У недавно ушедшего от нас Александра Градского есть чудесная песня «»Чужой мотив». Речь идет в ней о том, что певцу предложили сочинить веселую песню про старый чердак, и он послушно берется за эту работу. Только вот мысли, которые возникли у него при посещении чердака, скорее ностальгически-нежные, чем веселые…
Но, лиха беда – начало! После третьего или четвертого прослушивания этой песни неясные обрывки воспоминаний нахлынули на меня. Они путались, рвались, но и создавали связи.
Поистине, ощущение было как в словах из романса:
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнилась няня (да, разве забывала ли я когда о ней?!), и ее насмешливо-веселое:
- Ну-с, сегодня у нас по плану генеральная уборка этажерки!
Ах, уж эта нянина этажерка! Ни одна сокровищница мира не была для меня столь притягательна как она! Каждая из ее полок таила в себе несметные богатства.
Тут была старая подшивка журнала «Крокодил» с рисунками Кукрыниксов и Бориса Ефимова, стопка патефонных пластинок, старинные пудреницы с перламутровыми розами на крышках, фарфоровые статуэтки балерин, веера из китайского шелка, жестяные патрончики с помадой (непременно алого цвета), портрет Александра Блока в овальной рамке, деревянные флаконы болгарского розового масла, вышитые и вязаные салфетки и еще много разных чудес!
- Вот егоза!- добродушно поварчивала няня. – Ты мне помогать будешь, или картинки в журналах рассматривать? – Намочи тряпку и протри пыль. Смотри, вот так! – И осторожно вкладывала мне в руку малюсенькую тряпку.
Конечно, все это делалось только для вида. Никакой пыли я не протирала, да и что можно было вытереть крошечным обрезком ткани?! Няня со всем управлялась сама, но ворковала при этом так задушевно, что я и вправду думала: какая я молодец – нянина помощница! Сама все прибрала!
- Ах, ты моя умница-разумница, нянина помощница, - приговаривала няня, ловко расставляя предметы по местам. После няниных рук они блестели как новые, и всем своим видом говорили: «Смотрите, какие мы чистые, как за нами хорошо смотрят!» - Вот и порядок навели! А сейчас мы с тобой чаю попьем с пирожками, чайник-то на плите давно романсы поет!
Улыбаясь этой вкусной шутке, я опрометью мчалась на кухню, чтобы насладиться исполнительским искусством чайника. Особых вокальными талантами, он, правда, похвастаться не мог, просто сопел, пыхтел и свистел, как сотни других своих собратьев.
- Осторожно, - опережала меня няня. – Перевернешь чашки с кипятком. Возьми-ка лучше тарелку с пирожками и - марш в комнату! – Няня несла перед собой маленький поднос с двумя золотистыми чашками на розовых блюдцах, я важно вышагивала за ней, прижимая к себе блюдо с пирожками.
В комнате нас встречал стол, накрытый белой скатертью (И когда только успела? Я же на кухне была всего минутку!), и льющийся невесть откуда голос:
Когда простым и нежным взором
Ласкаешь ты меня, мой друг,
Необычайным, цветным узором
Земля и небо вспыхивают вдруг.
- Это что? – вопросительно глядела я на няню и в ответ слышала:
- Голубчик! Козин, Вадим Алексеевич. Любимый певец мой. А это «Песня о дружбе». - И голос няни становился таким же бархатным и пленительным, как голос неведомого певца с патефонной пластинки. Да, что там голос – даже поблекшие глаза вновь расцветали небесной синью!
Веселья час придёт к нам снова
Вернёшься ты и вот тогда,
Тогда дадим друг другу слово,
Что будем вместе, вместе навсегда.
«Навсегда» – какое надежное и крепкое слово. И вместе с тем - какое печальное.
«Навсегда» - это значит остается с нами наша любовь и нежность, преданность и уют.
«Навсегда» - это значит безвозвратно. Никогда больше не распахнутся двери приветливого няниного дома, не вспыхнут молодым голубым огнем ее глаза, не зазвучит звонкий ее смех. Да и бархатный голос любимого певца донесется не с патефонных пластинок, а с оцифрованных электронных версий. Конечно, звук будет чище, но едва ли очаровательней.
Хотя, очарование – вещь субъективная: мы любим что-то или кого-то не из-за него самого, а из-за тех чувств, которые они вызывают в нас. Как говорится, не по хорошу мил, а по милу хорош…
«Навсегда» - это значит, останется с нами память. Где-то со дна души будет мерцать она негасимым светом, как со дна ручья вдруг вспыхнет разноцветными бликами кусочек стекла или камень-голыш. И голос полузабытого певца накроет невидимыми волнами наше сердце. И захочется вспомнить о нем…
В 30-40-е года 20-го века имя Вадима Козина не сходило с афиш концертных залов Советского Союза, тиражи пластинок были колоссальными, а количество поклонников не уступало поклонникам Сергея Лемешева и Ивана Козловского.
И вдруг! Можно как угодно называть это вдруг. Рок, фатум, усмешка Судьбы. Но именно так и случилось в карьере певца. К изумлению публики, на пике творческого взлета он неожиданно перестал появляться на эстраде. И больше никогда не появился на столичной сцене. Чарующий голос остался только в записях.
Осень, прозрачное утро,
Небо как будто в тумане,
Даль из тонов перламутра,
Солнце холодное, раннее.
Где наша первая встреча?
Яркая, острая, тайная,
В тот летний памятный вечер,
Милая, словно случайная.
