Если он был обижен на нее совсем немного за то, что забрака сама не пришла его забирать, а послала вместо себя Вольфа, то сейчас он перестал обижаться. Забрачонок был очень рад и счастлив, что она рядом с ним. Вспоминать случившееся не хотелось. Кьяра ласкала и целовала свое дитя, и лицо ее было влажным. Если бы с ним что-либо случилось, то она, наверное, сама бы умерла.
- Нер ад'ика, любимый мой забрачек, - услышал Тор. – Маленький…
- Мам, не плачь. Я ведь живой, только больно все очень, - вполголоса сказал мальчик.
- Ты настоящий герой, Тор'ика, ты мой храбрый сынок, прости меня, мое сокровище, - она обняла его щеку рукой и еще раз расцеловала его.
Тор положил свою голову на нагрудный бескар забраки и закрыл глаза, наслаждаясь общением с ней и лаской. Но затем, снова забеспокоился.
- Мама, ты жива. Я очень-очень боялся тебя потерять. Боялся, что тебя убьют...- он вспомнил еще об одном человеке. - Мама, а коммандер Вольф? Он умер, да? Он из-за меня умер! Я не смог ему помочь...все зря...
Забрачек заплакал на руках у матери, слегка укачивающей его, - Мама, я думал… я не нужен совсем… и никто за мной не придет, и я сгорю в корабле со штурмовиками. За Дайго пришел папа… а…а я был совсем-совсем один. Я так хотел что бы ты пришла, но я знал, что ты не можешь. Коммандер Вольф пришел за мной. Он защитил меня, а я так и не смог ему помочь. Я виноват во всем... И ты уже не будешь счастлива, потому что ты его любила, а я не хотел вам мешать...
Он плакал и все пытался высказать и выплакать свою боль, потому что был словно между кузнечным прессом и наковальней. Она дала ему эту возможность, прислушиваясь к каждому его слову. Кьяра чувствовала себя очень виноватой перд ним.
- Маленький, - забрака поцеловала снова основания его рожек, его пальцы и ладони, она гладила его лицо, голову, спину, обхватив нежно своими сильными и крепкими руками, жесткими словно бескар, но такими теплыми и заботливыми.
- Не надо, ад’ика, не плачь, все хорошо. Вольф жив, лежит в соседней палате у тебя за стеной. Вот выздоровеешь и будешь ходить навещать его.
- Он жив?! - забрачек смотрел на мать-оружейницу заплаканными глазами, и огорчение на его лице сменилось на радость, теперь он плакал, потому что был счастлив. - Он, правда, жив?! Он хороший. Он настоящий друг и он меня не бросил. Дядя Рекс правду сказал. Мам, давай пойдем к нему. Ну, мама! Ну, пожалуйста! Ты со мной, а он там совсем-совсем один. Ему, наверное, очень грустно.
- Тор'ика, ты не здоров и коммандеру тоже сейчас нужен покой. Ему очень тяжело и больно, - мягко предупредила его забрака, утирая слезы с его лица. - Вот будешь посильнее, будешь его навещать. Он будет рад тебя видеть.
В это время дверь открылась и в палату опираясь одной рукой на импульсную винтовку, а другой держась за стену прошел коммандер Вольф. Забрака на пару минут потеряла дар речи, в ее голове все перемешалось, и она никак не могла понять, кого она видит перед собой: Т'орна, у которого волосы почему-то были выкрашены в черный или Вольфа в теле бывшего мужа, пришедшего к ней поздней ночью с раненой ногой. Наконец все мысли упорядочились в голове.
- Вольф, почему ты встал? В твоем тяжелом состоянии это опасно! - забеспокоилась она.
Он ничего не ответил, лишь держась за стену медленно, с трудом дошел до топчана Тора, где сидела забрака, обнимая сына, и сел в ногах, привалившись спиной к стене и поставив к ней винтовку. Клон был бледен и чувствовал сильную боль, и голова у него снова начала кружиться, но терпел. Он знал, что надо терпеть.
- Смотри, ад'ика, кто к тебе пришел, - сказала она сыну, но Тор'ика и сам видел это.
- Дай его мне, Кьяра, - тихо попросил клон, слегка протянув руки к ней.
Она не стала ему перечить и осторожно пересадила забрачонка к нему на колени.
