от него и пристально взглянув на Крола вышла. Ему хотелось бежать за ней, сказать, но что сказать он не знал. Какая-то сила подняла его и он вразвалочку вышел из кухни. В конце коридора, между туалетами и душевыми стояли две раковины, висело большое зеркало и была одна единственная розетка. Он дошёл до угла, повернул и прислонился к стене. Её волосы развевались под тёплой струёй фена. Она смотрела на себя в зеркало, потом перевела взгляд на него. Их глаза встретились, и он сам не зная, что делает, подошёл к ней, крепко обнял за талию, открыл дверь в душевую. Она, не сопротивляясь, положила руки на его грудь и вместе с ним сделала шаг. Дверь закрылась. Мягкий свет лился сверху на них. Прижимая её к стене, он уткнулся лицом в её шею и вдыхал, пил, как зверь вбирал в себя её запах. Нежно едва касаясь стал целовать шею и лицо. Расстегнул молнию на халате, тот соскользнул, обнажив голое тело. Быстро стянул с себя футболку и прижался к ней своим костистым, состоящим из сплошных сухожилий и мышц телом. Он целовал и ласкал её, каждую впадинку и каждый бугорок, проникая пальцами в самые интимные места. От его ласк она шире расставила бёдра и их тела налились желанием как расплавленным свинцом. Её грудь была высокая и упругая. Бедра сильными и крепкими. Её рука, гладя его грудь опустилась ниже, расстегнула ремень на брюках. Её пальцы были умелые и прохладные. От ласк они испытывали ни с чем несравнимое блаженство. Она толкнула его на стул. И села сверху. Испытываемое ими блаженство граничило с болью. Жар страсти как кольца змеи затягивал их тела и наслаждение, нестерпимый восторг прошёл по ним дрожью.
Они ещё некоторое время сидели крепко прижавшись друг к другу, растворяясь друг в друге. Он дышал ей и пил её запах, как усталый путник приникал к живительной влаге.
- Скажи мне, девочка моя, имя своё скажи, - хрипло прошептал ей прямо в ухо.
- Ирина, – она отодвинулась и счастливыми глазами посмотрела ему в лицо, - А ты Павел, мне отец сказал, - потом отрывая его руки от своего тела поднялась, зашла в душевую и не закрывая шторку включила воду.
Закрутила волосы на голове шишкой и встала под струи воды.
- Иринка, Ириска. Конфетка, - сказал он нежно, прислонившись спиной к кафельной стене ощущая её приятную прохладу.
Ирина стояла к нему спиной подставив лицо льющейся воде. Её руки плавно скользили по чуть смуглому стройному телу. Вслед за её руками он так же скользил взглядом.
Она не выключила воду. Перешагнула выступ и вспомнив, что полотенца нет, надела на мокрое тело халат и он, сразу вбирая в себя воду покрылся тёмными пятнами. На ходу засунув ноги в тапочки, она подошла к двери и взялась за ручку, но Крол удержав её, снова привлёк. Прижался лицом к ложбинке между грудей. Потом посмотрел на неё снизу умоляющими глазами. Она погладила его короткие колючие волосы.
- Вечером приду, в десять, - и освободившись из его объятий, приоткрыла дверь, посмотрела, что в коридоре никого нет и вышла.
Он сидел, слушая звук падающей воды, удивляясь и не веря тому что было. Прокручивал в голове все события, но смог вспомнить только свои чувства и её запах. Стянув брюки он залез под душ. Вода лилась на его голову освещая и снимая оставшееся напряжение. Натянул на мокрое тело одежду и вышел в коридор. Опираясь руками на раковину посмотрел в зеркало. На него оттуда смотрел молодой парень, с сияющими глазами и лёгкой улыбкой.
В комнате никого не было, но стоял отвратительный запах духов. Крол отдёрнул штору и открыл форточку. Окно выходило во двор перед зданием администрации. Свежий воздух приятно коснулся лица. Дверь резко открылась и неся большой противень на вытянутых руках вошла Вера. На противне брызгая жиром лежали куски мяса, вокруг мяса подрумяненный до золотистой корочки картофель, морковь и ещё какие-то овощи. Запах мяса напомнил Кролу лес, костёр и шашлык.
