молодец! Поздравляю.
– Единственное, что плохо – Михаил всё равно не будет с нами жить под одной крышей. Юра у меня такой ревнивец! Эххх...
Мы помолчали немного.
– Кстати, а я звоню тебе с мобильного телефона. У тебя есть мобильный телефон?
– Нету.
– Так покупай! – в этом месте она весьма удачно спародировала возглас Ивана Грозного из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». – Очень удобная вещь.
– Я подумаю.
Потом я наконец-то адаптировался к инженерной работе. Правда, я такой бестолковый, что на это у меня ушло в общей сложности лет пятнадцать (в смысле, с момента окончания института). Кстати, на новом месте моя работа была где-то близка к тому, что я делал на старом, и переучиваться сильно не пришлось. Но мне уже стала мешать моя вредная привычка: я вошёл во вкус и всё больше злоупотреблял. Детективы, боевики, водка и прогулки на природе. Детективы, боевики, водка. Боевики, водка. Водка. Водка.
Водка...
Я не мог найти смысла жизни, и меня здорово подкосили проклятые девяностые.
Но я всё ещё удачно маскировался, и на работе пока ничего не знали. Или уже знали? Потому что к этому моменту я очень полюбил разные торжественные мероприятия и банкеты. Правда, только частично. Я обожал спиртные напитки, но ненавидел большие скопления людей, и в разные моменты перевешивало то одно, то другое.
И однажды Николай Петрович сказал мне:
– Вася, тут планируется торжественный банкет на твоей прежней работе. Будет отмечаться юбилей предприятия. Включить тебя в список гостей?
– Да, конечно, включить!
– Хорошо.
Я приехал туда, с нетерпением дожидаясь, когда можно будет как следует выпить. Какой-нибудь придурок мог бы сказать, что я страдаю от алкоголизма, но это в корне неверная формулировка. Что значит «страдаю»? Наслаждаюсь!
Впрочем, на этот раз я не успел как следует насладиться, потому что увидел её. Виктория выглядела почти так же убийственно, как и раньше, а ведь ей сейчас было хорошо за сорок... Кажется, в таких случаях говорят «красиво стареет». Хотя, если посчитать... а сколько было мне? Тоже около сороковника. Я 64-го года рождения, а теперь на дворе стоял не то две тыщи третий, не то две тыщи пятый... Не помню точно, когда это происходило. Водка – зло.
– Ну, здорово, братан.
– Привет.
– Как жизнь?
– Да нормально, не жалуюсь.
– Зарплату вовремя дают?
– Да, с этим делом полный порядок. А у вас?
– И у нас тоже всё наладилось. Правда, я работаю не только здесь, так что для меня задержка зарплаты – это не смертельно. А что ещё новенького?
Я пожал плечами...
Мы выпили за встречу. Она стала что-то рассказывать про свою жизнь, про сына... правда, я ничего не запомнил (водка – зло). Потом поинтересовалась:
– А ты так и живёшь один? Семью не завёл?
Я махнул рукой и поморщился.
– Да ну нах... кому это нужно.
– Ладно.
Она отлучилась ненадолго. Потом вернулась обратно в зал, подошла ко мне, тронула меня за плечо и сказала:
– Пошли...
Если просто читать мои записи, то, может быть, это тоже выглядит как-то глупо, но при общении вживую впечатление совсем другое было. Ну, тут всё зависит от мелочей: как она на меня смотрела, как себя держала, каким голосом эту фразу произнесла... Я задумался.
Она повторила:
– Пошли.
И я пошёл за ней.
__________
Мы спустились на первый этаж, и она привела меня в комнату отдыха охранников. Но самих охранников, как ни странно, сейчас не было. Объяснить это я могу только одним способом: она договорилась с ними, чтобы они покинули помещение. Ничего другого мне тут придумать не удаётся.
В правом дальнем углу помещения стояла широкая кровать. Виктория пропустила меня в комнату и закрыла дверь на засов...
__________
...Потом я на всякий случай поинтересовался:
– А как же твой парень?
Она рассмеялась.
– Миша, что ли? Ничего себе «парень», пятьдесят пять лет! Но ведь мы же ему не скажем? Верно?
