ЧЕРНАЯ АФРОДИТА РАЗВЛЕКАЕТ СВОЮ ЛЮБОВНИЦУ
Саида Агостини
(посящается Рене)
Если больше ничего не можешь вспомнить,
знай, что я счастлива в своем уродливом маленьком домике.
Пусть у меня растут усы, потрескавшиеся губы
и я кушаю нагишом перед своими грязными окнами,
никогда не беспокоясь о том, кто там может проходить мимо,
чтобы стать свидетелем моей благословенной плоти,
черно-пурпурной и умножающейся - я поправляюсь от любви, -
ощущение свободы сделало меня толстой.
Я не жажду обожания, правда скажут, что моя подруга
не поклоняется мне, мой алтарь заброшен,
мои дети это полудикие, вечно орущие полубоги,
а мои сестры отказываются меня знать, гримасничая за спиной
с тонкой усмешкой на губах,
когда я прохожу мимо. Но я ни о чем не жалею.
А что еще можно сделать на моем месте?
Я изображаю Марвина Гэя днями, когда я привожу себя в порядок
или когда тащу свою подругу в постель,
и в те часы колесница Аполлона мчится по небу,
таща за собой огнедышащее солнце.
Она пробуждает во мне все большое и обыкновенное,
мы связаны с ней безо всяких заклятий или рун, мы создаем собственную религию.
Мне надоели их истории, которые увлекают дух своим очарованием,
и то, как мужчины бичуют себя
в глупом безумии ради удовольствия овладеть богиней,
как будто она не есть истершаяся, дряхлая шлюха. Какая польза от такого желания?
Я хочу, чтобы меня знали такой, какая я есть, – толстой, черной и счастливой
женщиной, которой наплевать на все и вся, и которая рассказала вам эту историю.
ОБ ЭТОМ СТИХЕ
«Кем бы я была, если бы не знал ничего, кроме любви? Это стихотворение является одним из ответов на этот вопрос. Во времена, когда чернокожих женщин, и просто женщин, по всему миру постоянно поносят, игнорируют или объективизируют, я представляю себе мир, который активно любит меня, как любят откровение. Это мой ответ на заявление Джеймса Болдуина о том, что мы никогда не должны поддаваться отчаянию. В этом стихотворении толстая чернокожая женщина упивается своей любовью и страстью, отворачиваясь от любого взгляда, кроме собственного. Это своего рода молитва, напоминание о том, что нужно продолжать надеяться, вспоминая о мирах, которые мы создаем друг для друга».
—Саида Агостини
BLACK APHRODITE ENTERTAINS A MORTAL LOVER
Saida Agostini
for renee
if you can remember nothing else
know I am happy in this ugly little house
I have a mustache chapped lips
eat naked in front of dirty windows
I never worry about who may pass by
to witness the blessing of my flesh all
purple and growing I am fat with love
freedom has made me bigger
I don’t
long to be adored truth be told my wife
won’t worship me my altars abandoned
my children half wild screaming demigods
my sisters refuse to know me grimace thin-lipped smiles
as I pass by but I’m not sorry
you wouldn’t be either
listen I play marvin gaye the few days I clean
aretha when I rush my wife to bed
and in those few hours before Apollo rushes his chariot
dragging a belligerent sun to the sky
she holds all of me vast and ordinary
no spells or runes to bind her we grow our own religion
I am bored of these stories that drag out my breathless allure
the way men whip themselves
into foolish frenzy for the pleasure of consuming a goddess
as if it were not a shopworn tired thing what good is your desire
I want to be known for nothing but me a fat black happy
woman who gave no fucks tell that history
“Who would I be if I knew nothing but love? This poem is one response to this question. In a time when Black women and femmes across the globe are so constantly reviled, ignored, or objectified, imagining a world that actively loves me as I am felt revelatory. It came in response to James Baldwin’s edict that we must always turn away from despair. This poem finds a fat Black woman reveling in her love and pleasure, turning from any gaze but her own. It is a prayer of sorts, a reminder to keep turning toward hope, a remembrance of the worlds we make for each other.”
—Saida Agostini
