помощь, сразу звони. Запасные ключи у меня всегда с собой. И ночью… проверяй, не проснулась ли она и не делает ли чего-то необычного.
-Конечно! Не волнуйтесь, я буду все время рядом, и сплю я очень чутко. Окна и двери я надежно закрою, она не сможет их открыть. Если хотите, установлю камеру, вы будете видеть все происходящее у нас на своем компьютере. Лишь иногда я буду завешивать ее, ну… вы понимаете, мы ведь супруги.
***5
Ночью меня разбудили настойчивые поцелуи Ии. Оказалось, что она раздела меня донага и уже сидит на мне сверху. Я сразу вспомнил о камере, но Ия не отпускала меня ни на минуту. Мне оставалось лишь надеяться, что ее родители все поймут. Однако после первого секса я успел накинуть на камеру свою рубашку, потому что за первым последовал второй и третий раунд и накал не спадал. Я и сам словно открыл второе дыхание, но все это была энергия Ии, ее прорвавшиеся желания, которые сейчас били через край. Вся квартира превратилась в полигон наших действий – кухня, ванная, даже лоджия, не говоря о комнате и небольшом кабинетике размером не больше 9-ти квадратных метров. Единственное, что я не мог скрыть, были звуки, которые мы производили и которые говорили обо всем очень ярко. Ия так сладострастно стонала, что я порой прикрывал ей рот рукой. Даже себе я боялся признаться, что ощущаю неповторимое шальное счастье, потому что Ия не просто хотела секса со мной, она любила меня всем своим телом – неистово и страстно.
Потом мы хохотали над какими-то примитивными шутками из Тик-тока и поедали все, что прислала тёща. А когда Ия снова уснула, тесть по видеосвязи решил поговорить со мной.
-Даня… я очень тебя прошу, потерпи. Ты ведь понимаешь, это не может длиться вечно. Я знаю, как тебе трудно…
-Андрей Дмитриевич, – остановил я его, – Я очень счастлив, вы не должны переживать ни о чем. Моя любовь наконец-то раскрылась полностью, и всему виной Ия. Я мог только мечтать о таком единении с нею.
-Но она же измотала тебя… Конечно, ты молод и силен, но нельзя постоянно так истязать мужской организм…
-Мне хорошо, поверьте. Я ощущаю прилив сил. А вы… только посмотрите, что она нарисовала после всего…
Я притащил с лоджии подрамник и поставил его перед монитором ноутбука, чтобы тестю было лучше видно, а сам стал медленно менять рисунки Ии, которые она сделала перед сном. Она работала в каком-то сумасшедшем ритме, и перепачкалась красками. Я смывал их с нее, когда она уже засыпала и не могла сама ничего сделать.
Тестя крайне впечатлили новые работы Ии, он не мог произнести ни слова. Попросил скинуть ему их фото, а через час сказал, что хочет увидеть их вживую.
-Заодно привезу вам домашней еды.
Тесть преподавал рисование в колледже, а также давал частные уроки по художественному мастерству. Но Ие его уроки давно не требовались, она превзошла всех своих однокашников, это утверждали ее преподаватели в Репинке. Отец готовил уже третью ее персональную выставку, но теперешние рисунки разительно отличались от всего, что раньше рисовала Ия. Это был какой-то прорыв в пятое измерение. И наверняка на это повлияло ее состояние.
Когда он приехал, я едва узнал его. Лицо выдавало его крайнее волнение.
-Смотри, что я привез тебе, – сказал он и стал доставать из холщовой сумки-переноски большие альбомы, где были подшиты рисунки Ии прошлых лет.
-Вот ее школьные работы, смотри внимательно. А теперь – это! Тот самый 10 класс гимназии, первый эпизод синдрома.
Разница была кардинальной, словно рисовали два разных человека.
-Я не рассказывал тебе еще, но та самая прабабушка, что когда-то так же подолгу спала, тоже рисовала. И с ней происходили похожие метаморфозы. Все ее работы, сделанные в моменты эпизодов повышенной сонливости, потом приобрели несколько художественных галерей. Но я бы все отдал, чтобы у Ии больше никогда не проявлялся этот проклятый синдром, даже если он дает ей такой прилив вдохновения.
Он закрыл лицо руками и заплакал. Я обнял его.
-Только ты один и даешь мне надежду и успокоение, – сказал тесть, – Даня, поклянись, что никогда не оставишь Ию. Даже если со временем твои чувства…
-Я никогда ее не разлюблю! Она вся моя жизнь! – воскликнул я, – Поймите, за эти шесть лет, что мы уже прожили с ней, моя любовь только возрастала. А сейчас мы стали одним целым. Ия моя неотъемлемая часть, я не смогу без нее дышать, не то, что расстаться с ней. Я лучше умру, чем останусь без нее!
Пока мы плакали, не заметили, что Ия проснулась, села и внимательно смотрит на нас:
-Как это умрёшь? С чего это?! – воскликнула она, – Я только-только поняла, что значит по-настоящему любить, а он умирать собрался! Я ужасно хочу есть! И пить! И целоваться! Это и есть настоящая жизнь! Папа, скажи ему! Он только тебя одного слушает!
***6
-Я больше не хочу упустить ни одной минуты, – сказала мне Ия и продолжила одеваться. Мы собирались с ней на прогулку.
-Шесть лет я жила как во сне, чего-то стыдилась, как полная дура. Но теперь я поняла, что значит любить. Тело – продолжение души, оно мудрее нас. Я была такой глупой, даже не понимала, чего лишаю себя и тебя.
