У клумбы, где цветут ростки пионов,
Задумчиво, отшельник мой сидит.
Певец туманов серых Альбиона,
Прекрасной Англии законченный пиит.
Роняя слезы о молоденькой Джульете,
Что Капулетти сказочного рода,
Взгрустнул, конечно, о Ромео в благом свете,
С ним опечалилась веронская природа.
Толика малая, но сколько в ней ума,
Я думаю о черепе Шекспира.
Как-будто перенес большой скандал,
Из душ ушедших, в милости вампира,
В тех искренних страдальцев силой веры,
Оставив на съедение волкам,
Трагичный запах костной атмосферы,
Смешок ехидный непристойных дам.
Душой совокупив простор вселенной,
С забитой радостью отмоленных дворцов,
Тем самым восхитил причины тлена,
Оставив будущее прихотью отцов,
В бессрочном веденье приливов и отливов,
Что делать вдохновение не ждет.
И Байрон, в череде глухих вампиров,
На смену творчества унылого бредет.
И не осмыслив половины данных виршей,
Влюбил в себя полки разгульных дам.
Но оказался родине не лишним,
Любил Творца, сказав: се аз воздам. |
