несся вперед с огромной скоростью. Иногда в темное купе залетали случайные лучи от прожекторов на переездах. Его рука мягко накрыла ее руку, ощутив нежность и тепло кожи.
– Мне очень хочется верить, что эта встреча не послед…
Хррряцк!!! Дверь открылась с характерным вагонным клацаньем и в купе вплыла проводница с чаем. Андрей от неожиданности вздрогнул. Картина волнующе-прекрасного романтического вечера исчезла как фильм под натиском наглой, назойливой рекламы. Его спутница на мгновение оторвалась от книжки, бросив взгляд на проводницу, и опять углубилась в чтение.
– Спасибо, – буркнул Андрей и сам поразился, сколько плохо скрываемой досады прозвучало в его голосе. Он помешал ложечкой бурую жидкость. Звук показался ему слишком громким, даже пронзительным. Отложив ложечку, отхлебнул. Чай был горячий и невкусный. Андрей обжег язык и втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы. В тихом купе это прозвучало неприлично громко и неуместно.
«Все у тебя не так! – разозлился он на себя. – Ни заговорить, ни выпить предложить, ни представиться, ни даже имя узнать…»
XII
Андрей скинул туфли и, забравшись под одеяло, попытался стянуть с себя джинсы. Он задержал дыхание, чтобы не сопеть и, злясь, буквально сдирал их с себя как кожу. Одеяло и простынь мешали, все было ужасно неудобно и мужчина, барахтаясь и путаясь во всех этих тряпках, остервенело елозил ногами. «Так, а повесить-то их как? Надо как-то вставать…» Он украдкой скосил глаза на соседнюю полку – женщина лежала, отвернувшись к стенке. Ему показалось или же действительно ее плечи тряслись от едва сдерживаемого смеха?
«Все, хватит!» – Андрей шумно, с досадой выдохнул и, поднявшись, повесил джинсы на вешалку. Затем демонстративно снял носки и засунул их в туфли. Повесил рубашку, на секунду задумался и решительно стянул с себя майку. Взгляд непроизвольно упал на отражение в зеркале двери. Торс не как у Шварценеггера, конечно, но вполне приличный, загорелый, в меру развитый, а на прессе даже проглядывают пресловутые кубики. Он инстинктивно втянул в себя живот и расправил плечи. Ему захотелось постоять или даже пройтись в таком виде по купе, хотя идея была совершенно дурацкой. Он шумно улегся на спину.
«Тряпка! – выругал он себя. – Пацан! Ты чего испугался? Женщин никогда не видел? Да, она фантастически хороша! Да, таких ты еще, кажется, не встречал, но она всего лишь женщина. Все, хватит страдать! Спать! И постарайся не храпеть».
Он закрыл глаза. Мерный шум поезда успокаивал, уводя в какую-то нирвану… – «Смотрите, не опоздайте…»
XIII
Ее ладонь мягко гладила его грудь. Затем кончики пальцев нежно коснулись его губ и медленно прошлись обратно, от подбородка по шее и к солнечному сплетению. Он жадно притянул к себе лицо незнакомки. Задыхаясь от восторга, неистово целовал губы, шею, плечи...
В окно ударил свет прожекторов, колеса вагона загрохотали на стрелках. Андрей очнулся. По купе носились лучи от фонарей очередной станции. Попутчица спала, укрывшись одеялом до самой шеи. В бликах мечущегося света он смотрел на полуоткрытые губы, гладкий лоб, тонкий нос и разлет бровей…
Состав летел сквозь ночь по гладкому «бархатному» пути. «Мы с ней как два рельса. И, как поезд соединяет их между собой, и тогда они становятся чем-то единым, так же и нас соединило это купе. Только вот рельсы всегда рядом и никогда вместе. И как стрелки то сводят, то разводят их в разные стороны, чтобы никогда больше не позволить им встретиться, так и нас поезда сначала сводят, а затем разводят навсегда». Уже окончательно погружаясь в сон, он подумал: «Завтра обязательно надо будет взять у нее телефон…».
XIV
Андрей проснулся за двадцать минут до прибытия. Потянулся, взглянул на часы и понял, что проспал. В купе кроме него никого не было, только на соседней полке лежал небольшой чемодан на колесиках. Натянув на себя джинсы, Андрей нащупал пачку сигарет. «Может и курить бы бросил, – мелькнула шальная мысль. – Вот только умыться не успеваю, – поморщился он. – Ладно, все равно через полчаса я буду уже дома».
Настроение было бодрое, Андрей был собран как всегда в первое утро рабочей недели. Он запихнул в сумку непочатую бутылку коньяка и так и не пригодившиеся стаканчики. Приоткрыв дверь, увидел попутчицу, стоявшую в коридоре у окна. Она оглянулась на шум открываемой двери.
– С добрым утром!
– И вас с прибытием, – ее взгляд и голос опять погнали мурашек по его спине. В ярком свете он сумел лучше разглядеть ее лицо и глаза и не смог не отметить ее невероятную для столь раннего утра свежесть. «Как будто только что из салона красоты. И как ей это удается?»
Поезд дернулся и остановился. Андрей вернулся в купе. «Успею, чего толкаться? И еще – я не уйду первым! Телефон! Надо обязательно взять у нее телефон! Где мои визитки?»
Он стал лихорадочно рыться в сумке в поиске бумажника. Женщина вошла в купе и подхватила чемодан. Уходя, на мгновение остановилась в дверях и повернулась, будто забыла что-то. Андрей встретился с ее обжигающим, насмешливым взглядом.
– А знаете… Вчера, – произнесла она с легким нажимом на последнее слово, – я бы с удовольствием выпила с вами по рюмочке коньяка.
А мне кажется рассказ написан мужчиной, который додумал за женщину ее поведение. Разумеется все люди разные. Но по описанию - женщина вела себя достойно, а потому ее фраза про вчера не вписывается в образ.
Если бы она хотела выпить вчера - нашла бы миллион и еще три способа начать общение.
Написано живо, добротно. Палец вверх! )