Сергей Федорович впервые за много лет ее болезни по-настоящему испугался за исход тяжелого, как никогда приступа. Но почему-то перед ним в тот миг, а не перед его любимой Верашей, пролетела как в кино вся их долгая и непростая жизнь. Он, наконец-то, заметил сильную боль в своей груди, но теперь оказалось не до неё.
– Доченька, ну сделай же маме укол! Ты ведь умница! Это я ничего не понимаю в лекарствах, всегда за маминой спиной! – но Настенька безвольно рыдала рядом, совершенно растерявшись.
Сергей Федорович от плеча поглаживал голую руку жены, что-то ей наговаривал, потом и сам со стоном попробовал как-то распрямиться. Он ещё сидел, сгорбившись. Сидел на полу рядом с кроватью. Но очень уж сильно болело левое плечо и сводило челюсти!
– Вот и настало время для объяснений, – вдруг с кем-то невидимым заговорил он. – Но, если ты существуешь в реальности, то почему ни во что не вникаешь? Почему допускаешь такое? Разве ты, ко всему равнодушный, сколько о помощи тебя не проси, не виноват в том, что на Земле всегда страдают только хорошие люди? Да и со мной ты обошелся не подло. Предупредил бы, что это не подарок, я бы машину ни за что не тронул. А теперь взамен этой железяки отнимаешь самое дорогое? Подожди! Давай всё переиграем! Давай вернем обратно! Пусть всё останется, как вчера!
Не воспринимая странный разговор затуманенным от горя сознанием, Настенька тенью вышла из комнаты, чтобы заранее открыть дверь в парадную. Потом выглянула в окно насчёт «скорой» и вернулась назад уже с полными глазами слез. Может, потому она не сразу заметила, как странно затихли её родители. Но секунду спустя, уже осознав случившееся, она с рыданием бросилась к ним, чтобы заглянуть в глаза, чтобы растормошить, но и сама осела на пол без признаков сознания.
Из лифта сосредоточенно выскочил Дмитрий, брат Настеньки, и торопливо повел врачей к приоткрытой двери. В комнате, прижавшись к косяку, полусидела Настенька с повисшей головой, на кровати лежала бездыханная мать, а рядом с ней застыл странно согнувшийся отец. В глазах Дмитрия потемнело, хотя он не до конца разобрался в случившемся. В голове пульсировала кровь, ноги ослабли, к горлу подкатил душащий ком…
Немолодая врач «скорой» ситуацию оценила раньше остальных:
– Машенька, – негромко обратилась она к медсестре. – У девушки, кажется, обморок, займитесь ею. Пожалуй, будет достаточно нашатыря. Молодой человек! – она повернулась к Дмитрию. – Ваша сестра была здорова? Обмороки случались? – и, получив неопределенно отрицательный ответ, кивнула в сторону лежащей на кровати матери. – Вы нас к ней вызывали? С нее началось?
Обходя лежащих, врач профессионально проверила пульс и зрачки, потом уточнила у Дмитрия, где можно присесть для оформления документов, и посоветовала увести плачущую Настеньку в другую комнату.
– Похоже, мы с вами опоздали, – сказала врач Дмитрию, а затем, обращаясь к своему сотруднику, негромко распорядилась. – Тимофей Петрович, переложите-ка с молодым человеком мужчину на диван. Похоже, обширный инфаркт, а пульса нет. Слишком поздно. Родители? – спросила она у Дмитрия, лишившегося голоса. С сочувствием покачала головой и принялась бегло писать. – Не уходите, молодой человек. У меня появятся вопросы.
Но Дмитрий и не мог подняться со стула. Он не смог бы это сделать, даже, если бы знал, как следует сейчас поступить. Такого внезапного удара от судьбы он никак не ждал. Он, конечно же, помнил, что родители не молоды, знал об их многочисленных болезнях, видел усиливающиеся и учащающиеся страдания матери, но не представлял, что беда придёт вот так, в один момент. Придёт не через годы, на которые он бездумно надеялся, а сегодня. И без предупреждения… Без возможности бороться, что-то делать, спасать родителей с помощью каких-то сложных операций, больших денег… Потому больше родителей у них с Настей нет.
