А в это время Дуров все говорил о далеких островах, на которых бывает Лиза, о величественных дворцах, где устраивают пышные встречи в ее честь, о любимых людях, которые окружают ее. Сам же он равнодушно ходил по комнате, пока не услышал грохот за ширмой. Проснувшаяся Лика испуганно осмотрелась и ахнула. Она уронила пистолет из ослабевшей кисти, и тот закатился под кровать. Быстро придя в себя, Кобра услышала быстрые шаги приближавшегося врача и тотчас спряталась под одеяло.
Щелкун пристально посмотрел на кровать, огляделся и прислушался. Из-под одеяла послышалось мерное спокойное сопение с редким постаныванием. Оценив прочность конструкции системы, к которой была прицеплена загипсованная нога больной, Дуров щелкнул пальцами, от чего Кобрину бросило в жар, и тихонько вернулся в зал. Лика кусала губы и думала: «Господи, и зачем я согласилась на эту авантюру шефа. Он, конечно, гениальный физиогномист, но метка убийцы – это слишком. Детский сад какой-то. Щелкун ни за что не захочет убить Лизу. Он так тепло к ней относится и, наверное, давно догадался об их спектакле. Портрет царя не надо было вешать. Бред какой-то. И все-таки, Дуров – убийца и должен захотеть убить. Как же его заставить? Как? Господи, о чем это я?»
В коридоре тоже снизился градус интереса и каждый стал возвращаться к обыденным занятиям. Любка ушла на кухню, Суконников вытащил из тумбы чекушку и уже собирался угостить дантиста, который был крайне изумлен, увидев закуску, извлекаемую из внутренностей муляжа. Лишь Валентина упрямо стояла у двери и напряженно вслушивалась.
Неожиданно с балкона донеслась симфония, и тяжелый бас Шаляпина пропел арию отца Варлаама из оперы «Борис Годунов»:
Завопили, загалдели зли татарове,
благим матом заливалися.
Полегло татаровей тьма-тьмущая,
полегло их сорок тысячей да три тысячи.
Так-то во городе было во Казани...
Дуров замер на месте. В его глазах мелькнул стальной блеск, и словно пробудившись от сладкого сна, щелкун судорожно дернулся и огляделся. Ладонями он стал хлопать по стене и срывать постеры с кошками, думая, что именно под ними спрятан звуковой датчик. Затем схватился за раму портрета царя, заглянул за картину и разочарованно хмыкнул. Меряя комнату широкими шагами, Роман Николаевич остановился у ширмы. Нервными движениями цепких пальцев он расстегнул пиджак и задышал так часто, будто только что вынырнул после долгого пребывания на глубине. А голос Шаляпина все повторял о татарах и о Казани. Дуров распахнул дверь балкона и обнаружил телефон Коржикова, издававший громогласный басовый рингтон.
Взяв себя в руки, щелкун закрыл балконную дверь, вернулся в палату и посмотрел на спящую Лизу. Его пальцы стали медленно расстегивать шейный платок. Под брошью была вделана короткая заостренная спица, которую Дуров уже схватил пальцами и нацелил острием в девочку.
- Стой, скот! – заорала из-за ширмы Кобрина, сдвинув костылем полу и недолго думая, метнула свое оружие в доктора. Щелкун удачно увернулся, и стальная ножка лишь пробила окно. В тот же момент Дуров быстро подскочил к кровати байкерши и так резко дернул систему на себя, вывернув ногу с гипсом, что Кобрина судорожно вскрикнула и отключилась. В дверь стали бешено колотить.
– Только тронь ее, урод! – донесся из коридора визжащий голос Валентины. – Только тронь!
Смеющийся во все горло Дуров кошачьей поступью направился к Лизе и встав почти вплотную к девочке, снова замахнулся спицей. Неожиданно плед пришел в движение, и с полной ясностью совершенно несонных глаз Лиза резко ударила Дурова между ног палкой дяди Грима. Щелкун согнулся и взвыл:
– Вот это силища.
– Я пловчиха, дяденька, – смущенно сказала Лиза.
– Ты же… Я же тебя усыпил, – стонал Дуров.
– Что вы, – улыбнулась в ответ девочка. – Я за год в этом кресле на всю жизнь выспалась.
А из разбитого окна уже выпрыгивал Степан и легко скрутив Дурова, вежливо попросил того не дергаться. Пришедшая в себя Лика подползла к двери и повернула замок. В палату вбежали все, включая Муравецкого, ЭлЭс и Гарбузяна. Оценивая происшедшее профессиональным оком, майор взял в руки спицу и сказал полковнику:
– Все ясно. Но я бы на вашем месте обратился сначала к нам, потому что только счастливая случайность помогла обойтись без жертв.
– Этой случайностью, – парировал полковник, – были все эти люди и моя племянница, а вас на вашем месте как раз не оказалось.
– Нет, дядя Грим, – сказала возбужденная Лиза, еле вырвавшись из объятий плачущей матери. – Это все палочка с генералом.
Муравецкий взял в руки палку, и пристально вглядевшись в набалдашник, сказал:
– Нет, дорогая, это не генерал. Он больше похож на капитана.
Гарбузян со Степаном усадили щелкуна на стул, и майор сообщил тому об аресте.
– А вы докажите, – ухмыльнулся Дуров, зло посматривая на ЭлЭс, которая держала у губ платок и всхлипывала.
– Докажем, – холодно сказал Гарбузян. – Следователь будет здесь с минуты на минуту.
