-Понял, командир, -доложил я и повёл машину по уже проторенному пути.
Время от времени посматривал через фонарь вправо, чтобы получше разглядеть пролетаемые ориентиры, а заодно и рассмотреть местность. Подстилающая поверхность была та же: горные цепи, сменяющие одна другую, тёмные провалы ущелий, отдельные, привлекающие внимание вершины. Белые покрывала гор постепенно, по мере нашего удаления от высокогорной столицы, расползались в тонкие белые нити на впадинах склонов. В этой череде зелёные островки лесистости выглядели радостным дополнением к пейзажу.
-Обрати внимание вон на то лысое плато, - услышал я голос моего командира. -Это площадка для вынужденной посадки. Когда летишь, всегда имей в поле зрения хотя бы одну такую , чтобы судьба не застала тебя врасплох. И за небом смотри. У таджиков в мае-июне тут такая свалка из «кукурузников» - мама не горюй!
Между тем пейзаж становился ещё более суровым- начинались предгорья Памира и горы стали избавляться от своего белоснежного покрывала. Для себя я подобрал пару, как мне показалось, удобных ориентиров жёлто-коричневых пиков, но Нигматуллин словно прочитал мои мысли:
-Брось! Сейчас будет ущелье, над ним и подбирай курс. Давай влево, во-о-он на ту точку. Запомни угол, тут часто облака, визуальная ориентировка расслабляет, да и привод не всегда работает устойчиво, а если и работает, то не на каждом борту АРК берёт. Особенно вечером в горах. В общем, запоминай курс.
Минут десять летели молча.
-Красивые горы тут, - поделился я впечатлением.
-Коварные горы. В Рушанских воротах остался лежать Ли-2. Потом расскажу его историю. Не отвлекайся, - дал мне понять командир о том, что фактически это мой первый самостоятельный участок маршрута.
На привод Курган-Тюбе вышли, когда солнце уже готовилось цеплять горы. Без какой-либо суеты и ничем не выдавая своего волнения я построил заход и посмотрел на командира. Тот кивком дал понять, что посадка тоже за мной. Уже по СПУ подтвердил, что выполняю посадку и запросил заход на посадку у диспетчера. Получив добро от «Родничка», занял 300 метров к третьему и стал искать глазами полосу. ВПП уместилась между шоссе и беспорядочно разбросанными рукавами и ериками Вахша. Ещё раз вспомнил порядок распределения внимания в кабине и раз за разом мысленно произносил:
«Капот-горизонт, авиагоризонт, скорость 160, высота 300»
Прошли траверз посадочного знака. Развернул самолёт на третьем, тут же по ветру, выполнил четвёртый разворот. Опустившиеся в вираже плоскости крыла обнажили за собой небо.
«Механизация…Малый шаг, шляпа!» -ругал сам себя, хотя ругать пока было не за что.
На глиссаде услышал команду Нигматуллина:
-Прибирай.
«Закрылки 30, скорость 110, прибирай», - проговорил опять же сам себе и уменьшил скорость до требуемой.
Полоса всё быстрее и быстрее набегала на самолёт. После ближнего привода пришлось побороться за посадочный курс, но к точке выравнивания самолёт оказался строго на траектории. Высота пять, четыре, три…Перед касанием установил режим «малого газа», энергично работая штурвалом добился нужной посадочной конфигурации.
Наш Ан-2 покатился на основных колёсах по полосе. Сквозь шум двигателя и звуковой резонанс от воздушного винта через короткие промежутки времени доносился визг дисков колёс. Наконец «пятой точкой» почувствовал, как покатился и «дутик» хвостового колеса. Парировать рыскание на пробеге помогал Нигматуллин - самолёт в этот момент вёл себя своенравно.
После того, как стих шум останавливаемого двигателя мы с командиром одновременно освободились от авиагарнитур .
-Командир, разрешите получить замечания за полёт, - обратился я к левому.
-Иди посмотри на пассажиров, живы ли. А то аксакалы не все хорошо переносят полёт.
И действительно, один пассажир из салона выходить не спешил.
- Живы, а вот насколько не знаю. Один бабай в кресле сидит.
-Ладно, пойдём, дежурный разберётся.
По дороге в АДП услышал оценку своей работы:
-Неплохо отлетал. Но с РУДом поэнергичнее, а то, как женскую грудь трогаешь. АШ-62 позволяет. И вот что: и взлёт и посадку выполняй на три точки. А твои взлёт и посадку с двух колёс ни один инспектор не одобрит.
-Принял, командир. Спасибо за замечание. Командир, а можно вопрос?
-Валяй! - насторожился Нигматуллин.
-А почему у Ан-2 так противно визжат тормоза, будто собаку режут? -подбросил я тому своё ехидное наблюдение.
-Почему, почему! Тебя на скорости 80 об полосу звездануть - небось сам взвизгнешь так же, -нашёлся командир.
Солнце палило нещадно, от утренней прохлады и сырости не осталось и следа. Захотелось побыстрее спрятаться в тень. Нигматуллин же шёл не торопясь, по всему было видно, что ему жара не в новинку.
«Привыкай, парень, привыкай», - скомандовал я сам себе и замедлил ход.