- А я тебя потеряла, проснулась, а никого нету, подумала куда вызвали тебя и пошла готовить, - Вера говорила, а сама накрывала на стол, резала хлеб, наливала чай, - Садись пока горячее. А ты где был то? – заглядывая ему в лицо спросила Вера.
- В карты играл, - нисколько не смутившись ответил Крол. Он вдруг посмотрел на неё не как на женщину, а как на родственницу, какую-то пятиюродную сестру или старую подругу. Вся неприязнь к ней разом пропала, он в открытую смотрел ей в лицо, внимательно слушал. Задавал вопросы, интересовался её жизнью. Сам отвечал на вопросы и обед прошёл у них весело, вся зажатость и неловкость исчезли. Вера сама ушла мыть противень, а он лёг и не моргая смотрел на часы. Было только шесть часов, ещё четыре часа, бесконечных, нескончаемых четыре часа.
- Отец сказал к тебе ждуля приехала. Что ж ты не с ней? – ещё не отдышавшись, руками отталкивая его в грудь, спросила Ирина.
Он скривил гримасу и снова прижал её к себе, целуя в шею.
- А что так? Я видела её, красивая, - не унималась Ирина, продолжая весело смеяться под его ласками.
- Не моё. Не легла душа. К тебе легла, ты моя. Ириска. Сладкая конфетка. – он говорил отрывисто в такт своим размеренным движениям, и от этого наслаждение проходило волнами по их телам.
- Отец узнает, убьёт тебя, - смеясь сказала она одеваясь.
- За тебя и умереть не страшно, - с нежностью поглаживал её по руке.
Три дня пролетели незаметно в ожидании встреч и в ласках. Стремительно приближался последний вечер. Крол обдумывал как сказать Михею о них и просить разрешение на их встречи в дальнейшем.
Вера почувствовала его отношение к ней, перестала заигрывать и смотрела на него с какой-то сестринской жалостью. Они много разговаривали о жизни, не затрагивая личные темы. Она не спрашивала где он пропадает, она в это время или спала, или готовила еду. А он приходил выжатый, чувствуя приятную расслабленность, удовлетворённость, тело было лёгким и невесомым и сразу ложился, и засыпал. Он поворачивался к стене лицом, прижимая ладонь к ней, зная, что там стоит кровать Ирины, и ему казалось нет этой преграды и он касается её.
Михей вошёл вслед за женой. Та поставила в духовку пирог и ушла, а Михей сел рядом за стол.
- Смотрю тебе свиданка на пользу пошла, - сказал Михей, прихлёбывая горячий чай из кружки, - Видел я твою ждулу, крутилась тут на кухне, готовила. Аппетитная бабочка. Видная. Да ты не смотри на меня, я старый, не уведу, у меня вон своя старуха есть. Сколько годков вместе.
Крол уже хотел заговорить о них с Ириной. Но Михей спросил:
- Ты завтра выходишь? - Крол кивнул, и он продолжил, - Быстро трое суток пролетело, а мои на неделю зашли. Выпросил я дополнительную, доча моя скоро за границу уезжает, когда ещё увижу её, - он снова хлебнул чай, - Замуж она выходит за сына моего друга. В Израиле жить будут. У него клиника своя, вот откинусь и поедем со старухой к ним. Подлечусь в его больничке. Когда выйду поди и внуки уже родятся.
У Крола кровь схлынула с лица, он побледнел, руки упали на колени. До боли впиваясь ногтями в ладони он сжал их в кулаки. В голове пульсировало – «Убью её, убью.» Михей поднялся и похлопав по плечу вышел.
Голова наливалась тяжестью, ярость и злость бушевали в нём. Боль накатывала, сильная, будто воткнули нож в сердце, и он поискал глазами что-нибудь острое. Мысль обжигала- «убью себя или её.» В дверях появилась тонкая фигура в сером халате. Метнув на него настороженный взгляд прошла дальше. Он поднялся, сгорбившись переступая отяжелевшими ногами двинулся следом. «Убью!»