Его опять стал душить ком в горле.
Глава 16
Три мучительных дня прошли как в тумане, а, может, в страшном сне. В сознание врезались сцены из жуткого морга, куда увезли родителей. Появившемуся откуда-то следователю потребовалось уточнить причину смерти обоих собственников квартиры. Потом были похороны. Было много знакомых и незнакомых людей, были соболезнования, которые нисколько не утешали. Были визитки с просьбами обращаться в любое время. Всё это воспринималось как соответствующая моменту обязательная пустота, но и она переносилось тяжело. А ведь закончилась всего-то первая часть страшного действа, которое им придется переживать поэтапно. Скоро девять дней, потом сорок, потом год… Каждый год!
– Димка, как же мы теперь? – прошептала Настенька, измученная последними событиями. – Как же теперь жить?
– Ты только не плачь. Ведь родителям уже не плохо. По крайней мере, ничего не болит, ничего не тревожит. Пусть им и впредь будет спокойно, но для этого мы завершить то, что они для нас хотели сделать. Ты, кстати, когда замуж-то выйдешь? – спросил Дмитрий, чтобы хоть как-то вывести сестру из полусонного от горя состояния.
Настенька перевела на него взгляд, всё ли в порядке с братом, и покачала головой:
– О том ли теперь нам думать?
– Настюха! О том! Именно теперь следует жить так, чтобы радовать родителей. Внуков им надо, – вот что! Потому решай свои сердечные дела. Во-первых, жить пока будем здесь, вдвоем – так легче. Потом купим трехкомнатную квартиру в хорошем районе. Всё в ней устроим! Мебель там и прочее, но жить всё равно станем здесь. Или там? Как решим! Но с условием, что отдельную квартиру заселит тот, кто раньше вздумает отделиться. Или, нет! Ты сама выбирай, где будешь жить с мужем. На правах любимой сестры!
– Димка! Какая квартира? Ты спятил, мой родной? Какой теперь муж? – она робко засмеялась, впервые за эти дни, но на глаза снова накатили слезы. – Мамочка…
– Ты не удивляйся! Всё вполне реально! Знаешь, наш батя продолжает выполнять свои обещания. Накануне того страшного дня он мне намекнул, будто скоро будет у меня квартира. Я ещё подумал, что просто так успокаивает, но, помнишь, когда нас менты попросили забрать все украшения, документы проверить, карманы и прочее, я у бати в куртке нашел странный листок. И, прежде чем выбросить, просмотрел его. Так вот, первая строка там оказалась настолько необычной, что я всё прочитал залпом. И сначала ничего не понял, глупость какая-то! Подумал даже, чтобы тот листок следователю отдать, но что-то меня отвлекло. А уже потом я перечитал, уже после того, как обнаружил возле дома то, о чём в листке написано. И очень удивился! И обрадовался! И ты готовься! У нас теперь есть очень дорогая машина, которую мы продадим и купим квартиру. И еще что-нибудь купим! Такая красавица в автосалонах стоит пять миллионов, а то и десять!
– Долларов? – удивилась Настенька.
– Ну, ты совсем смешная! Не долларов, конечно, но и не тугриков! Обычных российских рублей.
– Всё равно, ты сошел с ума! Какая машина? Да еще очень дорогая? У нас ведь не было машины! Папа всегда был против «проблемы на колесах». Или ты считаешь его каким-то Корейкой? Как тебе такое в голову пришло, Димка? Ведь наши родители и эту квартиру никогда бы не получили, если бы прежний дом в плановом порядке не снесли. Кстати, ты поешь хоть немного. А я ещё посижу немного и займусь… Надо как-то жизнь налаживать. На твоем лице только глаза остались, а ты ещё шутишь.
