квартиру на лучшую обменять. Для этого стал заниматься репетиторством. Опять же много времени на ремонт машины уходит. Купил подержанную, вот и маюсь. Да мало ли чего.
Наступит день, когда я разберусь со всеми проблемами и сяду за письменный стол. И этот день тогда станет самым самым незабываемым в моей жизни. Вот.
- Владимир Яремчук
=========================================================
Когда меня разрывает на части, я смотрю на своих кошек. У меня их девять. Просто наблюдаю, как одна из них спит или дремлет, и расслабляюсь. Писательство — это тоже моя кошка.
— Чарльз Буковски, американский писатель (1920–1994)
=========================================================
Немощь неимущих мужчин –
Вовсе не уместный почин.
Починить бы что-то в мозгах –
Стал бы, может быть, при деньгах.
Бога попросил подсобить,
Обещал и чтить, и любить.
И когда случился успех,
Я собрал решительно всех!
И сказал: «Я всё порешал.
Мой немал теперь капитал!
Можно в благоденствии жить
И отныне только творить!»
И присел я, значит, за стол,
Сочинить страниц эдак сто.
(Говорю как есть, напрямик:
Мелочиться я не привык!
Если авторучку достал –
Сразу же валю наповал!)
Над листом занёс я перо
(Сколько гнойников им вспорол!),
Но недоумённо застыл,
Не нащупав творческий пыл.
Ничего совсем не идёт!
Может, стол какой-то не тот?
Пересел за столик другой:
Не шагает лирики строй!
Поменял бумаги рулон,
Вешал лампу с разных сторон…
Но слова устроили бунт:
Скачут, что мустангов табун!
Я устроил в лес променад,
Вместо водки пил лимонад,
А потом напротив – абсент,
Чтоб поднять таланта процент.
Но слова бастуют опять –
Не хотят красиво стоять!
Я достал «нетленки» тома –
Пусть добавят Музе ума!
Дам я ей хороший пинок –
Прочитаю несколько строк!
Муза без запинки в ответ:
«У тебя меня больше нет!»
Я кричу ей вслед из окна:
«Ты же мне почти что жена!
Не давал тебе я развод,
Помоги сложить пару од!»
А в ответ – ворон болтовня,
Но, опять же, не про меня!
Вдруг я слышу с неба смешок.
И со мной случается шок.
Говорит мне голос с небес:
«Ты, никак, творить сел, балбес?»
Лучше бы проверил баланс,
Чем вертеть из строчек пасьянс.
Перестань блокноты листать -
Сам просил мозги подлатать.
Я исправил в них недочёт -
Это был мой Дар, но не в счёт.
Подкрутил я винтики в них.
Так что, брат, какой теперь стих?
Творчества досадный изъян
Мной тебе поспешно был дан.
Не хотел ты избранным быть.
Что о том зазря говорить?
Тут, дружок, один вариант:
Либо деньги, либо – талант."
- Алексей Осидак
=========================================================
Не будьте «писателем». Просто пишите.
— Уильям Фолкнер, американский писатель (1897–1962)
=========================================================
И терпеливый бывает ироничен (к 160-летию со дня рождения азербайджанского поэта-сатирика Мирзы Алекпера Сабира)
В интернете фотографий поэта Сабира можно найти много. Правда, ни на одном фото он не запечатлен с улыбкой на лице, что поначалу меня сильно удивляло. Я никак не могла отделаться от мысли: «Какая же, наверное, тяжёлая жизнь выпала на долю этого человека, раз у него везде грустный и, я бы даже сказала, суровый взгляд».
А жизнь у Мирзы Алекпера Зейналабдина оглы Тахирзаде (так звучит его настоящее имя) действительно была очень тяжёлой. Может быть, именно поэтому впоследствии поэт выбрал себе псевдоним «Сабир» - что в переводе с арабского означает «терпеливый». Иногда он подписывался как Мират, Фазил, Алган-Гюлеген, но почему-то прочнее остальных за ним закрепился именно псевдоним «Сабир».
