Друзья!
Снова- из моего домашнего архива! Эти газетные заметки были опубликованы в разных изданиях и в разные годы. Живя уже в Нефтеюганске, я печатал их в городской газете. Читатели не были равнодушными! Особенно восхищался лирическим этюдом "Кедры" мой давний приятель геолог Анатолий Пак, один из первопроходцев Нефтеюганска.
--Владимир Поликарпович, -говорил он,- это шедевр! Думаю,лучше тебя никто не написал о заповедном дереве Сибири и Алтая. Я сам в детстве взбирался на вершину зелёного великана и, как ты, восхищался кедровой тайгой, что росла после войны возле Ханты-Мансийска. Да, именно ребёнком и именно ...сам, не из книжек же впечатления! Натуралистом-природолюбом надо родиться,как и музыкантом, поэтом, учёным, и всю свою жизнь посвятить любимой Живой Природе. Она ведь гораздо умнее и сообразительнее нас, не даром люди так много заимствовали из неё в своей технике, изобретениях. Природа-неисчерпаема! Она для нас, пантеистов, сам ...БОГ!
И вырубая, выжигая девственные леса, неразумно убивая птицу и зверя, человек-хищник покушается и на ВЫСШЕЕ!
Вл.Назаров
******************
1.Борть, цветы и мед
(Эссе на неотвлеченную тему)
Кто из нас не любит мёд? Настоящий, сотовый. желтый и пахучий, тающий на языке. Чудесный дар природы — пчелиный мёд — щедро вобрал, сгустил в себе нежные цветочные ароматы яркого летнего луга, целебную силу земли и солнца.
Сладкая сиропообразная густая жидкость, складываемая пчелами в соты, есть ничто иное, как переработанный ими нектар цветков В нем, в нектаре, главный секрет мёда. Бывает, что пчелы собирают (если нет нектароносных цветков) падь — сладкие выделения на листьях и стеблях растений. Из медвяной росы получается падевый мёд, неприятного вкуса, темного цвета. Питаясь им во время зимовки, пчелы погибают.
Сахарный сок медовых желез, или нектарников, медоносных растений — вот истоки силы и целебности пчелиного мёда. Но из многих сотен таких растений особую ценность представляют только те, у которых нектар выделяется в изобилии и доступен для пчел А их единицы. И сбор мёда всеми пчелиными семьями одной пасеки за сезон полностью зависит от наличия поблизости хороших медоносов, с которых пчелы могут получить главный взяток. Липа, клен, клевер белый и розовый, донник, иван-чай, шалфей, дягиль обеспечивают щедрый медосбор. Чем разнообразнее медоносы, чем больше насыщена ими окружающая пасеку растительность, чем теснее смыкается их цветение, тем богаче запасы в ульях. Только при таких условиях взяток бывает обильным, продолжительным и устойчивым.
Цветочный мёд — липовый, гречишный, подсолнечниковый, кипрейный. а также собранный с разнотравья. — различен по вкусу: он то нежно-приятный, то острый, раздражающий слизистую оболочку. В детстве, когда мы жили на Северном Урале, у знакомых отца была небольшая пасека. Маленький наш поселок окружали только болота, сосновая и еловая тайга. А на болотах в начале лета всегда буйно и пышно цвел багульник. И мед получался горьковато-пьянящим, терпким.
Но однажды, на третий или четвертый год после лесного пожара, на горельнике вымахали большие заросли иван-чая. От пасеки они были далековато, но пчелы все же каким-то образом «разнюхали» туда дорогу и летали целыми стаями. Это был постоянный пир. На сухих песчаных буграх, удобренных золой, то прибиваясь отдельными куртинами, то сплошняком покрывая черные коряжины и валежник, властвовал кипрей узколистный. Его крупные красивые пурпурно - розовые и длинные кисти заливали дивным цветением всю округу. Не только венчики и чашечки были заметны издали, но и цветоножки, сам стебель в верхней своей части светились красноватым цветом и приманивали насекомых. Воздух гудел от их жужжания.