– Послушай меня, Настюха! Я с ума не сошел! Не беспокойся! Все эти дни я тоже не верил, всех подозревал, пытался понять, кто и зачем так странно над нами шутит? Но мало-помалу разобрался. Машина действительно существует. И документы на нее есть! Я их у отца из кармана забрал. Правда, оформлены они на другого человека, но всё предусмотрено – можно переоформить и на меня.
Настя смотрела на брата внимательно, даже с некоторой опаской, словно боялась уже в следующее мгновение обнаружить перед собой совсем иного человека, но не в маске брата. О чем он говорит? Так же не бывает, потому что это никому и в голову не придет! Впрочем, догадалась она:
– Может, нам с тобой наследство… Но кто? Тоже чушь!
– Хорошо! – Дмитрий согласился. – Считай, что наследство!
– И чему ты радуешься? – заговорила вдруг Настенька каким-то странным голосом. – Мне кажется, будто от него нас ждут большие неприятности. Ведь богатыми становятся только самые пропащие люди, самые плохие люди. Богатство до добра не доводит! Оно превращает людей в чудовища. Не сразу, конечно. Не по мановению волшебной палочки, но обязательно превращает.
Теперь уже Дмитрий смотрел на сестру с опаской, не понимая сказанного ею. О чём она? И кто сможет её образумить – психолог или психиатр? Но голос сестры звучал настолько необычно, и так глубоко проникал в сердце Дмитрия, что стал воздействовать на его сознание и волю. А Настенька всё продолжала вещать, не обращая внимания на брата.
– И эти чудовища день ото дня всё ненасытнее. Съедают всех подряд, а имущество жертв присваивают. Они непрерывно ищут, кого бы ещё сожрать. И остановить их способно только другое чудовище, но более сильное и более алчное. И когда никого не останется, оно сдохнет от голода и досады. И никого-никого на Земле не останется. И можно будет подумать, будто это оно, чудовище поганое, во всех бедах на Земле виновато. Но всё не так! Все беды не от чудовища! Они от плохих людей! От их жадности!
Дмитрий вдруг затрясся в нервном ознобе. Стуча зубами, он едва смог спросить:
– Что ты… Что мне сейчас рассказала… Откуда… Откуда ты это взяла?
Дрожь не проходила, но Настенька, всегда внимательная и заботливая, смотрела мимо брата, не замечая его состояния. Потом ответила отрешенно, заоблачным голосом, лишенным привычной интонации, но будто с эхом:
– На меня, Димка, что-то нашло… Я и о машине не знала. Такое уже бывало, когда я с родителями сидела… Ну, тогда… Ты знаешь когда, – она, видимо, боялась произносить некоторые слова, связанные с происшедшим, и потому испытывала затруднение.
Но Дмитрий догадался:
– Когда ты с родительскими гробами?
В той ситуации на подобные странности человека, находящегося в горе, никто, конечно, и не обратил бы внимания, но что теперь происходит с сестрой? И почему его колотит? Откуда давит тревога? Мистика! Может, они оба в бреду? Или так и должно происходить с теми, кто внезапно лишился обоих любимых родителей.
– Так ты будешь есть? А у меня голова гудит что-то… Можно, я прилягу… Ты не обижайся.
Дмитрий, проводил Настеньку к кровати, бережно поддерживая ее, а когда сестра легла, нежно укрыл одеялом и вернулся в кухню. Теперь ему действительно захотелось что-нибудь съесть, но нашёлся лишь кусочек не свежего хлеба. Дмитрий съел его автоматически до последней крошки.
Глава 17
Утром следующего дня Настенька направилась на свою работу, а Дмитрий организовал себе еще один выходной день, чтобы переоформить машину. И ещё, кое-что, по случаю.
По свежему снегу он пробежался до платной стоянки, где позавчера оставил машину, заплатил сторожам, расписался и хотел уже двинуться к ней, но был задержан причитаниями охранника:
– Уж, думал, не дождусь тебя, парень – меняться мне в девять. Хотел напарнику передать – колесо-то у тебя переднее того… Сам погляди.
Дмитрий обошел машину. Действительно, правое колесо совсем спущено. Как же его