Читать полностью
- Магдалина Гросс
=========================================================
Величайшее умение писателя — это уметь вычеркивать.
- Фёдор Михайлович Достоевский, русский писатель, мыслитель и философ (1821-1881)
=========================================================
Литератор. Муки и радости творчества
Евсей Дунайский - профессионал. Он пишет настоящие профессиональные тексты и ненавидит обнаглевших непрофессионалов, в любительской писанине которых тонут профессиональные тексты Евсея Дунайского.
Но этой ночью Евсею Дунайскому не пишется, и не пишется, и не спится. Он даже стал читать опусы бездарей и неучей, заполонивших литературное (или правильнее сказать: окололитературное? - но где она, литература?) пространство.
- Скучища. Русский балалайка, - сказал он себе, прочитав первое так называемое произведение.
- Графомания в чистом виде, - прочитав второе так называемое произведение.
- Бездарно.
- Как же надоела вся эта самодеятельность бездарей. Сидели бы в лото играли. Нет, тянет к письму. И пишут, пишут... Самописки...
- Мозголомка... Какой бурелом ваш текст...
- О боже... боже, боже, твою мать за ногу!
- Чем стукнуло-то? Рельсом?
- О, господи! Останови!
- А счастливый конец - это сколько сантиметров?
Остроумие Евсея Дунайского блистало среди произведений, произведенных графоманами, как редкий жемчуг в навозной куче.
- А вы в теплосети работаете? Когда не пишете эту галиматью.
- О боже, да откуда вы все тут понарегистрировались-то?
- Отнять бы у вас клавиатуру... Пожизненно...
Евсей Дунайский с удовлетворением убедился еще раз, что он как автор обречен на одиночество. Хоть он и негодовал на засилье необразованных бездарностей, но твердо знал, что литература не пропала. Ведь в ней есть он.
- Алёна Шаламина
=========================================================
Нужно постоянно быть в состоянии влюбленности во что-нибудь. В моем случае — в книги, в писательство.
— Рэй Брэдбери, американский писатель (1920–2012)
=========================================================
Муза для неписателя
Маша не влюблялась в простых смертных. Её интересовали люди творческие, разносторонние, одним словом - писатели. Походив по театрам и выставкам, поняла, что писатели туда не ходят. Кто-то ей шепнул, что сидят они дома у компьютера и творят, так что лучше искать их в Интернете. Зарегистрировалась Маша на всех литературных сайтах и однажды встретила своё счастье. Наговорившись по телефону и сделав выводы, что кандидат подходит, Мария назначила свидание. Претендент на любовь пришел с розами, рассказывал всякие истории, куртуазно целовал ей ручки. Он называл её не иначе как «моя Муза», когда они еле живые, по ночам, отдыхали от земного, читал лекции по истории. А утром будил её стихами. Однако, кофий требовал от неё и за её счёт. Через пару месяцев писатель картинно сделал ей предложение, кольца, правда, не подарив. А потому она осталась неокольцованной. Мари была и так счастлива, читала новые произведения, наполнялась значимостью своего мужчины и не заметила, как у любимого появилась новая Муза. А она? А что она - писателю всегда нужна прачка, кухарка, уборщица и сиделка. Не заламывая рук, женщина вызвала газель, погрузила туда свои пожитки и отбыла в туман.
Лечить израненное сердце пришлось водами, не только минеральными. Но кто ж исправит неисправимое. И Мари опять отправилась на поиски чуда с пером, пишущим пером. Вселенная шутливо предложила ей бравого офицера, сочиняющего рассказы о воинской доблести, с молодецкими усами. Тут она потеряла не только голову. А он всё писал и писал. О жизни, о любви, о сексе, снова о жизни и снова о любви… Мария читала и мечтала о встрече, но на свидание он не шёл.
