Вьетнаме...
Наконец из бездны тоннеля показалась синеполосое туловище состава. Нелепо познакомившееся трио степенно подходит к открывающимся воротам...
Господи, какая жалость, что я не могу быть пёрышком или птичкой, чтобы улететь из этого смрадного места. Как же тяжело моей голове хоть что-то соображать, кроме разве исторического значения буквы ы. Линия перрона стала отдаляться от моих цепких глаз. Лица людей смешались в одно сплошное бежевое пятно с вкраплениями охры и жёлтыми кристаллами пикриновой кислоты. Зелёные искры света от фар состава на какое-то мгновение меня ослепили. И к сожалению, в этот момент включился мой слуховой анализатор.
-Не кажется ли тебе, Санчос, что наше с тобой поколение перестало стремиться анализировать?
-То, что ты меня старше на три дня и 6 с половиной часов не делает тебе чести быть морализатором.
-Нет, сам посмотри. Что нас окружает? Безликая массовая застройка, океан человейников без архитектурной изюминки. Что мы едим? Какую-то гадость с нитратами и потрохами от курицы. Что мы пьём? Горький кофе со следами бессонницы.
-И что? Все нормальные люди так и живут. Или ты у нас какой-то особенный?
-Как с тобой можно разговаривать! Все как всегда друг друга не слышат и даже не пытаются хоть самую малость подумать о значении звуков. Все наперёд выученные да и нет, непременно и посмотрим.
-Солдафонов и лизоблюдов я тоже не жалую, но что с того?
-Нет, ты не понимаешь. Мы живём в мире готовых решений. Больше нету поисков истины и всестороннего исследования. Всем всё известно. Даже среди вечно сумасбродной политической элиты не осталось ничего от анализа. Все партии говорят и делают одно и тоже, только другими словами и через разные руки. Человек как личность стал безликой толпой, в которой навсегда растворился.
-Ничего, зато скоро он станет бессмертным. Всем нам уже недалеко до Дориана Грея. Раньше хотя бы разрушались в ветхой коже и приговаривали: "Ах, если бы мне тоже!"
-Да, а теперь можно не думать об ошибках прошлых лет. Уже можно не рассуждать. Уже вообще можно не думать ни о чём...
Вагоны всё также стремительно неслись по рельсам, и рёв пещерного дракона уже никого не сводил с ума. Что осталось позади? Мигающая лампочка, очередной перрон, очередная станция.
Писатель всё также меланхолично озирался по сторонам, хотя разговор о веке бездумья его явно заинтересовал. "Ничего себе, - подумал он. -Оболтусы с высшим образованием ещё что-то понимают в этой жизни. Как приятно, что кроме разложения бинома Ньютона и теории пределов они ещё вдобавок что-то чувствуют. Но что это? Деградация? Нет, слишком скучно. Демагогия? Нет, слишком умно. Попытка втянуть кого-нибудь в беседу со стороны и занять время? Едва ли, в вагоне нет ни души... Мда, вдобавок ко всему я ещё и расист. Людей с наушниками ни во что ставлю. Хотя Бог знает, может всё это просто какой-то особенный кошмарный сон, в котором нет драйва и экшен-эмоций. Серость мира воистину сводит с ума... Хм, неплохая идея, эх, записать бы в свой чёрный список. Господи, хоть бы он не остался в том несчастном портфеле. Нет, он со мной.
-Ни у кого нету случайно с собой ручки или кровавых чернил?
-Первое в кармане, второе держим в наших венах.
-Надо же, а мы уж стали переживать, что вы вдобавок ко всему лишились дара речи.
-У меня есть привычка делать людям всё назло. Простите, что огорчил вас своими громогласными потоками тщеславия.
Когда у охотника есть ружьё и свежий след, то у него появляется азарт. Когда ты невовремя попался на глаза начальнику, то у тебя появляется желание жить. Если же вы увидите в вагоне скрюченного человека с тоненькой тетрадкой и выпученными глазами, то знайте, так выглядит истинное счастье.
За тройкой наших пока ещё плохо прорисованных персонажей с интересом следила пара зорких женских глаз. В их обладательнице соединились лучшие качества статуй Древнего Рима с образом леди-вамп. Длинные светлые волосы, боевой раскрас, заманчивые духи и лёгкий шарм непременно тянули к себе взгляды Санчоса и его напарника (забыл представить) Алексиса. Внимание мужчин её явно забавляло, игра бровями и лукавыми взглядами давали ясно понять, кто будет диктовать условия в случае совместной жизни. Писатель, почуяв нотку французских духов, лишь устало усмехнулся. Ему неожиданно вспомнились две вещи. Первая - сцена из старого французского мультфильма, где 3 очаровательные мамзель, несмотря на творящийся вокруг них армагеддон, бойко выплясывали запретный вуду-канкан. Занятные пародии на полуобнажённую Жозефин Бейкер, играющего ногами на гитаре Джанго Рейнхардта и известного французского актёра, которого съедают его же туфли, были на удивление к месту и отлично вписывались в общую композицию. Одна нелепость на другой рождают красочный калейдоскоп событий, взять хоть это щебутное утро. Да, Сильвен Шоме снял замечательнейшую сатиру. Жалко, что дальше я и мой герой никак не могут вспомнить её сюжет...
Ну а что же скрывается под числом два? Писателя на миг проткнуло неприятное воспоминание, связанное с неустройством личной жизни, от которого он быстро избавился, стремительно мотнув головой. Он решил побыстрее приняться за перо, чтобы таким образом скрыть своё волнение.
