ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ПЕРВАЯ ОШИБКА В ЖИЗНИ
После отхода поезда дым паровоза скоропалительно рассеялся. Мать стояла и долго думала, задавая один и тот же вопрос: «Почему же её сына увозят так далеко, в вагоне, где нет окон, а только плотная занавесь из железных прутьев. Правдами и неправдами она узнала, когда её сына отправят по этапу. За эту информацию пришлось расплатиться не малой суммой. Пришлось взять в долг. Откуда бы у неё нашлись деньги у простой стрелочницы по очистке снега на рельсах? И теперь… по её очищенным рельсам увозят её сыночка. Эти мысли мучили её неустанно. Далее она осведомилась, что этот товарный состав с пятью прицеплёнными вагонами в хвосте поезда, как обзывал народ и были «столыпинские», где везли заключённых на далёкий север. Она ещё не знала, в каком из северов сын будет отбывать наказание? Вопросы мучили и скоблили её душу, и сердце, будто режут по живому телу и нервам, как скальпель хирурга, а вопрос один: «Почему именно он должен сидеть где-то за решёткой далеко-далеко от неё? Неужели она в чём-либо виновата, что её сын оступился?»
В то же время вокруг всё хмурилось и отворачивалось: берёзы, стоявшие у скамьи, на которой не так давно сидела мать с сыном, и провожала его на учёбу. Им, берёзам, безразлично, что тут происходит? Им ни холодно и ни жарко. Не интересно, куда едут вечно изо дня в день составы поездов. Поезда тоже как-то хмурились, жались друг к другу так плотно, как в хороводе девушки, качались, по ходу движения из стороны в сторону, перестукивая в такт ветра колёсами по рельсам. Шелестя мягкими иголками, как листьями, шепелявила лиственница, беседуя и, казалось, что она говорила тоже о сыне.
Мать смотрела вдаль уходящему поезду, и в глазах её был только сын, которому она отдала всю свою любовь и своей полжизни. Да и можно ли было предположить, что у Иришкиной Маргариты Александровны, её родной и любимый сын, Виктор, убил человека.
Ей не хотелось плакать, но слёзы невольно катились из глаз, словно брызги осеннего затяжного и обильного дождя.
Она вспоминала всё до последней ниточки, которая внезапно оборвалась между ними. Искала причину, из-за чего могло это всё произойти? Как это случилось? И с чего началось?
Перед её глазами возникло её детство, когда она ни о чём не думала и ничего вокруг не понимала: бегала, смеялась, пела.
Она никогда недоумевала, что её могло ждать впереди, когда она станет совсем взрослой. И вот прошли годы, которые пролетели незаметно, что некоторые эпизоды выпали из памяти, как в пропасть. Но были некоторые устойчивые детали в памяти Маргариты Александровны, о которых она не хотела вспоминать. Но память юности и зимовки на Шпицбергене не отказывала никогда. Она эту память, как тяжкий рюкзак, несла на своих хрупких плечах. Отлично помнила Петрова, которого так безумно любила. Майору Петрову неукоснительно верила и, который её, в свою очередь, предал. Перед глазами встала, как памятник, её юность, самая, пожалуй, лучшая пора в её жизни, в период которой происходили большие перемены, а некоторые остались у неё вечными в памяти. Вдруг она вспомнила Антона, высокого кучерявого парня. Вспомнились ей его первые слова: « Ритка, а что если я тебя провожу а?» Но она упрямо отказалась. У неё превыше всего была её девичья гордость. Но Антон был настойчив, да ему давно нравилась эта, тёмная, как ночь, девчонка, которая убегала от него, и при виде его краснела. Он намного больше понимал и разбирался в жизни: ему пришлось поблуждать по жизни, поработать всюду, и кем только не приходилось быть?! Начал он с грузчика, и добился того, что стал директором совхоза. Маргарите были в то время не понятны руки в мозолях, жизнь в холодном доме, у неродной и довольно скверной старухи. Она не могла понять его усталости, который всё-таки приходил на танцы и следил за Риткой. Для неё жизнь представлялась совсем иной и беззаботной, какой она оказалась позднее. Ей порой казалось всё просто и легко, что задумываться много - не стоило.