Мы шли, а я украдкой посматривал на командира: неужели не скажет больше ничего, неужели нет больше ни одного замечания за пилотирование, за радиообмен, за полёт вообще? Тогда мне было не понять, что мудрый Нигматуллин не хотел докучать своими замечаниями и тем самым лишать меня радости первого успешного полёта, и что мои ошибки он ещё выдаст в нужный момент.
Близился полдень. В прозрачном воздухе носились стрекозы, а высоко-высоко, в самой синеве почти недвижно разместился кто-то из парителей, наверное, беркут, словно давая понять, что небо существует не только для людей. По лётному полю неторопливо двигались служебные автомобили. Аэропорт, мой новый дом, жил своей размеренной жизнью.
40 девушек
Чудесный край, этот Таджикистан! С какой стороны ни посмотри- скучно не будет. Но более всего удивляет его природа. Длинные и вытянутые в одном направлении горные хребты, будто процарапанные циклопическим гребнем по планете, самые разнообразные цвета скал– от желтого до бордового и фиолетового, глубокие ущелья и высокогорные плато, распаханные до последнего клочка равнины, то петляющие, то ровные как стрела русла рек и белоснежные склоны Памира в Горном Бадахшане.
Любой - не любой, но кто-то, да и расскажет вам про удивительную историю каменных холмов на равнине близ Дангары. О том, как великий Александр Македонский повелел своему бесчисленному войску набрать из Вахша по круглому камню и сложить в кучи на равнине перед походом из Согдианы через опасный Памир к Индии. На обратном пути тем же воинам повелел взять по булыжнику из многочисленных куч и снести обратно к реке. Так, рассказывают, полководец пытался представить потери своего войска. Правда то или нет, но таких странных каменных холмов в Таджикистане хватает.
Но есть и ещё удивительное место- скальное образование Долина сорока девушек, на местном языке- Чилдухтарон. Будто бы, спасая себя от жизни наложниц, местные красавицы упросили аллаха обратить их в каменные столбы. Аллах снизошёл до мольбы несчастных. Так и стоят красноликие скалы-девушки под синим небом в зелёной как изумруд долине.
Была и у нас в отряде своя красавица. Звали её почему-то Искра. Тонкая как молодая берёзка, медсестра Искра была из тех кореянок, которых образование вывело на передовую цепь цивилизации, но позабыло отменить её средневековую застенчивость. Это-то обстоятельство и давало нам повод для самых разных шуток. Ну а самым изобретательным по этой части был мой командир Нигматуллин.
Однажды он уговорил Искру полетать с нами. Девушка предполагала всякое от известного всему отряду шутника, но только не того, что произошло уже через несколько минут после взлёта.
Взлетели штатно, я и левый на своих местах, а девушка между наших кресел устроилась на струбцине .
Пользуясь тем, что в кабине нашего «кукурузника» грохот никак не способствовал нормальному общению, а магнитофона на борту –на зависть экипажам больших лайнеров- не было, он ещё в наборе над нашей площадкой по СПУ предупредил меня, чтобы я тут же взял управление, как только он упадёт на её колени. Только я осмыслил его указание, как косматая голова Нигмата прицельно упала на колени медсестры.
-Он в обмороке! Делай искусственное дыхание, - крикнул я Искре, но то ли девушка давно «дружила» со Станиславским, то ли сценарий оказался слишком понятным, то ли мы с командиром были неубедительны, но «обморок» пришлось отменить. Одна радость- до самой посадки все трое улыбались друг другу. Улыбались все трое, да вот самым счастливым тогда был косматый Нигматуллин. Ещё бы- прильнуть в полёте к голым коленям самой стеснительной девушки в аэропорту. Жаль только, что в лётную книжку проверку на находчивость не оформляют.
И вот ещё что: плотный график отвлекал нас от привычных радостей, а уж от общения с женским племенем тем более.
За вечными командировками на обработку хлопка, женщин мы видели чаще в поле в междурядьях хлопчатника, да и то, только их цветастые платочки над белыми полосками хлопка. Ну и разве что эти самые сорок каменных глыб в зелёной как изумруд долине.
Колдун
В авиации, как и в любой сложной работе, не обходится без курьёзов. Кто-то мне рассказывал такую байку – а вы знаете, дыма без огня не бывает, то есть байка эта -больше быль, о политической собаке в Алма-Атинском аэропорту. А история такая. В местном аэропорту расплодилось изрядное число собак. А чего бы им не расплодиться: народ приветливый, интеллигентный. Бортпроводники после рейса подкармливают прямо у трапа. Прилетают - улетают железнокрылые птицы, полно пассажиров -интересная жизнь. Но вот, как-то раз прилетел в Казахстан Янош Кадар . Для такого чиновника, даже главы целого социалистического государства, прямо у самолёта расстелили ковровую дорожку, выстроили почётный караул, отправили к прибывшему спецборту новенький трап. Открывается дверь «тушки» и вдруг, откуда ни возьмись, наперегонки привычно бегут по трапу две дворняжки, хвосты бубликом. Ох и рассердились на аэропортовское начальство республиканские власти! Все собаки куда-то разом исчезли. Но проходит неделя и по перрону уже бегает дворняжка. И бегает с табличкой на шее, а на табличке странная такая надпись: «всех не перевешаешь!».
У нас тоже хватало повода для смеха, но, как говорится, со своей спецификой. В одном горном аэропорту перед рейсом привычно осматриваю багаж- хорошо ли закреплён, соответствует ли данным диспетчерской службы. И тут