- Коммандер Вольф...- он снова расплакался, ухватившись за его рубашку и уткнувшись в нее лицом.
Вольф осторожно, чтобы не сделать больно ни себе, ни ему, обнял его и привлек к себе. Лицо у коммандера было добрым, а взгляд усталый и очень счастливый. Он обхватил его затылок, поглаживая пальцами, и молчал, лишь думал: «Мой сын, дитя мое. Я счастлив, что ты жив, мой мальчик. Збрачек мой»...
- Вольф, - позвала его забрака.
Он посмотрел на нее и коротко хрипловато сказал:
- Я остаюсь.
Она поняла его. Требовалось только перенести его постель и вещи: второй топчан и лавочка для амуниции в палате имелись.
Она кивнула, надела шлем и вышла искать Салиту или Варди.
Тор'ика почти успокоился, лишь тихо сидел на коленях у клона, он посмотрел на него снизу вверх.
Вольф в эту минуту думал о том, как из-за своего характера чуть не разбил сердце маленького забрачонка и едва не лишился сына. То, что он когда-то мечтал от него избавиться, показалось ему дикостью. Теперь же он был счастлив, что у него есть жена и маленький чудесный забрачек.
- Коммандер Вольф, Вы настоящий друг. Вы меня спасли. Хорошо, что Вы живы. Я хотел бы, чтобы мама была счастлива с Вами. Я тоже Вам друг и не буду вам мешать. Целуйте ее сколько хотите. Вы ее любите и она Вас, у вас своя семья, наверное, будут свои дети и… - мальчик смутился и покраснел.
Вольф ласково погладил его голову.
- Тор, послушай, разве может мешать кому-то собственный сын? - он смотрел на мальчика внимательно и видел крайнее изумление на лице мальчика. - Во всяком случае, твоя мама знает об этом. Ты мне не чужой. У мандо все дети свои. И потом, увы, обстоятельства такие, что мы даже не надеемся подарить тебе вод’ика. У нас есть ты, и нам этого вполне хватает. Тор’ика, ты наш-мой и Кьяры. У нас семья, да, но это и твоя семья, малыш. И без тебя все было бы без смысла. Чувствовать себя одиноким - очень больно и обидно, особенно когда знаешь, что и для кого ты жертвуешь. Не стоит. Хватит жертв. Ты МНЕ нужен. Я тебя не брошу.
- Коммандер...
- Знаешь, Тор'ика, давай оставим военные звания для парада. Я самый обыкновенный охотник за головами и зовут меня Вольф. Можешь обращаться ко мне по-простому и на "ты". Мы не чужие друг другу и любим одинаково одну и ту же маму.
- Вольф...- забрачонок все еще был смущен. -Вы...ты...ты приходи к нам когда и сколько захочешь.
- Спасибо, ад'ика.
- Придешь?
- Приду, - он чуть помедлил, поднял голову забрачонка за подбородок, заглянул ему в глаза, слегка наклонился и мальчик почувствовал щекой очень коротко его жесткие обветренные губы. - Маленький забрачек...Тор' ика, мой мальчик. Весь мой. Ты похож на нее, у тебя такие же рожки.
Забрачонок в первый раз увидел, как на бледном измученном, слегка небритом лице коммандера появилась добрая улыбка. После всего, что случилось, он совершенно не ожидал, что суровый коммандер Вольф признает его своим сыном и был не против. Клон прижимал к себе Тора как самую большую драгоценность во всей Галактике, и слегка укачивал его, а Тор осторожно его обхватил и снова уткнулся лицом в его мандалорскую рубашку: «Мой папа…».
Фенн Шиса пришел, чтобы перевязать маленького героя и совершенно не ожидал, что перевязывать ему придется двоих.
- Коммандер Вольф, в чем дело? В Вашем состоянии Вам положено лежать. Почему нарушаете режим госпитализации? - сурово спросил он у Вольфа. Через минуту за Мандалором вошли Кьяра и Салита с вещами и постелью клона, а с ними и Рекс.
- Мандалор, перевяжите, пожалуйста, их обоих, я перевожу коммандера Фетта в эту палату, по его личному желанию, - промолвила целительница.
Шиса вздохнул и оттаял:
- Вижу. Но раз так, то это к лучшему.
