бы ушёл с этой службы, оставил бы наследство братьям и отправился бы с отцом Григорием на закате дня из Остийской гавани на корабле к Святой Земле! Ну, кому здесь этот неторный тракт нужен? А сейчас в моей родной Италии столько бед!! Ну, что я в этой знойной Африке делаю?!»
Четыре года назад, когда Марк только прибыл к месту своей службы, на земли Италии с севера вторглось двухсоттысячное воинство свирепых косматых варваров-лангобардов. Итальянская администрация Восточной Римской империи, находящаяся в североитальянском городе Равенна, дать им отпор силами бывших в её распоряжении греческих полков не смогла. После нескольких неудачных стычек с лангобардами она отвела их для защиты своей ставки в Равенне. Новый Рим на помощь старому Риму свой флот с армией на кораблях так и не прислал. Из-за крайней дикости лангобардов и отсутствия сил для их сдерживания все государственные структуры в Италии рассыпались, и повсюду воцарился хаос.
Все вопросы, касающиеся Италии, требовали немедленного решения. И поэтому выбор и назначение нового епископа Рима (преемника святого Апостола Петра) император Восточно-Римской империи препоручил своей Итальянской администрации. Так как все сотрудники Администрации были людьми светскими и в дела духовные ранее не вникали, они собирались назначить на это очень почётное место одного из греческих архиереев.
Но тогда при Итальянской администрации Восточной Римской империи находился высокопоставленный представитель Римского Сената – Луций Клуили, человек авторитетный, весьма умный, красноречивый, но очень сложный. И вот он сумел убедить всех членов администрации, что в столь трудное время Риму нужен только епископ-римлянин, и предложил на этот пост настоятеля Андреевского монастыря. И поскольку тот настоятель принадлежал к древнему патрицианскому роду и ранее блестяще зарекомендовал себя на государственной службе, Итальянская Администрация с этой кандидатурою согласилась.
Первым делом молодой преемник святого Апостола Петра сумел возобновить в оставленном всеми властями Риме призывное пение боевых труб, возвещающие каждые три часа о смене на всех постах стражи. И действительно, через несколько дней у многих ворот города и на его улицах появились и сами вооруженные стражники. Вот так был восстановлен общественный порядок в Риме. Затем архипастырь пламенными речами стал призывать римских граждан встать на защиту родного города. Сначала он обращался к ним только в храме Иоанна Крестителя, а затем – как очень сильный оратор – стал говорить и на всех центральных площадях города. Так город Рим собрал своё ополчение.
Вместе с другими итальянскими архиереями, а также знатными господами и добровольцами из народа новый епископ наладил снабжение своего огромного города продовольствием. Для организации жизни в новых условиях были необходимы новые законы. А так как Римский Сенат распался, то архипастырь сам стал очень грамотно составлять их и сам же их и подписывать. А ещё он вёл постоянные переговоры с королём лангобардов и платил воинам жалование из церковной казны. Вот так православно-католическая церковь Италии отстояла Рим, Неаполь, Геную, ряд меньших городов и примыкающие к ним земли.
И ещё в те годы вокруг всего Великого моря свирепствовала «Юстинианова чума». Эта болезнь ходила повсюду волнами и выкашивала здоровых людей за несколько дней, целыми селениями.
Перед выступлением в поход в долину реки Шинанаф пятой когорты легиона «Африка» в палатку к Марку Клуили вошёл сам казначей легиона – Гайюс Цезий, единственный весьма упитанный его офицер. Когда они пожали друг другу руки за запястья, тот сказал:
– Все воины вашей когорты получат своё жалование по возвращении из похода. А вот для тебя я сделаю исключение.
– А вдруг и я из этого похода не вернусь? – как бы в шутку почему-то произнёс Марк.
– Смотри, не начирикай! – пригрозил ему пальцем Гайюс и негромко добавил: – Ну, мы же с тобой понимаем, что вы идёте к той черной Шинанаф так, погулять. Против вас, такой силищи, там у мавров ничего нет. Ну, погоняют наши конники этих разбойников по долине, ну спалят несколько вонючих деревень чернокожих, а вот ты, со своими пешими лучниками, врага даже не увидишь. А если что-то не так пойдёт, то тебя твой летящий быстрее ветра конь унесёт от любой погони… Вот у тебя и икона Спасителя стоит на столике. Он тебя не оставит… Так что, вот тебе, с учётом всей моей прежней задолженности и всех вычетов, одна намисма! Сейчас ты мне за неё распишешься.
И, вручив Марку золотую монету, он уже куда тише продолжил:
– А теперь я скажу о главном, по секрету… Опцион двенадцатой центурии попал в лечебницу с болезнью в боку. Старший лекарь в Претории доложил трибуну, что в строй тот более не вернётся. А через полгода из той же центурии в отставку уходит и сам центурион! И вот наш легат решил на место того опциона поставить тебя. Да он и приказ подписал уже. Выходит, вот послужишь ты в двенадцатой центурии с полгодика опционом – и сразу станешь центурионом!! Штабные хотели тебя прямо сейчас на новое место перевести, да замене тебе на должности драконария не нашли. Тогда легат на приказе своём написал: «Перевести по возвращении из похода». А за такую новость, Федрус, ты первому, кто сообщил такую весть… Ох, извини! Ведь ты же не Федрус, а Марк!… Ну, всё равно, с тебя мне причитается амфора на четверть педа с вином, «пылающим финикийским огнём»!
– Ладно уж, будет тебе четверть самого лучшего вина, когда получу должность центуриона! – с лёгкостью махнул рукою Марк.
Но сам вдруг осознал, что это известие его не обрадовало.