В разгар цветения иван-чая хозяин пасеки едва успевал откачивать мёд из улья. Ведь каждый цветок растения выделяет в среднем 16—20 миллиграммов нектара, а с одного гектара его можно собрать почти полтонны. Причем, улетая на «пастбище» утром и после полудня, пчелы брали взяток даже в такую погоду, когда ни клевер, ни липа не давали нектара. Возвращались они из лесу недели две-три подряд всегда сытыми, отяжелевшими, неся с собой также пыльцу кипрея, которая служила им для питания и изготовления особого пчелиного мёда (прополиса), употребляемого для замазывания щелей в улье, для сужения леткового отверстия в холодное время года.
Вот уже много лет я помню вкус этого отменного. желто - прозрачного мёда, которым нас угощал пасечник. И всегда радуюсь, когда иван-чай выкидывает на лесных опушках и полянах розовые языки пламени.
Но радость эта сопряжена с грустью. Ведь пасек в Нефтеюганском районе (да и во всем округе) считанные единицы. Почему же? Старожилы утверждают, что в 40-х годах один из
ханты-мансийских пчеловодов получал за сезон от пчелосемьи до 100 килограммов целебного мёда, за что был удостоен звания Героя Труда. Почему же заглох нынче этот очень нужный промысел?
В нашем северном краю, где сплошь болота, озера, реки, трудно рядовому пчеловоду забросить свою пасеку в места, богатые медоносами.
— Но можно ведь улья сплавлять на барже по Оби, — сказал мне председатель кооператива «Навруз» из- города Пыть-Яха X. X. Маннанов. — с юга на север, идя вслед за цветением растений.
Идея хорошая и муниципальное предприятие «Урожай», созданное в этом северном городе (куда входит я «Навруз»),наверняка попытается осуществить её.
Впрочем, есть еще выход из положения: развивать в тайге бортничество. В Башкирии,кстати, этот способ добывания мёда до сих пор применяется. Кое-кто из добрых хозяев имеет борти и на Среднем Урале. Деревянные колоды прикрепляются к стволу больших деревьев на высоте 4— 5 метров. Забраться на такую высоту непросто: применяют особую оснастку. Для защиты мёда от куницы, медведя тоже придумывают разные хитрости. И все лето пчелы, находясь рядом с богатыми медоносными угодьями, берут взяток.
Уралец Анатолий Галкин, сфотографированный мною во время осмотра пчелиной колоды, доволен: с нескольких таких подвесных ульев он кормит не только свою семью, но и продает мёд на базаре. Он - лесник Висимского заповедника. И к скудному заработку выручка от проданного мёда — большое подспорье.
В. НАЗАРОВ.
Газета "Нефтеюганский рабочий"
1990-е годы.
2.НОЧНОЙ ГОСТЬ
Тяжелый «Урал» неторопливо катится по лесной дороге. Вдруг впереди столбикам вытянулся косой: передние лапы беспокойно вздрагивают на светлом брюшке, выразительная мордочка вся—и страх, и изумление. В следующую секунду зайчишка сиганул, но не к обочине, где глубокая канава, а вдоль каменистой, размытой дождями колеи, смешно подбрасывая рыжеватый, с белыми подпалинами зад.
— Эй, быстрее улепетывай, дорогу освобождай, — кричу длинноухому, который прыгает себе метрах в двадцати от переднего колеса.
Вспомнился недавний случай.
Был очередной рейд по охране Висимского государственного заповедника. Поужинав в лесной избушке, мы прилегли на широкие нары. Но что-то не спалось. Мой спутник Александр Николаевич Пискунов принялся вспоминать разные эпизоды из своей жизни, которые были связаны с его страстным увлечением природой. Перевалило уже за полночь, когда в полнейшей тишине за окошком нашего затерянного в лесах зимовья раздался какой-то стук. Я едва различил его в полудреме.
— Слышал? — тихим шепотом спросил Александр Николаевич.