– Да нет, конечно.
– Ну и всё...
Я хотел идти обратно, но вдруг она меня остановила:
– Вася, подожди. Я помню, что тебе не нравятся всякие публичные мероприятия, где много народу... если хочешь, отдохни пока здесь.
– Но это же комната охраны! Они скоро придут...
– Не придут.
– ???
– Отдыхай, сколько тебе нужно. Когда уйдёшь отсюда – тогда они и придут. Давай я тебе музыку принесу послушать?
– Лучше коньяк принеси.
Она с сомнением взглянула на меня.
– Ну... ладно.
Она вышла и отсутствовала некоторое время, а потом вернулась, держа в одной руке магнитофон, а в другой – поднос с бутылкой и двумя рюмками. Расставив всё это на столе, она вынула из кармана CD-диск. Магнитофон был такой, на котором можно слушать и плёночные кассеты, и CD-диски, и радио.
Я посмотрел диск – группа «Мановар». Она, заметив моё удивление, произнесла:
– Я же помню твою самую любимую группу. Или у тебя поменялись музыкальные вкусы?
– Да нет... не поменялись.
Я задумался. В голове у меня появились какие-то посторонние мысли, но очень смутные, не получалось их пока ухватить. О жизни и вообще.
– Слушай, Вика... я что-то не пойму. Эта рок-группа – полные отморозки. Кто вообще додумался принести их песни на торжественный банкет?!
– Я додумалась. Для тебя, персонально.
– Ох, ёооооо...
– Ну, что же ты? Заряжай.
Я вставил диск, но, поглощённый своими мыслями, вместо воспроизведения диска умудрился включить радио. Виктория с хохотом кинулась мне помогать:
– Тоже мне, инженер!
– Да подожди... подожди. Пофиг. Пусть играет.
– ...услышите песню группы «Сплин», которая называется... «Бонни и Клайд».
Я стал разливать коньяк.
Началась песня.
Никому не доверяй
Наших самых страшных тайн...
Мы выпили по рюмке. Я спросил её:
– Ещё будешь?
– Нет.
– Ну, ладно.
Я налил себе.
...Мы лежим на облаках,
А внизу бежит река.
Нам вернули наши пули все сполна...
Я выпил вторую рюмку и собирался налить третью, но тут Виктория отняла у меня и рюмку, и бутылку:
– Хватит... хватит. Достаточно.
И всё-таки она чуть-чуть опоздала. В следующий момент меня развезло, и я перестал себя контролировать. Я уткнулся ей в плечо и заплакал.
Виктория, кажется, сперва растерялась: никогда ещё она не видела меня в таком состоянии. Но потом я почувствовал, как она обняла меня и стала гладить по голове.
– Ну что же ты так расклеился, братан... Ты чего? Надо всё-таки как-то держать себя в руках хоть немножко... А? Ну, чего ты?
Я пытался ей объяснить, как мог:
– У меня на руках было четыре туза... а я всё проиграл, я всё проиграл! Прости меня, дурака... Я тебе всю жизнь испортил...
– Да брось ты... Ничего ты мне не испортил.
– Нет, я испортил!
– Ну ладно, ладно, хорошо. Испортил.
– Но я же не нарочно! Я не нарочно!
– Я знаю.
– Мне так повезло, что я встретил тебя, Ви-ка! Честное слово, ты лучше всех в мире!!!
– Я знаю.
– Но зачем же ты так возишься со мной, ну зачем?? Ведь я полный мудак...
– Я знаю...»
* * *
На этом месте Роман не удержался и громко захохотал: его развеселила последняя реплика. Вдруг за дверью послышались шаги, потом солидный кашель, и появился Николай Петрович.
– Что случилось, Рома?
– Я... вспомнил один весёлый анекдот. Скажите, а этот Вася – что с ним сейчас?
– Умер он давно. – Николай Петрович немного помолчал, видимо, что-то вспоминая, и добавил: – В две тысячи пятнадцатом году.
Роман тоже немного помолчал, прикидывая его возраст на момент смерти, и спросил:
– А он не рано умер-то?
Николай Петрович пожал плечами:
– Так пить меньше надо.
