Завидев
издали мужчину в камуфляже, одиннадцатилетняя девочка кинулась к нему, опередив
свою мать.
- Привет,
Аля! – тот крепко обнял дочь и взял её на руки.
- Петя,
родной, ты вернулся! – мать Алины, оказавшись, наконец, рядом с мужем,
заключила его в объятия и стала покрывать поцелуями его лицо, ставшее за время
войны немного суровым.
Теперь
домой. Вместе с папой. С живым и невредимым папой. Наконец, самое страшное
позади. Не будет больше томительного ожидания, приправленного постоянным
страхом за его жизнь, дрожи в коленках, лишь только по телевизору в новостях
слышится слово «Чечня». Каждый раз, заходя в церковь вместе с мамой, Алина
просила Боженьку об одном – чтобы папа вернулся, чтобы злые дяди-чечены его не
убили, не ранили. И как великое утешение, приходили письма от отца. Жив,
здоров, скучает и крепко обнимает.
- Ты больше
не поедешь в Чечню? Правда, папа?
- Правда,
Аля. Больше не поеду.
- Ура!
Так, делясь
друг с другом восторгами и новостями, вновь соединившаяся семья доехала до
дома. Во дворе им встретились соседи – дядя Паша и дядя Витя. Алина старалась
держаться от них подальше – мало ли чего ожидать от заядлых алкашей? Увидев
вернувшегося соседа, оба наперебой стали его поздравлять:
- Здорово,
Петруха! С возвращением!
- Здорово!
- Может,
нальёшь по-соседски? Это надо отметить!
- А чё не
налить? Давайте. Вечером приходите – отпразднуем. Не каждый день с войны
возвращаюсь!
Поднявшись в
свою квартиру, мать пошла на кухню подогревать обед. Алина же вертелась около
отца, веря и не веря, что, наконец, он здесь, дома.
- Смотри,
что я тебе привёз, Аля! – с этими словами отец вытащил из мешка мишку из
мягкого пушистого плюша, с глазами из больших чёрных бусин и вышитым красной
нитью улыбающимся ротиком.
- Спасибо,
пап! Ты класс! – довольная девочка расцеловала отца в обе щеки.
Потом они
сидели на кухне, обедали, пили чай с папиными любимыми шоколадными пирожными и
не могли друг с другом наговориться.
Вечером
пришли дядя Паша и дядя Витя. Алине так хотелось остаться на кухне, чтоб только
ещё побыть с папой, но мама безапелляционно заявила: пора спать. Девочка
разочарованно вздохнула, но, привыкшая слушаться старших, подчинилась.
Впервые за
долгое время она засыпала счастливая, обняв плюшевого мишку.
- Отдай
мишку! Пожалуйста!
Смуглая
девочка с чёрными волосами и глазами цвета горького шоколада, в перепачканном
кровью платье, тянула руки к Алининой игрушке. Уже месяц она являлась Алине во
сне – ровно столько времени прошло с тех пор, как отец вернулся домой. Месяц
кромешного ада.
Каждый день
отец напивался вместе с дядей Пашей и дядей Витей, а пьяный превращался в
самого настоящего монстра. Орал, дрался, бил посуду. Маму без конца подозревал,
что пока он рисковал жизнью в чеченских горах, она гуляла с мужиками. И не
слушая никаких оправданий, нещадно дубасил. Вчера избил так, что она попала в
больницу с переломанными рёбрами. Досталось и Алине, когда она выбежала из
комнаты с криком: «Папа, не бей маму!». Тогда мама сказала ему злые слова:
«Лучше б чечены тебя убили, алкаш чёртов!». И это тому, которого столько ждала
с тоской и надеждой.
Ночи не
приносили отдыха. С того самого дня, когда в доме появился этот мишка,
появилась и странная девочка в сновидениях. Каждый раз она просила отдать ей
мишку, который во сне отчего-то был грустным. Словно вышивальщица перешила
улыбающуюся мордочку, опустив вниз уголки губ. Просыпаясь в холодном поту,
Алина пыталась, ещё не открыв глаз, нащупать свою игрушку. Но мишка словно
отказывался считать её своей хозяйкой. Он то падал с кровати, хотя лежал достаточно
далеко от края, а то и вовсе пропадал из виду, пока Алина не находила его в
самых неожиданных местах. А ведь она готова была чем угодно поклясться, что не
клала мишку в шкаф для белья, в коробку из-под сапог или в корзину с грязным
бельём. Мама божилась, что вообще мишку не трогала, а папаше вечно пьяному тем
более было не до игрушек.