И совсем уже она загрустила, когда неписатель Гена ворвался в её жизнь огромным букетом альстрёмерий. Цветы, похожие на волшебных бабочек, запорхали по всему дому, закружили хозяйке голову и залетели в её душу. Новенький киношный бестселлер «Мастер и Маргарита» добавил свиданию таинственности и мурашек. Геннадий нежно сжимал пальчики Машеньки и гладил её плечико. Через два дня она уже и не вспоминала про писателей, а сама рассказывала о жизни, о себе, о приключениях… и было ей просто и тепло. Гена очень внимательно слушал, и неожиданно для себя Мария поняла, что стала писателем своих историй. Через неделю она уже и не вспомнила о других сочинителях. «Ну их,- фыркнула она мысленно, - я и сама всё могу! Куда как лучше простое, земное и понятное». А понятным была обычная человеческая любовь.
- Эрнэста Старикова
=========================================================
Писатель, произведения которого не имели успеха, легко становится желчным критиком: так слабое и безвкусное вино может стать превосходным уксусом.
- Фёдор Михайлович Достоевский, русский писатель, мыслитель и философ (1821-1881)
=========================================================
Критик
- Ну, что это? – вслух размышлял критик Фёдор, читая очередной рассказ, присланный ему на рецензию, - ни фабулы. ни характеров… графомания какая-то.
Между тем начинал напоминать о себе желудок.
- Блин… а жрать-то как хочется, - с досадой продолжал Фёдор…
Он уже собрался писать разгромную рецензию, но тут из кухни его позвала жена:
- Федя, обед готов!
- Ну, наконец-то!..
После сытного обеда критик с блаженной улыбкой развалился в кресле перед компьютером и опять начал читать произведение.
- Ну, а чего… вроде неплохо написано и характеры раскрыты…
Фёдор вынул из заначки бутылку коньяка, налил в широкий бокал, и продолжил читать рассказ. После третьего «тоста» он пожал плечами и произнес:
- Да чего уж там… отличный рассказ!
После чего Фёдор принялся писать рецензию.
- Герман Бор
=========================================================
Каждый настоящий писатель, конечно же, психолог, но сам больной.
— Василий Макарович Шукшин, русский советский писатель, кинорежиссёр, актёр, сценарист (1929–1974)
=========================================================
Муки творчества
Гера Шеви или по паспорту Герасим Шевцов вышел от издателя в плохом настроении. Карьера модного писателя грозила рухнуть под откос. После первого удачного триллера Гера никак не ожидал, что его бесценное творение ему вернут на доработку. Он поморщился, когда в уме вновь прокрутил разговор с издателем.
- Арнольд Иосифович, что не так? – с порога начал Гера, еле прорвавшись в кабинет сквозь кордон секретарши, размахивая возвращенной рукописью. – Ведь синопсис вам понравился.
- Не бузи, Герасим, лучше поработай над текстом. Идея есть, и неплохая. Но посмотри, что ты пишешь, - издатель надел очки, взял из рук автора листки рукописи и зачитал, - "Его руки скользнули по её нежной шейке". И это маньяк? Как он вообще задушить смог, если руки у него скользили. Это ж никого не заденет. А ты попробуй показать, что чувствовал маньяк, когда душил жертву.
- Откуда я могу знать, что он чувствовал, - возмутился Гера.
- Так на то ты и писатель, "инженер человеческих душ", так сказать, должен примерить на себя шкуру убийцы. Или смотри дальше: "Он схватил топор, размахнулся, и всё вокруг обагрилось кровью". Что за штампы? Подумай, размахнулся – и сразу кровь. А как топор вошёл в тело жертвы? Твои сопли не пройдут, надо, чтобы у читателя уши холодели от ужаса, волос дыбом вставал. А трупы маньяк каким образом из квартиры вынес? Сам-то прочти, что пишешь: "Преступник сложил трупы в коробку из-под стиральной машинки и с большим трудом погрузил их в багажник машины". На коробке только красного бантика не хватает. А читателю что нужно? Ему расчленёнку подавай. Даю тебе на переработку неделю, – и издатель поднялся, всем видом давая понять, что разговор окончен.
Дома Герасим открыл файл со своим шедевром и