Он стоял перед дверью в душевую и силясь разжать кулаки скрипел зубами. Наконец пальцы немного раскрылись, оставляя на ладонях глубокие отметины от ногтей. Она сидела на стуле прижавшись спиной к холодной стене. Сделав несколько шагов к ней, он вдруг упал, зарылся лицом в её колени, руками обхватил ноги. Дрожь прошла по его телу. Её руки нежно погладила его по волосам. Он поднял голову и посмотрел ей в лицо. В её глазах притаилась грусть, они влажно поблескивали, а улыбка, скользнувшая по её губам, была печальной.
- Останься со мной, - Крол сдерживал дрожь в голосе, - Я скоро выйду. Год до УДО остался. Останься. Сладкая моя ириска.
Она смотрела на него внимательно, запоминая каждую чёрточку его лица, гладила по впалым щекам.
- Не могу. И не хочу повторить судьбу моей мамы. Она всю жизнь живёт в страхе. Обыски, менты. Всю жизнь с этими передачками, руки себе все оттянула баулами. Когда он сидит у неё одна забота, ездить к нему и меня за собой таскать. Когда он дома, она всё время боится, что его убьют. Не могу. Прости. Отец говорил, что ты на него похож, тоже всю жизнь будешь по тюрьмам, – она ласково коснулась пальцем его губ, провела по ним, - И уже поздно что-то менять.
- Ты любишь его? - желваки заиграли на его скулах и взгляд стал жёстким.
Она неопределённо пожала плечами и страстно впилась в его губы, заставляя их раскрыться. По телу разлилось жгучее желание. Ему хотелось раствориться в ней или её в себе растворить.
- Останься, – шептал он, целуя ложбинку между грудями, сжимая их прохладную упругость в ладонях.
- Останься, - молили его глаза, запоминая её всю, каждую чёрточку на её теле. Поцелуи были долгими и сладкими, прикосновение губ, языка, пальцев всё сильнее распаляли желание. Они пили дыхание друг друга, пили запах тела, волос. Всё заканчивалось и повторялось снова, доводя ласками до изнеможения. Они полностью отдавались, подчиняясь воли друг друга, заставляя испытывать страсть и восторг ведущий к завершению ласк и снова возбуждая, уводя к духовному и физическому наслаждению.
Накинув халат, она стояла возле двери, волосы рассыпались по плечам закрывая ей лицо. Он молча смотрел. Уже не было слов, внутри было пусто как будто горячий ветер пролетел по его душе и выжег её. Она взялась за ручку двери, повернулась к нему, откинула с лица волосы:
- Паша, вспоминай меня. Вспоминай с нежностью.
Дверь за ней зарылась, а он смотрел на то место где только что стояли её ноги. На плитке был скол. Он бездумно изучал его, водя глазами по трещине. Сколько он так сидел, он не знает, но, когда вернулся в комнату уже начало светать. Он лёг не раздеваясь, приложил ладонь к стене. Может она почувствует?
Раздался сигнал подъёма. Крол сел на кровать. Вера тоже поднялась. Молча с сочувствием посмотрела на него и это вызвало в нём злость. Рывком вскочил и вышел из комнаты. Долго стоял в курилке, накурился до тошноты. Подошёл к раковине, ополоснул лицо холодной водой и посмотрел в зеркало. Глаза были тёмными и тусклыми. Лицо серое и уголки губ скорбно опустились вниз. Он вспомнил своё отражение три дня назад, холодное и равнодушное, потом счастливое и светлое и вот сейчас. Мрачно ухмыльнулся – «как у покойника.» Он вернулся в комнату. Вера уже переоделась и складывала в сумку оставшиеся продукты. Крол сел у стола. Она налила чай и села наискосок. В дверь стукнули властно и требовательно. Крол открыл, на пороге стоял тот самый молоденький лейтенант:
- Прощайтесь и выходи.
Крол накинул робу и повернулся к Вере. Её глаза полные слёз смотрели на него с жалостью. Он сделал к ней шаг и обнял. Потом отодвинулся и заглянул в лицо:
- Хорошая ты баба, умная.
- Но тебе не подошла, - она криво улыбнулась и вытирая слёзы, показала рукой на сумку, - Возьми. Я спрашивала, там продукты, которые можно занести с собой, - хотела ещё что-то добавить, но
