Любовь -дело житейское... (эпически-героический киносценарий)

Сейчас на нашем ТВ идёт огромное множество бесконечных сериалов, друг от друга почти неотличимых, что и соблазнило автора этих строк на попытку написания такого сериального сценария, благо для этого большого ума не надо (в отличие от просто-таки ангельского терпения). Итак:

Начало

Глубокая осень. Средняя часть России. Центральная усадьба много лет успешно разваливающегося совхоза (или как их там сегодня…) «За сплошную приватизацию!». Здесь живёт молодая женщина по имени Любовь. Её отец был добродушным весельчаком, неутомимым балагуром, остроумным бабником и хроническим алкоголиком. Мама, женщина сурового нрава, трудилась на орденоносной молочно-товарной ферме передовой дояркой, Героиней Социалистического Труда, членшей парткома и профкома, а также депутатшей поселкового Совета народных депутатов, поэтому детство у Любови было трудным, мучительным и рано повзрослевшим. В школе она подавала большие надежды по физике, химии и математике, поэтому и стала продавщицей бочкового пива в деревенской пивной. Писаная красавица, мать-одиночка, безуспешно пытающаяся воспитывать единственного сына, первоклассника и второгодника Шурика, мальчика с выраженными признаками дебильности, но, когда ему нужно, хитрого и изворотливого (недаром деревенские дали ему кличку «Божья тварь»), она долго искала своё незатейливое женское счастье, и в этих поисках, конечно, была глубоко несчастна! Вот уже вторую неделю Любовь пребывает в глубоком душевном и телесном волнении: на неё, наконец-то, обратил своё настойчивое, можно сказать, пугающее внимание Володя, интересный губошлёпый человек с университетским образованием, в прошлом – молодой агроном, ныне – успешный бизнесмен.
Володя ( неожиданно появляясь на пороге пивной): Люба…
Любовь (безвольно опуская руки): Володя…
Володя (бледнея): Любаня…
Любовь (краснея): Вовуня…
Володя (желтея): Любаша…
Любовь (синея): Вовуша…
Володя (в нетерпении стуча копытами по деревянному полу ): Что?
Любовь ( стыдливо опуская голову): Вольдемар…
Володя (стискивая зубы): Что? Что? Что? Что?
Любовь (с  трудом удерживаясь на моментально ослабевших ногах): Я хочу тебе сказать…
Володя (ревёт): Слушаю!
Любовь (захлебываясь слезами, соплями и пузырями): Я давно хочу тебе сказать…
Володя (в бешенстве брызгая вокруг слюнями и пузырями): И я давно хочу тебе сказать! Ты, Любаня…

Конец первой сотни серий

Первая серия второй сотни серий.

Всё та же глубокая осень, всё та же средняя часть, все та же усадьба, всё та же пивная. Дверь неожиданно распахивается, и на пороге возникает внушающая уважение и, одновременно, животный ужас всему живому фигура могучего мужика с широкой гладкой мордой и мужественным взглядом застарелого ловеласа, покорителя-разбивателя женско-девичьих сердец. Это Патрикей (всем его не знающим он скромно представляется Патриком, потому что считает себя человеком европейского склада и уровня), в прошлом – молодой зоотехник-осеменитель, позднее – успешный бизнесмен, бывший муж Любови. Патрикей отсидел двадцать пять лет за уклонение от уплаты налогов в особо крупных размерах, и вот теперь, выйдя на свободу с относительно чистой совестью, вернулся в родную деревню к семье, жене Любови и дитю Шурику.
Патрикей ( неожиданно появляясь на пороге пивной): Люба…
Любовь (безвольно опуская руки): Патрикей…
Патрикей (бледнея): Любаня…
Любовь (краснея): Патрикуня…
Патрикей (желтея): Любаша…
Любовь (синея): Патрикуша…
Патрикей (в нетерпении стуча копытами по деревянному полу ): Что?
Любовь ( стыдливо опуская голову): Патриксон…
Патрикей (стискивая зубы): Что? Что? Что? Что?
Любовь (с  трудом удерживаясь на враз ослабевших ногах): Я хочу тебе сказать…
Патрикей (ревёт): Слушаю!
Любовь (захлебываясь слезами, соплями и пузырями): Я давно хочу тебе сказать…
Патрикей (в бешенстве брызгая вокруг слюнями и пузырями): И я давно хочу тебе сказать! Ты…

Конец второй сотни серии

Серия трёхсотая ( а, может, трёхтысячная. Кто их считал-то? Кому они нужны?)

