такие ближние, и кто такие дальние, а?
– А как же, – отвечал ему Фил обрадовано, – знаю я этих самаритян, ещё как знаю!.. Только ракцы совсем ведь не самаритяне. Ну, вот абсолютно не самаритяне, ни капельки! Если хотите, то проверьте: спросите у любого из этих паразитов, самаритянин ли ты, гнида? Так все до единого ответят, что ничуточки они не самаритяне. Готов спорить на один раллод! Согласны на спор, Папа?
– Тьфу ты! – аж даже сплюнул с досады Папа Судья, после чего с огорчением поглядел на своего дебильного сына и произнёс довольно безрадостно следующие слова: Нет у тебя ещё человеческого понимания хода мировых событий, безмозглый сынишка... Не созрела твоя душонка покамест до сего понимания... А посему я сейчас решение по тебе буду принимать. Помолчи сейчас и посиди тихо, а я малость тут покумекаю…
Он уселся поудобнее в своём роскошном троне-кресле, закинул ногу на ногу и изящно щёлкнул пальцами. Откуда ни возьмись, в руке у него появилась зажжённая, кубинская по виду, сигара. Папа Судья затянулся табачным дымом и глубокомысленно выпустил изо рта несколько идеально правильных дымных колец…
Но неожиданно он закашлялся, подозрительно поглядел на сигару, смял её брезгливо в пальцах, швырнул затем в угол и осуждающе покачал головою.
– Никогда не кури, сынок, – произнёс он назидательно, – это дело пагубное и небогоугодное.
– Хм, а почему же вы сами тогда курите, а? – возразил ему охамевший опять Фил, – Мне не велите, а сами курите. Это, Папа Судья, непедагогично…
Несмотря на то, что старик вёл себя довольно странно и был склонен к определённым заскокам, он внушал всё же Филу искреннюю и глубокую симпатию. Даже любовь, что было странно констатировать по отношению к Страшному Судье.
– Да это не я виноват! – принялся оправдываться Папа. – Это всё чёртов Сатана, разрази его гром! Тот ещё приколист, язви его в дышло. Говорит, нате вам, Папа, экологически чистую цыгарку, покурите, дескать, на здоровье... А какое тут, к чертям собачьим, здоровье – чую, как смола на бронхи уже налипла. Кхе! Кха!
И бог несколько раз прокашлялся, очищая свою респираторную систему от налипшего на неё сатанинского зла.
– Значит, и Сатана тоже есть? – без всякой радости спросил Фил, – А, значит, и ад, да?
– Кхы-кхы! – ещё раз прокашлялся Папа, после чего отрицательно покачал головою.
– Нет, – сказал он, – ада больше нет, в вашем понимании сущности этого объекта. И ад, и рай теперь находятся на белом свете, в размешанном состоянии. А Сатану я от его прежней должности отставил и назначил на должность принимающего инспектора-архангела при чистилище... Да ты его сам ведь видел. Это тот самый смуглявый ангел, который тебе по мудабейц… то есть по гениальным талиям ногою съездил. Никак, понимаешь, от адских своих замашек не освободится... Ну, да это, я полагаю, лишь дело времени…
«Ах ты, гадёныш! – с ненавистью подумал об афроангеле Стэне обиженный им Фил. – И здесь эти афрогады меня достали! Чёр-р-ная сволоч-чь!..»
На лице у него в это время, в противоположность, негативным мыслям, расцвела обворожительная америгадская фальш-улыбочка, которая, впрочем, проницательного Папу Судью в заблуждение отнюдь не ввела.
Он снисходительно усмехнулся, без труда прочитав мысли Фильки, потом сделался значительно серьёзнее и превесьма суровым тоном произнёс:
– А ну-ка, встать, подсудимый грешник и заблудший мой сын Фил!
Фил моментально привскочил на ноги, точно его подбросило незримою пружиной, и застыл окаменело и напряжённо в ожидании высшего и окончательного приговора.
– Значит, так... – прогромыхал Папа Судья, тоже восстав на ноги. – Поскольку мой сын Фил в своей прежней жизни вёл себя неподобающе и непотребно, Непогрешимым Моим Судом он приговаривается к высшей мере наказания – к опусканию в великий и справедливый инкарбаквпиху́й! Да будет так и только так и иначе никак!
Тут он смягчился лицом и добавил уже в частном порядке, как отец сыну:
– Ну, прощевай пока, сынок! Доброго тебе здоровьица!
В этот миг перед ним из ничего материализовался какой-то шнур с бульбовидным утолщением на конце. Бог без промедления дёрнул за этот шнур. Раздался звук спускаемого старинного унитаза. В ту же секунду Фил почувствовал, как неотвратимая и необоримая сила утаскивает его куда-то вниз, в некое узкое и тёмное жерло. Он заорал не своим голосом, поддался этой силе и… провалился в чёрное небытиё.
P. S.
Ровно через девять месяцев у несчастного ракца Ибрагима родилась дочка. Это событие стало величайшей радостью для бедного Ибрагима и самым настоящим чудом. Дело в том, что все его родственники, прежняя жена и дети погибли под ударом бомб проклятого гяура-америгадца. А новая жена Ибрагима оказалась, по приговору врачей, бесплодной. И каково же было изумление и ликование родителей дочки, когда Фатима всё же забеременела, и наконец родила прекрасного здорового ребёнка.
– Слава Аллаху! – возводил к небу руки счастливый папаша, – Ты мне подарил дочку, которую я назову Фаля́к, что означает Заря, поскольку она станет зарёй моей новой счастливой жизни! Расти быстрее, Фаляк – тебе предстоит выйти замуж за хорошего парня и нарожать нам много прекрасных детей, ибо прежних моих детушек убил мерзкий шайтан-америгадец. Слава, слава Аллаху!
Справедливый и великий инкарбаквпихуй таким образом проявился и начал неукоснительно действовать.