Забрака забрала сына и уложила его в постель. Коммандер дождался, пока Салита постелит ему на соседнем топчане и с большой неохотой прошел на свое место. Рекс помог ему переодеться, и Вольф забрался под покрывало. Пока их перевязывали, они смотрели друг на друга с соседних топчанов.
Мать-оружейница пробыла со своими дорогими мальчиками весь день, заботясь и о Торе, и о Вольфе. Они теперь лежали в одной палате, и это было весьма удобно. Ближе к вечеру она ушла. Забрака очень устала и испытывала сильное желание поесть, залезть в душ и поспать. В эту ночь Салита оставила дежурить Варди. Пожилая целительница сильно переживала из-за убитой Вейлы. Она не представляла, откуда она еще может взять подмогу в госпитале, хоть 2-1В пришелся весьма кстати. Мандалор знал о положении дел и поэтому предложил себя, в качестве дежурного на следующую ночь. Работы ей прибавилось, раненых было предостаточно, но что радовало, в разы больше, чем убитых. На предложение Мандалора ей пришлось согласиться.
Ночью Вольф не спал, раны болели и тянули. Палата была слабо освещена, и ему был виден Тор. Вольф обратил внимание, что забрачек тоже не спит. Мальчика знобило. Он лежал, отвернув лицо к стене, и сминал в руке простынь. Клон догадался: Тору очень больно и, похоже, плохо.
Он с трудом поднялся и пересел на кровать забрачонка, опираясь на винтовку.
- Тор, - шепотом позвал его коммандер, как только мальчик повернул к нему лицо, клон все прочитал в его глазах, - Тор'ика, я знаю, тебе нехорошо. Почему ты не сказал мне об этом?
Глаза сына Кьяры влажно заблестели, и он опять отвернулся. Мальчик терпел. Коммандер вызвал Варди. Свет включили. Женщина прогнала Вольфа к себе, смерила температуру и покачала головой.
- Что? - хрипло спросил Вольф.
- Его знобит, и температура высокая. Воспалительный процесс. Придется снимать.
- Плохо.
- Нет. Нормально. Вас лихорадило с короткими перерывами два дня, в то время как мальчик просто спал. Обычная реакция после оперативного вмешательства. Должно пройти.
Варди вышла и вернулась с инъекциями бакты, анестетиками и перевязочными средствами. Она обколола бедного мальчика по всем его ранам. Забрачек молча плакал, стараясь не беспокоить коммандера, но тот и без этого знал, что твориться с его сыном.
Перевязав его, Варди принялась за Вольфа. Уж она-то прекрасно знала, каково сейчас клону. Она помогла и ему, а после покинула палату.
Забрачек успокоился, его перестало трясти. Однако он почему-то не засыпал. Вольф, вернувшись из санузла, который, как он сказал, будет посещать лично без всякого судна, опираясь на винтовку, снова уселся на край постели Тора. Он протянул руку, чтобы погладить его и ощутил, что волосы и лоб мальчика абсолютно мокрые. Зажав ногами винтовку, клон приподнял покрывало и пощупал больничную одежду забрачонка. Балахон можно было отжимать, впрочем, как и простынь с покрывалом. Коммандер понял, надо принимать меры. Он еле передвинулся на свою постель, снял с нее свою простынь и покрывало, но никак не мог придумать, во что переодеть своего маленького сына. Пошарил взглядом по лавке с одеждой. Там лежала его мандалорская рубашка. "Годится", - решил Вольф.
Двигаться ему было очень тяжело, но он смог, пусть через силу, поменять местами постели Тора и свою. Он снял с ребенка больничный балахон, одел в свою рубашку. Она была очень велика для маленького забрачонка, ею можно было обвернуть тощенькое тельце. Тор завернулся в ранее чуть пропотевшую рубаху Вольфа, оставив торчать из нее лишь нос и рожки. Он вдохнул и почувствовал запах бехота, перевязочных средств, нагретого бескара… Так пахли рубашки его отца, когда он возвращался из не очень удачного похода или с неудачной охоты. Тор погрузился в эту рубашку еще сильнее. Вольф удивленно спросил:
- Ты что, Тор’ика?
- Рубашка, - шопотом ответил ему
