- Да, вот…. При-том, – поднимал палец Пашка, - у Длинного доля… была.
- Да ладно. Какая?
- А вот. – начинал волноваться блондин, - Трубы. Старые – залатал, зарыл. Отчитался – что новые. Под землей. А новые - налево, и бабосы – раз - на карман. Потом – работяг подрядить на работы.
- На себя. – добавил Толян.
- Ды. На себя. Левые бригады… создать. Вот – и бизнес. Дальше… приписки.
И это говорят о покойнике? Бросьте! Здесь блажат о каком-то фартовом знакомом, сведущим в начальственных тайных аферах! Или…
- С губернатором – за ручку – мац-мац. Звонок – и на тему. И все – и бабосы… нефиговые. Потом звонок – администрация. Вызывают. Приезжает черная «волга»…
Да, это Длинный, оказывается, их раздолбай и балабол, в цивильных одежах коридоры высокие топтал, алмазные запонки в петельки просовывал и подвозился на полированном членовозе! А начальство местное в канавах перед ним строилось – и Длинный посматривал сверху надменно …
То есть, к моменту, когда ему шлея попала под хвост из сетей уходить – с шишками вовсю куролесил!
«Пашка очумел?!»
А тема собирала все новые и новые доказательства, словно облако влагу - собирала и грозила обрушится ливнем! Потому как не уступало теплое место его - залежам Самотлора!
Пашку – несло.
Чашкин, то молчал, то кривясь, вопрошал: почему он уволился? Ушел-то от вас почему?
А Бурый вдруг догадался: «Да Пашка ж новых русских на понт берет, ах, молодчага! Обиделся за канавы, во как! Что жа, и правильно»…
«Дорожи своим местом, лопата! Где столько кайфа найдешь?! – вспомнил, как стоя по колено в жидкой глине, ухмылялся чумазому Космосу, которому нужно было нырять под трубу.
А чего он уволился - нет тут загадок. Заболели ноги, вот и списался. Лучше бы погуторили зачем он в ямы полез. На рынке же перло, чего он прыгнул в грязюку?».
Еще раз кашлянул, выпрямился, аккуратно ступая «казаками» по скользкой травке тихо пристыковался к компании. Сказание о Рус-Иване вертелось на языке, но он решил не спешить. Вспомнил, чем заканчивалось женькино подражательное кривляние; Длинный облокачивался на стул, хохлился, что тот немец, выдавливал кадыком второй подбородок и басил: «Что ж, Рус-иван, ты настоящий солдат, и я тоже солдат, и уважаю достойных противников» - выпивал стопку, вскакивал со стула – падал на стул, изламывался в пояснице, пластался на столешнице и вытянутой рукой показывая на пустые стаканы глухо выдыхал: «всем по-оровну, б…ди, говна не жалко!».
«Поровну!»
Поровну нельзя.
В досаде закусил губу.
А спор вышел на новый уровень. Пашкина блажь завершилась, Чашкин ей не противоречил, словно мимо ушей пропустил, потому что бред сивой кобылы и свернул на загадку века - зачем Длинный в ямы подался. И, как водится, когда спорщики убеждены в своей правоте, каждый начал вещать не слыша другого.
- Длинный бы на дядю пахать не пошел. На рынке он на себя пахал, как и надо, никому не кланялся, - Чашкин нагибался к могиле, подбирал кусок сала с хлебом, после чего бесцеремонно втискивался между Бурым и надгробием, вынуждая отступать того на середку. – а у вас-то как в любой конторе порядок, что ты начальник, я дурак. Когда заявил, что уходит я в ноги ему упал, говорю, надоели колготки с трусами, давай продуктовкой займемся, пускай – сертификаты-фуяты, зато базы все здесь, сами все привозят, – Чашкин смахнул влагу над губой, спрятал платочек, - А Длинный нет, хочу новых впечатлений. А потом бабка померла, он на родаков гнев затаил.
- Бабка у него еще до армейки помёрла.
- Ну, я фигурально, - Чашкин поболтал ладонью, - что хату ему не дали в житье. Где он жил? Во.
- Он мудро к нам пришел, - рассуждал в ответ Павел, поддерживаемый одобрительными кивками. – Сначала… разведал. Говорил, вот, у вас «аварийка»…. - блатная лежка. Чистота. Левые… брига-а-ады. Лавэ. А в конторе - должности. Можно рас-ти.