Странный стук повторился, как будто в окошко пытался заглянуть какой-то зверь. Преодолев страх, я встал и приблизил лицо к стеклу. Ничего не было видно. Тогда натянул сапоги и осторожно вышел. Ни звука не доносилось из мрачной преисподней ночи. «Наверное, от усталости померещилось, — подумал я, —ведь нынче сорок с лишним километров отмахали». Но только задремал вновь, как где-то за стеной раздался сильный грохот. Будто разъяренный медведь развалил поленницу дров.
— Уж не пытается ли он открыть дверь? — с легкой дрожью в голосе заметил Александр Николаевич и зажег коптилку.
— А в окно косолапый пролезет?—с сомнением гляжу на темнеющий квадратный проём.
— Запросто, — уверяет мой спутник, — лишь стекло выдавит и— уже на нарах. Только утром, когда в зимовье пришел знакомый лесник Степаныч, мы выяснили причину своих ночных страхов.
— Вот разбойник! — смеялся старик.-Эк повадился косой... Скоро весь наличник изгрызет. Соль, что серой каменной грудой лежала между рамами на подоконнике, со временем размокла от дождей, проникавших в щели. Раствор постепенно пропитал всю нижнюю доску наличника, от которой уже оставалась едва ли половина со следами острых резцов. Это и быта заячья «столовая».
Низкая завалинка под окном, обитая железом, видимо, и гремела ночью под лапами зверя. А может, он и не один прибегал.
В. НАЗАРОВ,
общественный инспектор по охране Висимского государственного заповедника.
Газета "Кировградский рабочий"
1977 год
3.КЕДРЫ
Стройные колоннады стволов медленно уходили в высоту, ропот вершин едва достигал земли. Я стоял на самом дне лесного океана, придавленный величием кедрового бора. Это были старые кедры, лишенные у подножия сучьев, их зеленая шапка начиналась где-то у середины ствола и обнимала его до вершины колышащимся зеленым облаком. Далекодалеко, в просветах между вершинами, голубело небо.
Сумрачно было внизу, только редкие лучи солнца пронзали полумрак нижнего лесного яруса. Белел мох, зеленели копья какой-то травы. Мощные узловатые корни деревьев были укутаны толстым покрывалом желтых слежавшихся игл.
«Сколько же веков вы тут стоите? — вслух подумал я . — Сколько бурь пронеслось над вашими головами?..».
Этот давний, почти из детства эпизод я вспоминаю, как только речь заходит о кедровых лесах. Ценность кедра несомненна: он дает дефицитную древесину, орехи, служит прибежищем и столовой для разных птиц и зверей. Беда этого дерева в другом: оно исчезает из наших лесов быстрее, чем возобновляется. Причин много, и одна из них — преднамеренное уничтожение кедра. Не так давно, не в особенно урожайный год, мне довелось увидеть картину грустнее некуда: бензопилой был повален добрый десяток лесных великанов. Свежие срезы истекали розовой смолой: словно кости, белели сломанные огромные сучья. И все это было сделано только для того, чтобы собрать мешок-другой шишек.
Между тем существует своеобразный и трудный промысел. Заготовители орехов отправляются в тайгу в конце августа — начале сентября. Выбирают прямостойную сухару, делают из нее колот. Без колота промысел невозможен, но таскать его тяжело, неудобно. Вымокнешь за час, имея дело с трехметровым бревном. Колот ударяет параллельно стволу, так что кедр вздрагивает от подножия до макушки.
— Вда-рим! Раз-два! — командует старший. Отведенный верх колота веревками притягивается к кедровому стволу. Стонущий удар тут же заглушается дробным перестуком падающих шишек. Словно тяжеловесные гири, мчатся они к земле, плюхаются в мох, отскакивают от пней и валежника...
Но особенно красив кедровник в пору его плодоношения. Красоту эту надо увидеть сверху. Обычно я забираюсь на самую вершину столетнего дерева. Здесь, где гуляет ветерок и где соседние кедры как будто протягивают руки, сердце захватывает от восторга и счастья. Вцепившись руками в
