следующее: Останкино взять не удалось, но президент Руцкой обратился за помощью к частям, верным Верховному Совету. Надо продержаться до их прихода. Сейчас получите оружие, и я распределю вас по объектам обороны.
Мы пошли за капитаном. По пути наш отряд уменьшился – некоторые отстали. Получили оружие, кому какое досталось, и расставили нас, значит, по объектам. Меня капитан поставил к одному из окон, выходивших на стадион. Это меня и спасло, по тем окнам на следующий день не стреляли, они по нам со стороны моста били…
Под утро раздался гул моторов. Глядим – окружили нас со всех сторон славные орденоносные дивизии. И началось! Долбили нас крепко. Как мы полдня продержались – до сих пор не пойму! Здание для обороны совершенно не годилось, его можно было за полчаса занять…
Меня и еще двоих - моего ровесника и молодого парня - взяли ближе к вечеру. Мы к тому времени встать не могли – контуженные, полуоглохшие. Ворвались к нам здоровенные парни в масках, заломили руки, врезали по несколько раз – тем наше геройство и закончилось. Отвели они нас на первый этаж. Там таких, как мы, много набралось. Стрельба уже стихла, только где-то на самых верхних этажах слышались выстрелы. Ни Руцкого, ни Хасбулатова я не видел. Когда бой шел, они где-то отсиживались, а после быстренько сдались, и их увезли законным образом.
А мы долго стояли, ждали решения своей судьбы. Вначале нас солдаты охраняли. Они вели себя пристойно. Потом омоновцы пришли. Эти стали измываться, - перепугались, видать, накануне. Как стемнело, нас стали сортировать. Одних в машины заталкивали, других по улице уводили, а третьих вели на стадион. Оттуда доносилась пальба и крики, и мы поняли, что там к стенке ставят.
Дошла очередь и до нас троих. Нашу судьбу решал милицейский полковник. Рожа у него была красная, вид смурной, и перегаром разило.
- Что, сволочи, доигрались? – спрашивает и давай нас материть.
Тут меня злость взяла. Мне бы промолчать, а я ему говорю:
- Над побитыми издеваться смелости не нужно. Остынь, а не то кондрашка хватит! Гляди, как кровь к лицу прихлынула…
Полковник дар речи потерял. После повернулся к своим опричникам и приказал:
- Этих шустрых – на стадион!
И повели нас в расход пускать. Ну, думаю, семь бед – один ответ. Терять нечего – страшней смерти ничего не будет. А вели нас молодые ребята-омоновцы, сильно пьяные. Не привыкли людей на смерть водить, вот и напились. Как вышли мы в переулок, я толкнул того омоновца, который за мной шел, он на своих товарищей завалился, а мы деру! Вслед простучали автоматные очереди. Моего ровесника пули почти надвое перерезали, а парню ногу перебило. Подхватил я его – и во двор. Омоновцы за нами бегут, кричат: «Стоять, падлы!» Я – в подъезд старого дома. Повезло – подъезд оказался проходным. Мы выскочили в соседний переулок, и по нам снова выстрелили. Тут меня задело в левый бок. Голова закружилась, затошнило, дыхание перехватило. Чувствую – сейчас упаду. Парень шепчет:
- Давай в разные стороны, врассыпную…
Куда там «врассыпную», когда он идти не может? Нет уж: или вместе спасемся, или вместе пропадем. Нет большего греха, чем товарища в беде бросить! Рванул я из последних сил в другой двор, через него опять в какой-то переулок выбежал и прямо на «Скорую» налетел. Ударило меня крепко, опрокинуло на землю, а парень в сторону откатился.
Из «Скорой» выпрыгнул врач.
- Ошалел?! – орет на меня.
- Помоги, друг, - шепчу ему, а сам сознание теряю, в голове туман плывет.
Слышу, врач кому-то говорит:
- Раненый. И еще один. Быстро их в машину!
Затащили меня в «Скорую», накрыли омоновской курткой (в машине раненый омоновец лежал).
- Парня, что со мной был, не забудьте, - прошу врача.
- Не беспокойся. Сейчас втащим.
Но не успели они за ним пойти, как топот ног раздался.
- Эй! – кричат. - Вы чего тут?
- Раненых везем в больницу.
- Бандитов?
- Раненых.
