м.
Это был последний листок журнала боевых действий дивизии на тот период. Ее, фактически, не стало. Уже потом, в тылу 243-я стрелковая дивизия реорганизовывалась и доукомплектовывалась личным составом. Как о боевом соединении сведения о ней в новом журнале боевых действий появляются только через два месяца. Сколько сослуживцев командира отделения сержанта Муратова осталось к тому времени в строю неизвестно, скорее всего, почти никого.
Догадываюсь, что наступление на укрепленную, насыщенную, глубоко эшелонированную оборону врага изначально представлялось бойцам 243-й дивизии обреченным на неудачу, что и подтвердилось невыполнением поставленных боевых задач и численностью потерь. Они прекрасно понимали, ЧТО им предстоит морозным утром 11 декабря 1942 года. Но солдаты обязаны были выполнять приказ, а потому, несмотря ни на что, шли, увязая в снегу, вперед на врага.
Однако бойцы, командиры полков и дивизий, армий и фронтов не знали и не могли знать, что немцы были специально предупреждены о том наступлении подо Ржевом в рамках радиоигры «Монастырь» и ожидали его. Ничего не знал об этом и Жуков, в то время еще генерал армии. «Марс» и «Уран» (контрнаступление под Сталинградом) проводились в рамках единого замысла, поэтому основная стратегическая задача операции «Марс» состояла в отвлечении сил противника для обеспечения успеха операции «Уран», о проведении которой враг даже не подозревал. Жестоко? Наверное да, но это война… Ржевская битва перемолола все резервы немецкой группы армий «Центр», и спасать окружённую Красной Армией в Сталинграде армию Паулюса было уже практически нечем. Поэтому вторую Ржевско-Сычёвскую наступательную операцию нельзя считать провалом, а смерть Петра Васильевича напрасной. Более того, его можно смело назвать соучастником Сталинградской битвы, переломившей ход всей Второй мировой войны.
Красная Армия победила под Сталинградом и стремительно продвинулась вперед на юге, а в 1943 году перешла в победное наступление и на центральном направлении, в том числе, под Подосиновкой. На современных картах нет ни Подосиновки, ни Арестова, ни Жеребцова – могу только представить, что осталось от тех деревень после наступления. Третьего марта 1943 года вновь стал «нашим наконец» многострадальный Ржев, из довоенных двадцати тысяч населения города уцелело всего 150 человек...
А переформированную 243-ю стрелковую дивизию в конце февраля 1943 года перебросили на Юго-Западный фронт под Луганск с тем же командиром – полковником Куценко. Новый журнал боевых действий дивизии всё так же беспристрастно фиксировал продолжение ее боевого пути. Победного, на запад!
Но уже без Петра Васильевича. Последняя неделя жизни сержанта Муратова прошла в агонии: потеря крови оказалась критической. Сознание всё чаще покидало его, и 20 декабря 1942 года моего дедушки не стало. Помимо даты и причины, в похоронке указано место смерти: эвакогоспиталь №1763 города Волоколамска Московской области. И место погребения – братская могила №9. Осиротевший Юрик на всю жизнь запомнил, как, получив похоронку, нечеловеческим голосом завыла его ставшая вдовой мать Александра Алексеевна…
________________________
«И было у отца три сына». Но только один из них, средний, вернулся с войны. В 1946 году, к великой радости Василия Федотовича, навестил родные места Андрей Васильевич Муратов – в военной форме, с табельным пистолетом в кобуре, солидный, бравый, красивый. Его грудь украшали два ордена Красной Звезды и четыре медали: «За боевые заслуги», «За оборону советского Заполярья», «За взятие Кенигсберга» и, разумеется, «За победу над Германией». К тому времени он стал гвардии майором, оставшись служить в армии кадровым офицером. Вся деревня приходила поприветствовать героя, многие, обнимая его, плакали: более половины мужиков-кормильцев Нового Куршина не вернулись с фронта. Но гостил Андрей Васильевич недолго. Забрав с собой будущую супругу, красавицу-односельчанку Анечку, он отбыл к месту службы в Белоруссию, где до войны много лет прослужил другой мой дед – Пётр Михайлович.
О погибших старшем и младшем братьях Муратовых еще долго напоминали балалайка Петра и гитара Аркадия. Онемевшие без хозяев инструменты много лет пылились в чулане, но больше на них никто не играл.