- А что мы разбежались, чисто его заскок. – рубил ладонью Чашкин, – да, терки были с реализаторами, жаловались, что я выручку в казино спускаю.
- А не было? – приподнимал тонкие брови Фриц, - клевещут завистники?
- Не в том дело, – утомленно отвечал Чашкин, втягивая в себя по-курильщицки полные щеки, - Он же на их сторону вставал, а мне, хозяину, выговаривал: плати как договорились. А договорились за процент! А если прибыль в день как за месяц?! А так-то не договаривались! Объясняю, пойми, они – на-емники им нельзя платить с куша, он только замануха чтобы на работу их взять. Куш отдай, ага! Все хотят хапнуть раз и гулять, а ты ищи работника. По- должны быть потолки для наемников и не хер им за них вылезать. Тебе же еще другие торговцы предъявят, что балуешь. А у Длинного демократия! Равноправие! Ну.. . Вот и изымал излишек, ну и заодно казино поднимал. Короче, это деловые моменты, – Чашкин бесцеремонно забирал от ног Фрица бутылку нарзана, делал смачный глоток, вытирал губы, - и кстати, я ж и выигрывал часто.
- Ага? – щурился Фриц.
- Ну, да.
- Раз в год?
- Да нет! Каждую неделю!
- И бабки возвращал в кассу? – иронизировал Фриц.
- А то!
А Павел вдруг стал напирать на продуманность Длинного: да, новый фантастический момент изобрел, повергший Бурого в шок. «Он был проша-аренный», - тянул Павел, водя руками словно разглаживал скатерть, - «с начальством он…– связи на-алаживал. Веж-ливо. Он наперед шаги – проду-умывал»
«Чего-чего? Продуманные?!» «да, да, неслучайные» – отвечал его мыслям Павел, вихляя ладонью, словно та была рыбой жерех, лавирующая в речной протоке. И резюмировал совершенно уж странно:
- Длинный приход спла-ни-ровал еще за год до тебя. А так – узнавал. Как и … что-о!
- Да ладно? – оторвался от философии бизнеса Чашкин, - что опять гонишь?
Павел смахнул с глаз чуб:
- Да. Потому что – карьера. Он строил – карь-е-ру. За-долго.
- Кто?! Длинный?! Строил карьеру?!
- Да.
- Не-не – карьеру ты сказал?
- Да.
- Какую же? Каналию чинить олигархам?! – заржал Чашкин и обернулся на Фрица.
- А если на яхте, то можно, – буднично промолвил Фриц, - коту - пику в бок, черный флаг на мачту и пиратствовать.
- А я бы своего олигарха-козла утопил, - широко улыбнулся Толян. - а череп бы на его семейниках нарисовал. Или сразу на мачту их повесил. Вместе с ним.
Володя насторожился – у него тоже были семейники. Он любил просторные труселя, опускающихся почти до колен. Но почему он должен был быть тем, прошлым достославным козлом? Нет, это абсурд. Потому и не взволновался леденящей картине с висельником в черных трусах.
- Где мы и где яхты. – отмахнулся наследник, - Там свои чинильщики. Я говорю, ему папашу захотелось ославить. Чисто месть. Длинный думал, хату уступят, где он детство провел, а родичи жильцов заселили, а ему предъявили, чтобы он за ум взялся, а пока, типа, живи у нас. . Вот и забычил. И с рынка в ямы полез, на позор папаше.
«Папа, папа… Спор с папой-биосом, – затомило в груди, и тут же привиделся полутемный чердак, банная дверь в потемневшей вагонке чуть приоткрыта - приятно тянет сыростью. – на улице жара! И горящее красным жало окурка на топчане напротив..
«А ведь верно! Было! - обрадовался Бурый, - Он пригнал машину на мойку к нам, и тоже им жаловался на предков! Прав, прав Юрец! Была у него злоба на Биоса! Точно!
