Проснулся я, она у изголовья,
Вся потускневшая, как выбитый гранит,
Как идол изваянья из подлобья,
На мир сует в безпамятстве глядит.
Ее толкнул ногой бесцеремонно,
Ты кто такая, и откуда стать.
Она смолчала, или же притворно,
Но полушептом велела дальше спать.
Мол, протрезвеешь, и потом обсудим,
У бытия порядок всех вещей.
Да я не пил уже два года из посуды,
И нет на мне постельных жирных вшей.
Повыводил проклятых политанью.
Иль дихлофосом, кто сей час поймет.
А ты докладывай прообраз тети Тани,
Откуда ты, и для чего твой мед,
Дешевых до нельзя повествований.
Тебя не звал, а ты вот здесь торчишь.
Щас позову на помощь дядю Ваню,
И он тебе покажет, залетный прыщ.
Как забегать к поэту спозаранку,
Без спросу, без сомнений на успех.
Он подпоручиком служил еще в гражданку,
В Константинополе на тараканий бег,
Ходил тогда с булгаковским героем,
Прошел все тяготы, лишения войны.
А ты все притворяешься изгоем,
И раритетом древней старины.
Тут истукан спугался не на шутку,
Открыл свой каменный беззубый с виду рот:
Все, убегаю к милой проститутке.
Вам оставляю – кенгуру и свой компот.
А кенгуру изжаренный на речке,
В Австралии его я изловил.
Привез в подарок родственной узбечке,
Но перепутал, видимо, аил. |
