Утро в Учебно-Авиационном Центре ДОСААФ начиналось, как обычно. К восьми часам утра съехались все: вертолётчики, рабочие ТЭС и ТЭЧ (техники, спецы, радисты). Как всегда, великолепный завтрак. День будет жарким. На небе ни облачка. Можно было бы начинать полёты и без разведки погоды, но правила, есть правила.
Долго обсуждался вопрос о полётах одного борта МИ-4, который длительное время находился на консервации. Лишь вчера его расконсервировали и был проведён всесторонний осмотр, а также проверка не только техниками, но и специалистами авиационного оборудования и радистами. Хотя в любом случае, прежде чем допустить курсантов к полётам, его должны облетать инструктора. Решили совместить «приятное с полезным». Облёт расконсервированного борта и разведка погоды. Ведь в обоих случаях лететь нужно лишь инструкторам. Тем более, что каждому инструктору необходимо «обкатывать» молодёжь. А день то не резиновый.
Руководитель полётов дал разрешение на взлёт и вскоре МИ-4, наклонив нос, набирая скорость, скрылся из глаз. Всё продолжалось в обычном режиме. Спецы коптили барабаны для самописцев. Курсанты отрабатывали будущие полёты, получая от своих инструкторов замечания лестные и не очень. Ведь сегодня им предстояли самостоятельные вылеты. Одно дело, когда рядом на месте штурмана сидит опытный инструктор, и совсем другое, когда точно такой же курсант.
В динамиках лишь время от времени звучали доклады лётчиков. Всё, разведка погоды в зоне полётов произведена. Борт возвращается на аэродром. Через пару минут МИ-4 приземлится и начнутся самостоятельные полёты курсантов.
— Отказ основной гидросистемы, — прозвучал в динамиках, как гром среди ясного неба, доклад.
— Переходите на резервную, — команда руководителя полётов. Хотя переход на резервную производится автоматически. И сразу же новый доклад:
— Отказ резервной гидросистемы.
— Отключайте двигатель и садитесь на авторотации. Постарайтесь дотянуть до аэродрома, — тревожный голос руководителя полётов. Ответа не последовало.
Что значит отказ гидросистемы в МИ-4? Это значит, что на рычаг управления движением вертолёта приходится нагрузка более семисот килограмм. Это значит, что этот рычаг начинает мотаться из стороны в сторону и первым делом перебивает лётчикам ноги.
Мгновенно, с включенной сиреной, к тому месту взлётного поля, куда мог долететь аварийный борт, рванулась скорая, за ней вслед пожарная машина. За ними взревел двигателем Урал с на ходу впрыгнувшими в кузов спасателями. Терпящему бедствие вертолёту и оставалось долететь до взлётного поля всего ничего: немногим более километра. Но если не удастся дотянуть, то вертолёт упадёт на деревья, так, как он находился над питомником. А это не только крушение, но и гибель пилотов.
Машины неслись к краю взлётного поля на предельной скорости. Уже хорошо видно приближающийся вертолёт. Снижался он непривычно быстро и не было слышно работающего двигателя. Невозможно представить, как лётчикам ещё удавалось удерживать вертолёт в повиновении. Ведь лишь один из них мог удерживать рычаг управления двумя руками, а командиру приходилось левой рукой держать шаг-газ. Но то, что они ещё справляются, понятно, иначе МИ-4 завертелся бы и рухнул.
Метров сто-сто пятьдесят машины не успели доехать до того места, где упал вертолёт. Именно упал, ибо посадкой это приземление не назовёшь. Передние стойки шасси от такого «мягкого» приземления подогнулись. Стекло гондолы, откуда за ненадобностью убрали турельный пулемёт, разлетелось в дребезги. Хвостовая балка согнулась. Вертолёт прополз гондолой по траве с десяток метров, постепенно поворачиваясь. «Клюнул» носом, даже достал несущей лопастью до земли и колыхнувшись на «хвост», замер.
Урал дрифтанул возле вертолёта. Из него, не дожидаясь полной остановки, «посыпались» спасатели. Двое буквально «взлетели» с двух сторон к дверцам кабины пилотов. Резко открыли их. Летчики сидели обессиленные, бледные, как мел, но живые и невредимые. Это же уму непостижимо, как можно было удержать в повиновении многотонный вертолёт.
Недаром говорят, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Ребята не только спасли вертолёт, но и свои жизни. Была создана комиссия по расследованию аварии. Вывод комиссии: колорадский жук, пока вертолёт был на консервации, залез в дренажную трубку гидросистемы и закупорил её. Правда это или нет, уже никто не узнает.