«Неужели я
мишке так не нравлюсь, - думала Алина, - что он от меня прячется?».
- Отдай
мишку! Пожалуйста!
- Он твой?
- Мой. Отдай
его!
- Он по тебе
скучает?
- Да, очень.
- Тогда…
забирай.
- Спасибо!
Ты хорошая! Отдай его, как проснёшься. Пусть вернётся в Аргун.
Аргун… Папа
упоминал этот город в письмах с фронта…
- Это Чечня?
Нет, я туда не поеду!
- Тебе не
надо никуда ехать. Отдай его Аюбову Салаудину Ибрагимовичу. Он сейчас как раз в
Москве. Скажи ему, что это мишка Мадины Юнусовой. Он меня знает и отдаст моей
маме. Вот он.
Девочка
пропала из виду. Вместо неё появилось изображение смуглого мужчины лет примерно
сорока, эдакого сурового горца с накачанной фигурой.
- Ты найдёшь
его в правозащитном офисе. Запомни адрес…
Проснувшись,
Алина долго не могла прийти в себя от изумления. Впервые за всё время она
решилась заговорить с собственным кошмаром, и этот кошмар даёт ей поручение.
Мишка лежал на полу. Встав с кровати, Алина подняла игрушку на руки и
задумалась. Улица Сальвадора Альенде… Существует ли такая вообще? И Саладин,
или как его там, скорей всего, персонаж воображаемый, как и Мадина. Можно ли
всерьёз верить пустым снам? Но всё же положила мишку в портфель.
После уроков
Алина первым делом пошла к маме в больницу. Они долго говорили, мать
расспрашивала, как прошёл день, как папа? Как? Да с самого утра уже хорош как
не знамо кто – после вчерашнего опохмелялся. В общем, как обычно. Мама наказала
ей сидеть тихо, не связываться с папашей. Прощаясь, Алина бережно обняла маму,
чтобы не повредить сломанные рёбра, и обещала непременно сделать, как она
говорит.
Выйдя из
больницы, девочка направилась к метро. Теперь на улицу Сальвадора Альенде.
Екатерина Степановна, учительница по москвоведению, сказала, что такая
существует и находится возле старого Сиреневого сада на Соколе.
Несколько
остановок на метро, потом на автобусе – и вот уже эта улица. Теперь осталось
найти дом, о котором говорила девочка из сна. Но наверняка там нет никакого
правозащитного офиса, и ни про какого Аюбова там не слышали.
Но вдруг…
Что это? Алина готова была ручаться, что именно этого мужчину видела во сне. Он
покупал в ларьке кофе и с сильным акцентом просил продавщицу добавить кокосовый
сироп. В реале он выглядел ещё более суровым. Точно чеченец! И как к нему
подойти?
Расплатившись
с продавщицей, мужчина зашёл в соседний дом. Тот самый, о котором говорила
Мадина. Значит, всё правда! И улица, и дом, и кавказец.
«Нет, я не
пойду к нему, - думала девочка. – Я боюсь. Лучше передам мишку через кого-то. И
записку оставлю».
С этими
мыслями она вырвала лист из тетради и задумалась. Как этого чеченца звать?
Сальвадор? Нет, кажется, Саладин. Или Ибрагим? Ладно, пусть будет «господин
Аюбов». Кстати, через «а» или через «о» пишется? В конце концов, Алина решила
написать как слышит.
«Здравствуйте,
господин Аюбов! Мне приснилась Мадина Юнусова из Аргуна и просила вернуть мишку
её маме. Она говорит, Вы её знаете».
Затем робко
вошла вовнутрь здания.
-
Здравствуйте, - обратилась она к сидевшей на вахте пожилой женщине, доставая
плюшевую игрушку из портфеля. – Передайте, пожалуйста, Аюбову мишку и записку.
- Хорошо,
передам. А от кого?
- Да
неважно. Счастливо!
Покинув
здание, Алина долго бродила по улицам. Домой идти не хотелось от слова совсем.