….Длинный лежал на топчане и жевал резинку – большие челюсти двигались мерно, задумчиво, словно у поглощающей сено коровы. Потом возвещал, что бросает курить. И тут же с силой выплевывал резинку – та подлетала чуть не к потолку залезал в консервную банку-пепельницу у ножки скамейки и выуживал старый бычок. Извинительно смотрел на народ: только две затяжки. Или три. Как пойдет, короче. Подкуривал от буровской зажигалки, услужливо протянутой с соседнего топчана.
- Им не нравится, как я живу. Не в том смысле, что бизнес, бухло и так далее, - Длинный растягивал губы и выпускал в широкую прорезь тонкий как бумажный лист, сигаретный дымок, - типа «они не уверены» - тут его голос его приобретал менторские интонации - что «ответственно распоряжусь», понимай - притон не устрою…
- А не устроишь? – хихикал Пашка.
- Да устрою, канеш, не в этом дело. Я говорю, дайте жить, где вырос. А он – «я столько работал на твои апартаменты, а ты не ценишь…» Я просил тебя?
Длинный совал окурок в консервную банку, снимал с лица прядь, - а он такой: если бы квартира была в нормальном месте – возможно, я бы пошел на уступке, а в бабушкином квартале и прежде жили бичи, а теперь от них там… нету просвета. Боюсь, ты попадешь под влияние», - выпускал дым, - попаду под влияние, понял? Ну да, у меня ж две извилины….
***
На миг пропало – вернулось кладбище….
.… и новая картинка выхватила из темноты: промзона с оцинкованным ангаром и белыми двухэтажками, по которым словно журавль, вышагивал следующим утром рокер…
Нет! Не из-за мести залез в грязюку покойный! Там был прикол! Точно – прикол!
***
…Чашкин вошел в раж:
- Он и говорит: ах, нет доверия? Тогда я в канавы залезу, и прославлю олигарха-отца, хочешь – получишь, даже лавэ на рынке пожертвую, - отрубил ладонью Юрец и нагнулся за водкой. - Папаша и дал задний ход. На тебе и деньги и хату да поздно. Мы уже в грязюке ныряем. - Чашкин зацепил щербатиной, словно открывашкой, жесть на пробке и вскрыл бутыль. Фриц томно отвел взгляд, - я ему сказал, дурак, ну построил отца, молодец! Теперь хватай капитал, и бизнес мути! Давай, салон свой откроем! «Я слова своего не меняю», Эть вот, дурак. Слово, подумаешь - дал, взял – ветер!
- Он клятвенный был, - пискнул Космос непонятно о чем.
А Павел – свое:
- Вот, он поспорил с отцом и пошел к нам делать карьеру.
- Да по приколу он в ямы полез, епта! – уже даже с некоторой угрозой отнял губы от стакана, приготовившийся гнести водяру, Юрец. Он выпучил глубокие глаза на Пашку, и задышал, словно бык.
- Не по приколу, - не унимался Пашка, глубоко засовывая руки в белую ветровку, - а из-за спора с… отцом.
Фриц хрюкнул от удовольствия , видя, как бесится Чашкин.
- Не было там спора, - сжав зубы, буркнул наследник и выпил, машинально вытер над губой, встряхнул стаканчиком.
- Был. Длинный поспорил, что башли добудет не меньшие. У – на-ас.
- Или должность займет, - поддакнул Толян, выпустив дым вверх, - по запланированной с начальством договоренности.
- От - глядь на них! Они ж издеваются? – всплеснул руками Чашкин, - когда и где Длинный чего запланировал, э? Он же как дистроф, куда несет туда идет, какой, на хер, план?!
«Не спорил он ни с кем. Капитал появился в самом конце. – отметил про себя Бурый, - И про план точно они перегнули».
- А когда он … был… в самых… кабинетах…- Пашка ткнул пальцем вверх и икнул, - он бы… остров сокровищ….нашел. И сундук – мертвеца-а-а!
- Нашел?
- Превратил бы! Пункт! Вот.
- Он? – чуть не плакал наследник.
- Он. Через связи и блаты. Через губера, начальника теплосетей. И зачем так долго на рынке сидел – мы и не знаем, - Толян загнул рукой поле панамы, словно демонстрируя озабоченно сдвинутые мохнатые брови, - Прошаренный был Длинный, не во все посвещал простых работяг. Прицельно шел к бабкам, обдуманно! Да, Паша? Обломал козел нам сокровища.
Павел кивнул и
