Незваный, долгожданный гость.

Ченальдина на дух не переносила Людмилу Ефимовну и всё ждала, когда же эту тварь гнойную накажет карма. Но карма или не хотела, или запуталась в отношениях похотливой кучки пенсионеров, и по своей старческой слепоте больше целилась в голову Ченальдине Шмитовне.

- Твой кобель опять меня в подвале поимел, - то ли хвастала, то ли жаловалась Ченальдина Людмиле Ефимовне.

- Сперва сотри с рожи нечаянную радость и сытое довольство, а потом скажи - какой из них?! - каждый раз учила Людмила Ефимовна обходительному обращению к ней, потому что всякой дряхлой сучке и в склеротические года оставаться культурной - совсем не зазорно.
- Немец.
- Немец не мой.
- Скажешь тоже - немой! А как же он тогда меня уговорил?
- В том смысле, что ко мне теперь Немец не имеет никакого отношения.
- В прошлый раз ты говорила, что Ботуз к тебе не имеет никакого отношения. Тогда помоги мне разобраться с вами.
- Не могу!
- Почему?
- Потому что не хочу.
- А из корыстных побуждений?
- Я бескорыстная... Была вчера. А сегодня у тебя нет столько средств, чтобы заткнуть мою корысть.
"Без мужика плохо, но с мужиком так плохо, что лучше без мужика" - вывела для себя однажды формулу Людмила Ефимовна. Вот, и поди-разбери её. Вчера у неё Немец ночевал, сегодня - чёрт лысый у порога копытом хвост расчёсывает, а завтра она уже будет опять гонять скалкой по дому Ботуза. Василию Ивановичу она устраивала мелкое рукоприкладство регулярно. Ченальдина Шмитовна считала, что к своей собственности надо относиться бережливее и быть рачительнее, если уж рядом нет никого рачительного. Мужик, он как ступа из тонкого фарфора, толочь в нём его дурные привычки нужно аккуратно, без лишнего нажима, чтобы морда у него не пошла мелкими трещинами, и не бить, но давить как можно сильнее на его пестик.

Бывало, что в Василии Ивановиче Ботузе буквально свирепствовали иллюзии. То ему виделся в изобилии товаров народного потребления заговор удмуртских масонов, и он по многочисленным просьбам трудящихся соглашался возглавить революционную ячейку всего Ленинского района, то представлялось, как ему с древа Познания Добра и Зла сыпятся на голову плоды, и он совершает множество научных открытий, которыми делится с группой подопытных единомышленников своего двора. Били плоды и по касательной, но очень неприятно и пробуждали мысли о предназначении, загадочности, величия и ничтожности всего русского народа, проживающего на территории РФ. Василий Иванович тогда уже не мог справиться с подсчётами на одних пальцах и прибегал к помощи калькулятора, чтобы использовать так же дробные числа и процентные соотношения. "Например, - серьёзно обдумывал он, нажимая на кнопки калькулятора, - если схватить 365 центнеров живого веса и каждый день публично, на глазах остальных, перед плакатом, где будет написано " Возмущающиеся и ропщущие - вне очереди!" , разделывать, точно в убойном цехе, по одному центнеру этого быдла, то к концу года можно выдать сверх плана ещё 150-170 процентов продукции. Возмутителей порядка не будет. Все встанут в очередь, покорно дожидаясь своей участи".

- За что же ты российскую многонациональность ненавидишь? - спрашивал лениво его Немец.

- Природа такая у меня. Сложный генотип. Я что нажил за 70 лет, тем и промышляю, - уклончиво отвечал Ботуз.

А, нажил он презрение и даже брезгливое нисхождение к себе в лице детей, особенно сорокалетнего младшего сына Осипа, вылитого характером, повадками и жизненной позицией - Фаина Шмитовна, хотя родила его Людмила Ефимовна.

Да хрен его разберёт, эту генетику! Спишь со всеми, а дети заимствуют самое важное неизвестно от кого и немного от Немца. Телегония, называется.

Василий Иванович постоянно имел зуб на Немца.

Немец об этом знал, но он не знал, знала ли об этом Евгения Анатольевна.

Она ведь тоже родила девочку. А, девочки рождались, в основном, от Запарова. Запаров и сам недоумевал, почему от него рождаются только девочки? В детстве же ему на швейной иголке нагадали ещё и мальчика?!