Что там будет нового? Опять пьяный папаша с дружками будет буйствовать и
дымить, как паровоз (как бы квартиру по пьяни не поджёг!). Однако солнце дня
постепенно покидало небосклон, уступая место тёмной ночи. Ничего не поделаешь,
придётся возвращаться в родные стены.
Дома было
всё то, что она и ожидала. В отравленном сигаретным дымом воздухе с кухни пели
пьяными голосами:
«Комбат,
батяня, батяня комбат,
За нами
Россия, Москва и Арбат…».
Стараясь
быть незаметной, Алина прошла в свою комнату и уже собралась было
переодеваться, как вдруг, пьяно пошатываясь, вошёл дядя Паша.
- Ух ты,
какая цыпа! Ну, иди сюда!
Разя за
километр дешёвой водкой, он приблизился к девочке, повалил её на кровать и
задрал юбку.
- Пусти
меня!... Папа!
- Да не
кричи, цыпа. Тебе будет хорошо!
Его рука
потянулась к Алининым трусикам, когда вошёл отец. Мощным движением он оттащил
собутыльника от дочери, затем ударил Алину по лицу:
- Шлюха
малолетняя! Пошла вон из дома!
- Но папа, я
не виновата!
- Пошла вон,
я сказал!
«Что же делать?
Куда теперь идти?» - думала отчаявшаяся девочка, одиноко бредя по тёмной улице.
И главное,
где ночевать? В подъезде? В подвале? Нет, в подвале страшно. На улице, на
лавочке? Нет, ночью будет холодно. Остаётся одно – поехать к бабушке в Петушки.
Легко
сказать! А где взять деньги на билет? Выгоняя дочь из дома, отец не дал ей с
собой ни копейки – выставил, в чём была, если не считать куртки, которую Алина
спешно нацепила.
Вдруг её
взгляд упал на сидевшего у церковной ограды старика в тёмных очках. На груди у
него висела табличка: «Подайте слепому на хлеб». В коробке у его ног лежали
монеты и купюры. Если тихонько подойти и сунуть руку…
«Нет, только
не у него!».
Лучше у того
мужчины, что стоит у газетного киоска. Вот он, расплатившись с продавщицей, положил
бумажник в карман куртки. Давай, Аля, действуй!
Минута – и
рука девочки оказалась в кармане. Вот он, бумажник!
Только Алина
успела вытащить руку из чужого кармана, как мужчина обернулся. Фонарь высветил
его лицо. Аюбов! Это он! Мама дорогая!
Поток адреналина,
бросившийся в кровь в экстремальных дозах, подсказал самое верное решение –
бежать. Бежать со всех ног, без оглядки! И на бегу молиться всем святым, чтобы
чеченец её не догнал. Если догонит – точно конец! Оторвёт голову, как цыплёнку!
Лишь
пробежав пару кварталов, Алина позволила себе остановиться и передохнуть.
Аюбова за спиной не было. Это, безусловно, радовало. Но всё же девочке хотелось
плакать. Докатилась, называется! Никогда не брала чужого, а тут на тебе!
Но надо
спешить. Иначе уйдёт последняя электричка, и ночевать придётся на вокзале. Да и
чеченец может найти и убить.
По счастью,
Курский вокзал находился недалеко. Время ещё оставалось. А украденных денег
хватило не только на билет, но и на гамбургер с кофе-латте. С кокосовым сиропом
оказалось очень вкусно. И после этого ещё оставалась довольно приличная сумма.
Как только
электричка тронулась, утомлённая девочка задремала. Ей снова приснилась Мадина.
Она держала на руках плюшевого мишку и говорила:
- Спасибо!
Ты хорошая!
До бабушкиного
дома Алина добралась уже глубокой ночью, по пути вздрагивая от каждого шороха.
Вдруг сзади за ней идёт какой-то хулиган. Или Аюбов её как-то выследил и хочет
с ней расправиться? Успокоилась девочка только тогда, когда бабушка вышла на
стук открывать калитку.
- Алечка! Ты
ли это?
- Я, бабуля!
- Что
случилось? Почему ты одна и на ночь глядя?.. Батюшки! Да ты вся замёрзла!
Хорошо, банька ещё не остыла!
Пока Алина
грелась в жарко натопленной бане, бабушка поставила чайку. Уже за столом, жадно
уплетая горячие пирожки с чаем, девочка рассказала бабушке о том, как пьяный
отец выставил её из дома и как спровадил в больницу маму.