Казначей же с довольным видом достал из сумки папирусный лист, затем чернильницу с гусиным пером и, обмакнув его, подал Марку.
И Марк за намисму широко расписался…
Между тем, бурые скалы с осыпями, громоздившиеся вдоль тракта, стали ещё круче. А там, впереди, тракт входил в ущелье, проходящее сквозь горный хребет. Разрезавший его ручей, бившийся среди валунов, впадал уже в реку Шинанаф.
В римской армии во все времена конная разведка считалась наиболее надёжной. Ну, конечно, она тут была и поскакала далее. Но вот в тот злополучный день конная турма всех подвела.
Едва части легиона «Африка» втянулись в ущелье, как вдруг на них с гор полетели черные стрелы. От латников, закованных в броню, они просто отскакивали, но вот авангард и арьергард стали редеть. И сразу с одной из гор, сверху вниз, по осыпям съехала целая орда дико вопящих мавров и сходу захватила обоз. Тяжелая римская пехота в сутолоке вступила с ними в бой. Затем спереди и сзади на тракте появились два больших отряда мавров, которые навалились и стали теснить авангард и арьергард и тем запечатали всю римскую войсковую колонну в ущелье.
И вот тогда в той горной теснине из отчаянных воплей, первых криков команд, звона мечей и грохота щитов вырос великий гул битвы. А с гор на легионеров всё летели и летели стрелы. Римские лучники, стоящие во главе колонны, то и дело вскидывали луки и выпускали свои стрелы вверх по склонам. Однако многие легионеры, качающие длинными копьями и прикрытые большими щитами, из-за тесноты не могли вступить в бой. Вот они-то и прижали Марка Клуили вместе с конём прямо к скале. И в том беспомощном положении Марк только и мог, что тянуть вверх дракона, что стелил свой алый хвост по ветру и выл.
Когда чернокожие варвары, отчаянно размахивая тяжелыми палицами и грубо выкованными мечами, окончательно смяли авангард и бросились к лучникам, те встретили врага тремя залпами стрел. Те варвары, что бежали впереди, всякий раз падали, и наконец все они отпрянули и укрылись за скалами.
И вот тогда Марк заметил, что к командиру лучников в блестящем золотом офицерском шлеме пробрался воин с серою повязкой на правой руке, что значило, что он является вестовым. Тот вскинул руку и очень громко произнёс:
– Приказ от трибуна! «Отряду лучников, стоять насмерть, здесь!!»
– Есть, стоять насмерть здесь! – ответил офицер, также вскинув руку.
И тут Марка обдало холодком. Ведь так как он был придан лучникам, то этот приказ касался и его.
Вскоре на тракте, со стороны реки Шинанаф, вновь показалась толпа чернокожих мавров. Но теперь впереди неё шёл небольшой и совсем нестройный боевой клин, с двух сторон прикрытый большими разномастными римскими щитами, а сверху – щитами дубовыми.
Лучники били прямо по клину залпами, но их стрелы либо отскакивали от щитов железных, либо вонзались в щиты деревянные. Потом они стали бить по готовности, целясь в щели, возникающие при движении чернокожих воинов между щитами. И так им удавалось повалить там кого-то. Когда тот клин врезался в толпу лучников, с обеих сторон пошли в ход мечи. А когда мавры навалились всей толпою, они стали лучников теснить.
Между тем Марк заметил, что латники, дотоле прижимавшие его к скале, куда-то ушли. Как оказалось, все они слились в один строй, по-видимому, в узкий клин, и, с грозной ритмичностью отбивая своими шипастыми калигами шаг, пошли на варваров, захвативших обоз. Что там, у острия клина, происходило, Марку даже с его коня не было видно. Но так как вся масса латников продолжала двигаться, было ясно, что эта атака удалась. И тогда он с облегчением осознал, что если три головные центурии латников смогут пробиться через весь обоз к тем двум центуриям, что были зажаты у входа ущелье, то все они вместе они уж точно смогут вырваться из него.
Воины же, состоявшие в отряде пеших лучников, уже побросали свои луки и взялись за мечи. Но Марк всё равно разъезжал на коне прямо за ними, держа красного дракона как флаг. Опустить его и, тем более, поскакать к выходу из ущелья, он не мог, так как тогда все лучники бросились бы за ним…
В пылу боя время летело быстро. Отряд лучников всё более растягивался и таял. А когда клин чернокожих мавров его прорвал и разметал в обе стороны, то оказалось, что Марку уже отступать было некуда. Рослые чернокожие мавры были теперь повсюду. И вот он опустил шест со своим драконом на ездовой крюк, выхватил длинный меч спатха и рванул скакуна к выходу из ущелья. От златоглавого дракона с бьющимся алым хвостом над его золотым шлемом мавры с ужасом разбегались, будто бы от жезла колдовства. И вот две стрелы чиркнули Марка по кольчуге, ну а третья – пронзила шею его коня…
Конь Марка сразу же с хрипом ушёл вниз, а сам он пролетел ещё немного вперёд и ударился головою о щебень. Но шлем офицера, мягко обитый изнутри кожею, его спас. Вскочив, Марк увидел в десяти шагах от себя двух мавров, уже поднимающих для броска дротики. Поднять меч он уже не успевал. И потому Марк бросился к ручью и, прыгая по большим гладким камням, выступающим из него, воззвал:
– Господи Иисусе Христе, явившийся рабе Твоей Фёкле и избавивший её от рук нечестивых, избави и меня от злой смерти!!
И Марк всё бежал и бежал по мокрым камням, и не оступился ни разу… Ни один дротик не пронзил его, и ни одна