- Ты целкой не прикидывайся! Бандитов укрываешь?!
- Ваших же везем, омоновцев! Посмотри сам.
Дверь открылась. Я сжался под курткой на носилках, а рядом омоновец стонет, без сознания.
- А… Это другой разговор. А на земле кто лежит?
- Какой-то паренек. Шальной пулей, наверное, задело.
- Сюда шальные пули не долетают! Видать, из Белого дома бежал, коммуняка. А ну, берите его, ребята! – приказал начальник своей команде.
- Но он ранен… - врач, молодец, пытался за парня заступиться.
- Закрой рот! Быстро катись в больницу, спасай наших братанов, а с этим мы сами разберемся!
Дверь закрылась, машина поехала. Я лежу, зубы сжал, чуть не вою. А что сделаешь? Будь хоть сколько-нибудь силы, кинулся бы на них, ей-богу, а так…
***
- Дай закурить, - попросил Палыч у Вадима. Тот молча протянул ему сигарету и зажигалку. Палыч покурил, потом сказал:
- Знаешь, браток, до четвертого октября у меня кое-какие сомнения насчет существования Бога были. Не то, чтобы верил, а так… сомневался. Но после этого дня не верю ни в какого Бога. Если бы он был, не могли бы такие гнусности на земле твориться. Ты подумай, если он все это допускает, кем он должен быть по-нашему, по-человеческому рассуждению? Полным придурком или негодяем, с которым порядочные люди не знаются. И еще – поразила меня наша интеллигенция. Те недоумки, что на мосту напротив Белого дома стояли и хлопали, когда танки стреляли и людей убивали, те недоумки меня не удивили. Что с них взять? Воспитаны на продажности и предательстве, мозгов нет, по чужому слову живут. Но интеллигенция? Как можно было славить убийц и издеваться над убитыми? Какая после этого из интеллигенции «совесть нации»? Будь они прокляты!
- Не надоело слушать? – спросил он Вадима. – Немного осталось. Итак, попал в больницу. Что приятно – уход был на высшем уровне. Больше того, какие-то незнакомые люди приходили, приносили передачи. Приходил, правда, и следователь, но оформил дело как случайную огнестрельную рану. Также и других раненых оформили. Видимо, установка сверху была дана – приуменьшить масштабы трагедии.
Рана у меня оказалась не опасной, пуля прошла навылет, но пролежал я больше месяца – рана плохо заживала. Выписался из больницы перед ноябрьскими праздниками. Приезжаю домой, гляжу, на моей квартире стоит железная дверь. Что такое? Что за наваждение? Я осмотрелся, - может, этаж не тот? Нет, все правильно, мой этаж, моя квартира, но почему-то с железной дверью. Звоню – никто не открывает. Еще звоню – тишина. Позвонил к соседям. Открыл мне Николай, мы с ним сто лет знакомы.
- А ты, чего, вернулся? – спрашивает.
- Откуда?
- Сказали, что ты квартиру продал и уехал в свой Арзамас.
- Никуда я не уезжал, в больнице был. И квартиру не продавал. Кто же такое сказал?
- А нынешний начальник домоуправления, или как он там теперь называется? Он и сказал, что ты квартиру продал. Новые жильцы приезжали. Видишь, дверь поставили.
- Бред какой-то.
Николай плечами жмет.
- Не знаю. Нам так сказали.
Я задумался. Эту квартиру еще мой отец в кооперативе выстроил, а после смерти отца мать ее на меня перевела. Все было оформлено честь по чести. Старый-то начальник ЖСК вместе с моим отцом работал и меня хорошо знал. А новый что-то сильно интересоваться начал моими делами, и всё расспрашивал – не хочу ли я квартиру продать. Неприятный тип – скользкий, увертливый, но подкопаться под меня до поры не мог, а тут – нате вам, объехал на кривой козе! Нет, думаю, дорогуша, тебе такой фокус даром не пройдет! Это же прямое преступление, ты у меня в тюрьму загремишь!