Всё та же, задери её совсем, унылая осень, всё тот же, задави его совсем, вонючий совхоз, всё та же, гори она синим пламенем, замызганная пивная. За единственным, относительно чистым столом, заставленном кружками с пивом, бутылками в с водкой и бутербродами с килькой, десять рублей – одна порция, тяжело НЕ глядя друг на друга сидят Володя и Патрикей. Любовь время от времени любопытно-испуганно выглядывает из-за буфетной стойки, подвинув на всякий пожарный случай к себе поближе огромный буфетный нож, топор, кувалду, кастрюлю с водой и огнетушитель ОП-2 марки АВСЕ, срабатывающий без участия человека.
Володя (глухо): Патрикей…
Патрикей (мрачно): Володя…
Володя ( робко, но решительно, с отчаянным вдохом-выдохом): Патрикей, нам надо поговорить…
Патрикей (не спеша выливая в кружку с пивом стакан водки): Да, надо…
Володя ( отчаянно вгрызаясь в бутерброд): Надо поговорить о многом…
Патриткей (смачно заливая в своё могучее едало приготовленный термоядерный коктейль и при этом даже ни разу не поморщившись): И такая постановка вопроса не вызывает возражений…
Володя ( нерешительно-презрительно глядя на бутылку водки, потому что он язвенник, трезвенник и сторонник здорового и активнополового образов жизни): И что же ты скажешь на это?
Патрикей (шумно вздохнув, икнув, отрыгнув и утерев): Да что говорить? И так всё понятно…
Не качаясь (силён мужик!), он поднимается из-за стола, берёт в руку свою дорожно-спортивную сумку с вызывающе широкой красной надписью «Адидас», сутулится и, топая слонообразными ногами, идёт к выходу, где и скрывается в туманной дали.
Из-за прилавка к Володе тут же бросается Любовь.
Любовь (задыхаясь от восторга): Володя!
Володя (кашляя от попавшей не в то горло кильки): Любовь!
Любовь (закатывая глаза и , одновременно, стремительно раздеваясь): Как же долго и одиноко шла я к нашей с тобой совместной любви!
Володя (испуганно, но в то же время и похотливо глядя на её девичью, несмотря на многочисленные зачатия, роды и последующие аборты, фигуру): Любовь, ты восхитительна, любимая!
Любовь (жарко дыша): Володя, я ещё и не так могу!
Она бросаются друг к другу и душатся в обоюдных объятиях. Из-под прилавка , гнусно и мерзко хихикая, за ними внимательно наблюдает невидимый им Шурик, цепко отмечая все интимные детали и подробности. Он гордится тем, что его многострадальная мамаша , эталон неприхотливой женской красоты, наконец-то, обрела своё такое же неприхотливое женское счастье. Он заранее ненавидит будущего отчима, который на прошлой неделе обозвал его бесполезной сволочью и ублюдком и оскорбительно расхохотался ему в лицо, когда Шурик вежливо попросил у него тысячу рублей на приобретение одной пачки мороженого «пломбир». Бросив последний ненавистный взгляд на ничего не подозревающую милующуюся парочку, Шурик неслышной тенью выскакивает  на улицу, чтобы придумать какую-нибудь очередную мерзкую гнусность, составляющую весь смысл его омерзительного человекоподобного существования. В это время Патрикей, зайдя за угол пивной, внимательно-воровато оглянулся по сторонам и, подойдя к углу здания, достал из кармана своих уголовных брюк зажигалку «Зиппо», которыми бесплатно снабжают в армии США бойцов спецподразделений. Вскоре весёлый огонёк резво побежал по тёмным от времени могучим брёвнам. Таким образом, так пока и не образовавшееся счастливое семейство должно было в скором времени приказать долго жить…

Эпилог

Мерзавец Патрикей, заметав следы и скрыв судимость, поступает на службу в органы внутренних дел, успешно проходит аттестацию и переаттестацию, и дослужившись до звания генерала, становится «оборотнем в погонах», которого никак не могут поймать (или не хотят. Боятся!).  Шурик, закончив с красным дипломом профессионально-техническое училище по специальности «мастер-ремонтник губных гармошек», поступает в столичный университет на факультет менеджмента, маркетинга и подводного плавания, после окончания которого становится успешным бизнесменом по распродаже природных недр горячо любимой Родины. Чудом выживший Володя от пережитых страданий становится хроническим неудачником, алкоголиком и совершенно опустившейся личностью, которой, тем не менее, не чуждо прекрасное. Чудом выжившая Любовь рожает ребёнка, которого в память о былом и назло злодейке-судьбе называет Патрикеем. Володя ночами приходит к её дому и, рыдая и стоная, бьётся своей ослабевшей от алкоголизма головой о его мощные кирпичные стены. У него было уже пять сотрясений головного мозга и не за горами шестое.

Конец первой части сериала (и слава Богу! Дождались!)