После женитьбы Антона с Маргаритой, у неё всё как-то вдруг изменилось в душе: её сердце не кричало и не плакало. Маргарита ни о чём плохом не думала: что когда-нибудь наступит мрачная жизнь, как мрачный день и мрачная ночь.
Мысли были вполне благоразумны: и что не может быть ничего плохого в жизни. Жизнь ей представлялась в ярких красках: без мучительных страданий и преград, без последствий, дошедших до нуля. Она по-прежнему легко смотрела на жизнь, хотя Антон иногда приходил замученный работой. Ей ли этого было не заметить? Своим бессмысленным разговором, уже надоевшими поцелуями, постоянно спрашивала его, любит ли он её? Антону казалось сначала, что она его сильно любит и потому так ласкова с ним. Но совсем иначе он понял в один прекрасный день.
Он, как всегда, работал в две смены. Маргарите и в голову не приходило спросить когда-нибудь у него - уставал ли он? Домой он возвращался с потухшим, как ночной светильник, взглядом. Усталость так его « материла», что Антон засыпал, ужиная, за столом. Думал он в это время, как бы быстрее « плюхнуться» в кровать. Завтра всё повторится снова, как заезженная пластинка. Одно и то же, кроме лекций в университете, которые он слушал с упоением. А он уставал - всё это он делал ради любви, ради её жизни, чтобы она была самой счастливой женщиной у него на свете.
Однажды пришёл Антон с работы, и Маргарита спросила его: « Где же он был так долго?»
- На работе, Ритуля. И притом я хочу поступить учиться, как ты на это смотришь?
- Да ну, тебя с твоей учёбой, ты и так дома бываешь совсем редко.
- Ну, дорогая Рита, неужели ты не можешь понять, что мы сейчас строим социалистическое общество, и учиться просто необходимо в жизни. Вот давай, вместе учиться! Ты не против этой затеи?
- Я не знаю, когда это кончатся твои разные науки. То сначала учился, хотел получить среднее образование, то сейчас тебе понадобилось высшее? Не знаю, зачем тебе всё это надо?
- Я не знаю? Мы стали не понимать друг друга, что наши мысли очень часто расходятся. И как бы ты не подходила к учёбе – учиться я всё-таки буду.
На этом их разговор закончился. И они никогда не возвращались более к этой теме.
Антон сдержал своё слово, учиться он начал. Сначала многое Антону давалось трудно, что часто он обращался за помощью к преподавателям школы, но после он стал учиться лучше и увереннее, что осилил всю науку, которую необходимо было пройти в сельхозинституте на зоотехническом факультете. Теперь он дипломированный специалист, в звании учёного инженера- зоотехника.
Об этом уже Маргарита не знала, если только не из агенства ОБС ( одна баба сказала). Не знала и не хотела знать ничего об Антоне, когда он завершил учёбу, как он стал дипломированным специалистом с зелёным ромбиком на пиджаке после окончания сельскохозяйственного института. В совместную бытность их Антон проучился в институте три курса, а вскоре они разошлись. Всё случилось просто. Антон работал и учился. Приходя домой, он прилежно сидел за книгами. Маргарита с Антоном совсем редко разговаривали. Были вечера, когда Маргарита, куда-то собиралась, и уходила. Уходила надолго, до двух-трёх часов ночи.
Однажды Антон отвлёкся от своей работы, (а он писал контрольную работу по частной зоотехнии), и решил подсмотреть, в каком наряде пойдёт его жена? Ничего не говоря, Маргарита надела своё розовое крепдешиновое платье, туфли на высоком каблуке.