Он был действительно баснословно популярен. Все было в его руках: слава, почет, деньги. И такое оглушительное исчезновение в середине 40-х годов породило массу слухов. Как это может быть? Такая личность, но ни пластинок не выпускают, ни по радио не передают.
Судьба певца, как ни странно, так осталась тайной за семью печатями. Нестыковки начались буквально с его появления на свет. В паспорте годом рождения артиста был указан 1906, а сам Козин утверждал, что родился в 1903-м. Однако, по записи в церковной книге, будущий король романса был ровесником первой русской революции 1905 года. И такие неясности в биографии Козина повсюду.
Родился Вадим Алексеевич Козин 21 марта 1903 года в Петербурге. Его отец был богатым купцом, а мать – чистокровной цыганкой, певшей в ресторанном хоре. Среди друзей дома были и великолепная Анастасия Вяльцева – исполнительница русских и «цыганских» романсов и красавец Юрий Морфесси, обладатель чудесного баритона, "Баян русской песни", как называл его Ф.И.Шаляпин. Как вспоминал сам Козин, однажды Морфесси, усадив его на колени, произнес: «Вот, кто сменит меня!»
Часто Козин упоминал о дальнем родстве (может, и мифическом, но он верил в него искренне) с царицей «цыганского» романса, любимой певицей Николая 2-го – Варварой Паниной.
В революцию Козины потеряли все. А, когда в 1922 году умер отец, на плечи Вадима легла забота о пропитании матери и четырех сестер. Молодой человек стал подрабатывать тапером в кинотеатрах. Тогда было принято развлекать публику выступлениями артистов перед сеансами кинофильмов. Однажды директор синематографа попросил Козина заменить заболевшего артиста и исполнить несколько песен. Вадим, очень волнуясь, решился выйти на сцену и сорвал гром оваций!
В начале 30-х годов по Ленинграду были расклеены афиши, в которых значилось: «Известный исполнитель цыганских песен Вадим Холодный». Это и был Вадим Козин. Он взял себе псевдоним в честь знаменитой звезды немого кино Веры Холодной.
Но через какое-то время у молодого певца появилась собственная аудитория. И стали ходить именно на Козина. После этого в 1936 году Вадим Алексеевич приехал в Москву и покорил сердца столичной публики.
В 1989 году был снят документальный фильм о творчестве певца. Эта лента стала единственным киноархивом, запечатлевшим Вадима Алексеевича для потомков. О своих приключениях давних лет Козин говорил с неподражаемым юмором. И таким же неподражаемым, воркующим голосом! А ведь было ему уже почти 90 лет!
«Работал я в Ленконцерте. И вместе с певцом Никифоровым (был у нас такой) получал 50 рублей в месяц. И вот, как-то написал певец Никифоров письмо начальству, мол, прошу повысить мою ставку до 70 рублей, а то уволюсь! Он написал – ему повысили ставку и не уволили. Я написал следом то же самое – меня уволили! Так я приехал в Москву. В парке культуры и отдыха, примерно через три дня меня вызвали в дирекцию и говорят, что хотят записать меня на пластинку. «Вы сможете?» Я ответил – «пожалуйста». Правда, у меня было уже тогда тяжеловато с деньгами. Питался я только хлебом и горячей водой из-под крана. А меня этот директор спросил: «Вам, может, нужны деньги?» Я ответил: «Нет, мне никаких денег надо!». И на четвертый день записали меня на пластинку. Много песен. И я до сих пор удивляюсь – как голос звучал, после такой диеты на хлебе и воде.»
Слава Вадима Козина была не на концертных подмостках, а именно в грампластинках. Выпускали их два завода: Апрелевский и Ногинский. Но есть одна интересная пластинка выпуска Бакинской (!) фабрики. Она на пластмассе, потрескавшаяся, покоробившаяся, проиграть ее практически нельзя. Но она содержит очень хорошие и редкие записи под гитару: «Верная, манерная» и «Улыбнись, родная».
Сердце полно весной,
Выйдем, пройдёмся,
Вместе пойдём со мной.
Ну улыбнись, родная,
Ну не сердись, родная,
Ну помирись, родная,
Со мной.
Вторая половина 30-х годов – расцвет карьеры молодого певца. Публика любит его за необычный тембр голоса и большой репертуар цыганских песен и романсов.
Во время войны Вадим Алексеевич, как и другие артисты выступал перед бойцами на фронте. Но именно к военному времени относится еще одна загадка в биографии певца. Сам Вадим Алексеевич неоднократно и с удовольствием рассказывал эту историю, но о ее достоверности не может судить никто.
В 1943 году в Тегеране состоялась конференция с участием глав государств антигитлеровской коалиции. Присутствовали Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль. У Черчилля был день рождения, и он попросил Сталина сделать ему подарок: послушать вживую любимого певца – Вадима Козина.
Сталин тут же дал приказ: Козина срочно посадили в самолет и привезли в Тегеран. И он участвовал в концерте, где помимо него выступили и другие знаменитые артисты того времени – Марлен Дитрих, Морис Шевалье и Иза Кремер. После концерта Козина тут же посадили на самолет и доставили в Москву.
Но вот что странно: впоследствии никто и нигде об этом фантастическом концерте не вспоминал: ни артисты, участвовавшие в нем, ни сам Черчилль. Более того, по определенным причинам артисты, о которых говорил Козин, не могли выступать в Тегеране. Дитрих жила в Америке, Иза Кремер - в Аргентине, а Морис Шевалье вообще находился на оккупированной территории Франции. Но сам Козин рассказывал об этом так ярко и подробно, что им заинтересовались в НКВД.
Возможно за распространение недостоверных
Спасибо, Ляман !