Я часто думаю о своих дедах, подолгу вглядываюсь в их фотографии, «примеряю» на себя их судьбы. Но как бы ни старался, представить себя нынешнего на их месте никак не получается. Они, в отличие от меня, не узнали главного – как завершилась война. С возрастом всё глубже осознаешь весь трагизм и величие тех времен, ведь я уже почти на 20 лет старше Петра Михайловича, а Пётр Васильевич и вовсе младше моих детей. Двум Петрам – Михайловичу и Васильевичу – не довелось услышать от своих внуков такое теплое обращение: «деда Петя». Но они отдали свои жизни за то, чтоб это услышал я...
В 2017 году мы с отцом и моим двоюродным братом екатеринбуржцем Андреем Геннадьевичем Муратовым впервые побывали на братской могиле в Волоколамске, что сразу за автобусной остановкой «Совхоз». Аккуратный ухоженный обелиск с небольшим памятником за оградкой под сенью высоких деревьев, некоторые из которых наверняка стояли в конце 1942 года, когда опускали в могилу умерших в госпитале солдат. На обелиске выбито имя деда «Муратов П.В.» Мы поклонились его памяти, сфотографировались, возложили красные гвоздички, повязали георгиевскую ленточку, прибрались, вымыли обелиск. После чего набрали землицы с братской могилы и поехали на Вятку – бросить, по древней русской традиции, по горсточке на могилы Василия Федотовича и Александры Алексеевны. Андрей повез священную землицу на могилу отца – Геннадия Петровича, моего дяди.
В прошлом году мы с сыном Ярославом по пути в далекую Словению вновь навестили могилу Петра Васильевича. В Марибор приехали в символическую дату – 22 июня. Сразу нашли бывший шталаг XVIII-D (306) на улице Эйншпелерьевой на окраине города. Возложили красные розы у памятного стенда рядом с воротами в здание, где содержались советские военнопленные, и где скончался Пётр Михайлович. Традиционных красных гвоздик в ближайшем цветочном магазине, к сожалению, не оказалось. Потом пешком прошли путь, по которому лагерная телега почти 80 лет назад доставила тело Петра Михайловича на кладбище «Побрежье». В цветочных рядах у входа в него нашлись-таки красные гвоздики. Мемориал погибшим советским военнопленным отыскали довольно быстро. С утра хмурилось, погромыхивало, вершины окружающих город гор скрывали мохнатые низкие тучи. Но «небесная канцелярия» будто бы терпеливо ждала, пока мы почтим память деда, разразившись мощной грозой чуть позже – ливень хлынул стеной. Мы с сыном сочли это добрым знаком.
Часто слышу выражение «братский народ», и не реже споры, какие народы таковыми считать. Ведь далеко не всегда совместные исторические судьбы, общая религия или этническое родство делают народы братскими. Мой критерий оценки «братскости» прост и понятен – отношение к исторической памяти. Если чтите свято память советского воина-освободителя – братский народ, если нет – извините… Ныне некоторые неблагодарные народы Европы страдают исторической амнезией, надеюсь, в перспективе излечимой.
Но про словенцев так не скажешь, вот они – братский народ, несмотря на то, что их страна состоит в НАТО. Мемориал содержится в образцовом состоянии. В Словении вообще с большим уважением относятся к памяти наших воинов, освобождавшим её территорию. Памятники погибшим советским солдатам бережно сохраняются местными жителями по всей стране. Меня очень тронуло прошлогоднее сообщение в СМИ о визите словенской делегации в Москву с целью переноса частички Вечного огня у Кремлевской стены в столицу Любляну для зажжения там своего Вечного огня. Значит помнят, значит им это нужно.
В 2006 году по инициативе нашего посольства на братской могиле в Мариборе установили большой надгробный мраморный православный крест. Каждый год 9 мая там проходят торжественные мероприятия, посвященные памяти наших погибших военнопленных. Участвуют представители мэрии города, местных организаций, Музея народно-освободительного движения. А с недавних пор русская община Марибора проводит марши «Бессмертного полка», в которых принимают участие всё больше словенцев.
Мы с сыном тоже набрали землицы с братской могилы в Мариборе и на обратном пути задержались в Москве. Вместе с моим двоюродным братом подполковником в отставке Игорем Борисовичем, тоже внуком Петра Михайловича, бросили по горсточке на могилы Калиничевых: Бориса Петровича, внука Олега и правнука Андрея.
Волоколамск и Марибор. Две братские могилы. Два солдата. Два Петра. 9 мая они вновь пройдут с нами маршем «Бессмертного полка». Светлая им память! И царствие небесное…
2020 год