Голова у неё была убрана, по-видимому, раньше в самой лучшей парикмахерской она просидела почти полдня. К хорошему мастеру попасть было сложно. Наконец на её голове из распущенных волос, как воронье гнездо, по тогдашней моде – вылеплена причёска бабетта. Молча, одела свою розовато-белую шляпку и, не посмотрев в сторону Антона, вышла. Она не видела, как за ней наблюдал Антон. Тут впервые у Антона возникла мысль проверить свою жену, куда же направилась она, на вечер глядя? И это его любимая жена. Неужели к кому-нибудь на свидание? Неужели он, Антон, больше для неё ничего не значит, неужели она забыла даже о спящем Альберте и Германе? Неужели она теперь не мать своих детей? С мрачными мыслями полного недовольства Антон отложил свою учёбу и решил идти следом за Маргаритой. Он второпях оделся, даже не заметил, что кепку одел на затылок козырьком и что пуговицы застегнул не на все петли. В таком ошеломлённом состоянии он почти побежал за Маргаритой. Посмотрев на часы, увидел, что время уже полвина девятого.
В этот день как-то было безлюдно в этом маленьком городке. Иногда только проходили мимо него влюблённые, которые без умолка о чём-то лепетали друг с другом, как рядом стоящие дуб и берёза.
Антон вспомнил свою юность, что они с Маргаритой тоже были такими же когда-то счастливыми? А вот сейчас он (Антон), не верит Маргарите и следит за ней. Он шёл от неё в метрах ста, он, единственно, мог видеть и узнавать её походку. Если она куда- либо заворачивала, то Антон бежал за ней, чтобы не потерять из вида. Ему показалось, что Маргарита осталась такой же молодой, как и в восемнадцать лет, хотя ей уже было тридцать два года. Она лишь немного размякла, но походка у неё осталась неизменной.
В городе было тихо. Тихо. Настолько тихо, что если Антон за что-либо запинался, то было слышно, как эхо в лесу, что он ослаблял свой шаг, прислушиваясь к шуму города, к шуму ветра, тихой уже почти, ночи. Шёл или бежал, разговаривая сам с собой и звонким эхом города. Изредка разве шум его шагов заглушал проходящий автобус или грузовая машина, которые вот-вот и вывернутся из-за угла.
На душе Антона было много скорби, что лицо его выглядело бледным, как никогда.
Идя за Маргаритой, он ни о чём не думал, кроме как о том, куда же она идёт? Его торопливая душа привыкла постоянно спешить в жизни. Гадко было на его сердце, если он опаздывал куда – либо. Ему в тот период казалось, что он потерял много-много времени.
Между тем Маргарита остановилась у входа в ресторан «Балтика». К ней подошёл мужчина лет тридцати. Антону он показался несколько мешковатым стоял, будто мешок на огороде, который вот-вот снесут в погреб – нет мешковатости. У него было всё похоже на мешок: костюм, брюки, лицо, штиблеты – всё это казалось ему великим, хотя этот человек не был из числа худощавых.
- О, Риточка! А я полагал, что Вы сегодня забыли про свидание. В ожидании Вас нахожусь около получаса. Видя других женщин издалека, думал, что это вы, но, однако, постоянно в течение получаса, ожидая вас, ошибался.
- Да, я несколько задержалась. Вначале было не уложить спать детей, а после мне показалось, хотя, может быть, что муж мой стал что-то подозревать?
- Не волнуйся! С твоим мужем тебе расправиться легче всего. Ведь он у тебя паенька, - при этом Василий Михайлович провёл своей ладонью по подбородку, доказывая правдоподобность своих слов.
Ну, ничего. Главное, что мы с Вами, Василий Иванович, встретились.
- Простите! Я тебя, Маргарита, перебью. Мне, кажется, что тебе, пожалуй, давно бы пора знать, как меня величают по отечеству?
- Извините, я просто оговорилась. Но я, надеюсь, Вы не обиделись.
- Конечно, нет! Дорогая Маргарита Александровна. Ну, хватит! Мы совсем заболтались, совсем забыв о нашем запланированном вечере. По-моему вчера мы договорились пойти выпить по стопке