В образовавшейся паузе, которую никто не решался нарушить при полицейском, Муравецкий все же задал вопрос, волновавший половину собравшихся людей:
– Где Бергер?
Но Дуров молчал и ухмылялся, мол, ищите. Вдруг его взгляд упал на окно с разбитым стеклом, через которое он увидал знакомый форд и книжника, выходившего из машины с предметом в руке, похожим на ружье. Ноги щелкуна подкосились, он упал перед майором на колени и дрожащими губами залепетал:
– Расскажу. Все расскажу. Это они заставили меня. Им нужно золото, а я даже не знаю, где оно. Они угрожали мне и моей семье. Я.. я защищался. Они убьют меня. Все расскажу.
Изо рта Дурова полилась информационная каша, по-видимому, сваренная из множества версий, которые тот приготовил для разных случаев, а теперь без паузы выплескивал все подряд. При этом щелкун все время указывал на окно. Муравецкий тоже заметил книжника, который показался ему настроенным крайне недружелюбно.
– Ладно, – сказал Гарбузян. – Так лучше. Вставайте.
При этом майор официальным тоном обратился к остальным:
– Всех посторонних прошу очистить помещение и вернуться к своим рабочим обязанностям. Дуровым займусь я сам.
В присутствии стража порядка возражать было глупо и потому все вышли из палаты, хотя в душе каждого участника событий ощущалось что-то незавершенное.
Оказавшись в коридоре, накал страстей стал стихать. Валентина заявила Муравецкому, что больше никогда не позволит подвергать ее дочь подобному испытанию. Не давая полковнику ответить, она поспешила укатить коляску с Лизой, которая успела вскользь перемигнуться с дядей и показать пальцами жест победы. У Суконникова внезапно случился приступ зубной боли и тот ловкими руками успел сунуть что-то под полу пиджака и рассовать по карманам. Отяжелев от набитых тайников, он взял под руку не отошедшего еще от стресса Сан Саныча и проследовал с ним в кабинет дантиста. Лика обрабатывала зеленкой царапины Коржикова, ей доставляло особую радость, когда терпеливый парень слегка постанывал, поэтому жидкости она не жалела. С чувством выполненного долга они посматривали на задумчивого шефа в ожидании похвалы, и она бы прозвучала, если бы из палаты не вышел майор.
– Я был деликатен с несчастной женщиной, – спокойным тоном заявил Гарбузян. Все только теперь заметили, что Людмила Сергеевна исчезла.
– Да ну! – усмехнулся Муравецкий.
– Не такой уж я черствый солдафон, – виновато улыбаясь, продолжил майор, – чтобы запрещать даме попрощаться с любимым мужчиной, даже если тот кровавый убийца.
– Надеюсь, он в наручниках? – поинтересовался полковник.
– А как же, – усмехнулся майор и угостился сигариллой.
– Окно! – изо всех сил закричал Коржиков, от чего Лика свалилась со стула, плеснув изрядной порции зеленки себе на лицо. – Стекло! Стекло же разбито.
Ворвавшись в палату, Гарбузян успел только крикнуть:
– Назад!
Людмила Сергеевна сцепилась с майором в рукопашной и падая на пол, надрывно заорала через окно:
– Ромчик, беги!
Пока Гарбузян вместе с Коржиковым, пытались одновременно взобраться на подоконник, мешая друг другу, резвый щелкун уже выбежал из ворот и легко скрылся в толпе.
Муравецкий помог ЭлЭс подняться и усадив всхлипывающую женщину на кровать, мрачно сказал:
– Не понимаю вас.
– И не поймёте, – вздохнула та и отвернулась к портрету императора Николая.
– Он же убийца и далеко не бескорыстный. Ради золота Дуров готов…
– Послушайте, – прервала детектива ЭлЭс, сложив ладони на груди. – Пусть он подлец, пусть его ищет вся полиция мира, пусть он совершил преступление века – ограбил, изнасиловал, взорвал целый город. Но умоляю, не лишайте меня возможности думать, что всё это мой мужчина сделал ради меня.
Людмила Сергеевна дотронулась до руки Муравецкого и тихо добавила:
– Мне так будет легче.
Полковник сочувственно покачал головой и совершенно потрясенный, заметил:
– Он не стоит такой женщины, как вы. Впрочем, вам виднее.
Майор отряхнулся и с одышкой закричал на ЭлЭс:
– Я вас арестую!
И он собирался было применить к женщине силу, но в это время вбежал хмурый Кураксин. Выслушав короткий доклад Гарбузяна, следователь резко бросил Муравецкому:
– С вами хлопот не оберешься.
Из коридора послышалась вызывающая реплика Кобриной:
[justify]– С вами
Не поняла...а зачем он хотел убить Лизу-Катю...кстати одна она лучше всех справилась, чем практиканты...один пить захотел,
а другая пистолет потеряла, полицейский курить захотел! Княгиня капризничать начала...А Мураветский с ней возится, как
с ребёнком! Бергер тоже где-то пропал! А что с книжником стало...он им в окно помахал! Классно! А щелкунчик в наручниках
пробежал мимо книжника и лихо скрылся в толпе!))
Классный фильм может получиться...просто СУПЕР!))
Как раз в жизни всё так и бывает...люди все разные...один чудней другого...всё непредсказуемо...и никогда не угадаешь, что может случится через минуту...мне тоже очень это нравится! Герои все, как живые! Очень образно и зримо представлено!))
Очень всё понравилось...жду продолжения!))