Но пока надо было куда-то пристроиться. К счастью, Николай меня пожалел, пустил к себе, раскладушку поставил. Перекантовался я у него пару ночей, а после выходных сразу в контору, к начальнику пошел. А его на работе нет. Ладно, иду к нему домой. Меня долго выспрашивали из-за закрытой двери, кто я, зачем, да почему, потом сказали, что он уехал на несколько дней, и когда вернется – неизвестно. Я – назад, в контору. Пробился к его заместителю. Вижу, сидит женщина, хорошо одетая и лицом приятная. Я, понятно, пришел жутко злой, но сдерживаюсь, излагаю ей свое дело и интересуюсь, как все это понимать?
А она мне:
- Что вы сказки рассказываете? Продали квартиру, теперь поздно жалеть. Обратного пути нет.
- Не продавал! – кричу. – Не продавал! Я в больнице лежал.
- Как же не продавали? Вот ваша подпись на документе стоит!
Протягивает бумажки и показывает мне. Смотрю, действительно, договор оформлен, как следует, моя подпись есть, нотариусом заверенная, и номер нотариальной конторы пропечатан. Я остолбенел, а потом как заору:
- Да вы здесь жулики! Бандиты! Воры! Думаете, управы на вас нет?
Дамочку перекосило.
- Чего орешь, алкаш? Пропил квартиру и еще права качаешь? Ты на меня не ори, тварь! На себя посмотри: куртка грязная и окровавленная, поди, подрался и валялся на улице?
Как я эту дамочку не прибил, до сих пор не пойму! Но она поняла, что я могу с ней сделать, отпрыгнула от стола, завизжала:
- Милиция! Милиция!
- Вот, вот! Милиция сюда нужна! Зови! Тюрьма по вас плачет!
Но не драться же с бабой, да и какой толк? Хлопнул дверью и побежал в нотариальную контору, в которой липовый документ заверили.
Меня принял молодой мужик лет тридцати. Я опять свою историю рассказываю и спрашиваю:
- Как могло получиться, что вы заверили мою подпись без моего присутствия?
Он мне отвечает:
- Вы не волнуйтесь. Сейчас мы ваше дело поднимем, во всем разберемся.
Пока документы искали, я немного успокоился. Сижу, думаю, как начальника домоуправления выведу на чистую воду.
Посмотрел этот, в очках, мою папку и говорит:
- Оформлено правильно, по закону. Сотрудника, который вел ваше дело, сейчас нет, он в отпуске, но, извините, оформить договор без вашего присутствия он никак не мог. Это криминал.
- Но меня здесь не было! Я в больнице лежал.
- Но, наверное, вас из больницы сюда привозили? Такое часто случается в нашей практике. Иной раз привозят таких старичков, что еле-еле дышат.
А сам улыбается. Горько мне стало и обидно: нигде правды не найти.
- Хорошо. Положим, я хочу обжаловать договор, куда мне обратиться?
- На этот счет закон пересмотра дела не допускает, если нет ошибок или неучтенных нюансов при оформлении. Впрочем, можете обратиться в суд. Это ваше право.
И я потащился в суд. А там, чтобы документы на рассмотрение подать, надо в очередь записываться. Но хуже, что документов-то нужных у меня нет. Со мной только паспорт был, остальные бумаги в квартире остались, и где они теперь – не знаю.
Вернулся я к Николаю, поведал о своих злоключениях. Его жена заахала, а Николай меня утешает:
- Не отчаивайся, Палыч! Быть не может, чтобы нельзя было концов найти! Ты – мужик башковитый, в прошлом научный работник, пошевели мозгами-то. А лучше, сходи к юрисконсульту, посоветуйся с ним. Денег я тебе дам, - вернешь, как сможешь.
Так я и сделал. На следующий день сходил в юридическую консультацию. Юрист меня выслушал, задал несколько вопросов, потом сказал:
- Ваше дело, если все обстоит так, как вы рассказали, конечно, выигрышное. Но хлопот будет много. Во-первых, надо будет документы на квартиру восстановить. Во-вторых, взять показания медперсонала из больницы, что вы никуда не уходили в тот день, когда договор продажи жилья подписывался. В-третьих, надо будет обратиться в прокуратуру, чтобы возбудить уголовное дело против начальника ЖСК и нотариата. А затем в суде похлопотать,
Реклама Праздники 12 Июня 2024День России 11 Июня 2024День работников легкой промышленности 14 Июня 2024День работников миграционной службы 21 Июня 2024День кинологических подразделений МВД России 18 Июня 2024День медицинского работника Все праздники |