него, навстречу шел никто иной, как Ленин. В голове молнией мелькнуло: «Все, теперь уж коммунизм будет точно построен», - и на радостях, что деньги скоро станут всего лишь бесполезным мусором, Серега принялся раздавать прохожим всю имевшуюся у него наличность. Неожиданно он заметил, что Ленин куда-то исчез, и почти тут же увидел, что вождь мирового пролетариата тонет в Неве. Ни мгновения не колеблясь, Никонов прыгнул в воду, а потом ничего уже не помнил и пришел в себя только оказавшись в больнице, да и то не сразу.
Сергей умолк, и некоторое время мы все трое молчали: Никонов, вроде бы уйдя в воспоминания, а Герка и я ошарашенные рассказом.
- Ты что, в самом деле, живьем Ленина видел? – наконец, спросил Герка.
- Да как тебя сейчас, - глухо подтвердил Никонов, разглядывая свои ладони. – Идет навстречу мне, и все как положено у него: бородка, кепка.
Над столом повисло долгое молчание.
- В отпуск обязательно поеду в Ленинград, - продолжая изучать свои ладони, проговорил вдруг с непоколебимой уверенностью Никонов, - может снова повезет его на Литейном встретить, вдруг даже удастся поговорить с ним.
Не знаю, как дальше сложилась судьба Сергея. По крайней мере, за тот короткий срок, пока меня не призвали в армию, что-то из ряда вон выходящего в его поведении я не наблюдал, а потом наши пути уже ни разу не пересекались.
Честно говоря, мне до сих пор не известно ни достоверной причины, ни хотя бы более или менее внятного объяснения того, что случилось с Никоновым в Ленинграде, и не остается ничего другого, как заподозрить, что Литейный мост вдруг взял и явил того, с кем Сергею уж очень хотелось встретиться. Впрочем, говорят, подобное здесь случалось и раньше с другим людьми. Мол, еще до революции на Литейном кое-кому доводилось столкнуться лицом к лицу с призраками почивших в бозе государей императоров.