-Ия… лишь бы наш частый секс не навредил тебе. Женская физиология так капризна и чувствительна. Вдруг начнется какое-нибудь раздражение, воспаление или что-нибудь такое.
-Глупости! Напротив, со мной сейчас все лучше некуда. Ты словно освободил мое тело от оков. Я понятия не имела, что раньше ни разу не испытывала оргазма. Если и было что-то, то лишь какие-то намеки. А теперь мне летать хочется, я ощущаю полноту жизни!
-А когда спишь, ты видишь сны?
-Вижу. Но это не какие-то действия, предметы или люди. Это что-то такое… мысли, ощущения, свойства предметов и поверхностей, модификации цветности и звуков. Все вместе, это трудно описать словами. Словно из какой-то отдельной точки начинает разворачиваться целый огромный мир, так же, как цветок распускается, открывая ряд за рядом свои лепестки. Я хочу успеть все это нарисовать. Вдруг это состояние быстро закончится.
-И тебе не бывает страшно?
-Напротив! Я ощущаю прилив сил и радости. Не хочу снова быть молчуньей, зажатой в своем коконе. Мне хочется говорить без умолку.
-Надеюсь, подружкам ты не все рассказываешь?
-Подружкам? Нет. Они же ничего не поймут. Они никогда ничего не понимали, умеют тараторить лишь о себе любимых и неповторимых. Если я вдруг начну им что-то рассказывать о своих ощущениях и чувствах, у них мозги переклинит.
-О чем же ты говоришь с ними?
-Это просто. Их интересует лишь, что ты подарил мне, и какие обновы я купила. Они никогда не спрашивают о моих рисунках, не просят их показывать, не интересуются, что я читаю, какое кино люблю. Ты же слышал наши разговоры. Как понравиться новому бойфренду – это смысл их жизни. Они ведь все до одной пока не замужем, девушки на выданье. Вроде не дуры, но пока природа не позволяет им обременять себя серьезными мыслями.
Для моего успокоения она согласилась посетить гинеколога, который подтвердил, что она полностью здорова и может заниматься сексом столько, сколько захочет. Мы отправились в парк развлечений и резвились как дети на различных аттракционах. А ведь раньше Ия многих из них попросту боялась. Сейчас же ей хотелось петь, танцевать и смеяться. Я был счастлив. Мы ели всякую уличную еду и запивали баночными напитками, что так же улучшало настроение.
Домой мы вернулись усталые и веселые, но Ия не легла спать как обычно. Энтузиазм ее не спадал, она расположилась на лоджии и принялась рисовать.
Все эти дни, пока я находился на работе, к нам приезжал ее отец. Ия не возражала, она привыкла к его постоянной опеке. С ним она всегда могла быть откровенной. Но сейчас ее сдерживало то, что она не может рассказывать ему о своих новых ощущениях. О них она могла говорить только мне. Отца Ия спросила лишь об одном – не шокирует ли его ее новое поведение в отношениях со мной.
-Я рад тому, что ты ощущаешь себя счастливой, – сказал ей отец. Больше вопросов секса они не касались.
Все это время Ия спала не больше, чем обычно. С утра вставала рано и садилась за работу. Потом готовила мои любимые блюда, пока отец смотрел новости по телевизору. Он по-прежнему опасался синдрома, хотя кроме радости жизни и повышенных сексуальных желаний у Ии все остальное в его понимании соответствовало норме. И только ее новые рисунки говорили о кардинальных изменениях в ее сознании, о каком-то качественном скачке профессионального видения и роста. Сам он давно плохо спал по ночам. Многолетнее ожидание превратилось у него в спящую тревогу, сопровождавшую его повсюду. Жена его была более оптимистична, поэтому он не мог доверить ей дочь. Я пару раз пытался возвращаться к разговору с ним о том, что Ия, даже испытав тогда на реке состояние ирреальности, все же вполне адекватно осознавала все происходящее. Но отец Ии не мог избавиться от страха за нее. Это я вместе с ней летал на крыльях. К тому же чувство ирреальности пока больше не посещало Ию, и сон ее не превышал по времени обычной нормы. Другой вопрос, что засыпала она почти мгновенно и очень глубоко, так что разбудить ее было нелегко.
Тесть уже несколько раз ездил и консультировался с психиатром, когда-то наблюдавшим Ию. Тот считал, что все не так уж плохо. Особенно его радовала осознанность Ией своих восприятий. А тёща говорила мужу:
-Все равно не существует никакого лечения. Да и нужно ли оно? Наша дочь счастлива, немногие могут этим похвастать. Нужно просто радоваться жизни и быть благодарным за каждый новый день. А то, что ты готов постоянно дежурить возле Ии, так это тебе на пользу. Представь, если бы ты не имел повода проводить с ней столько времени вместе. Ваша связь давно иссякла бы. Признайся, тебя именно это держит. Ия для тебя по-прежнему любимая пятилетняя девочка. И неважно, что она давно выросла.
***7
Между тем психиатр, наблюдавший Ию, сказал ее отцу, что через месяц в Питер приедет ученый с мировым именем, профессор, который занимается когнитивными расстройствами и в частности синдромом Клейна–Левина. В России он готовил симпозиум "Психическое здоровье человека. Актуальные междисциплинарные проблемы и возможные пути их решения". Случай Ии его очень заинтересовал. Психиатр устроил нам встречу, и они достаточно долго беседовали с Ией. Я сидел в этом же кабинете, несколько позади её. Профессор часто задерживал на мне свой взгляд, наверно изучал как подопытного кролика. Ия сначала послушно отвечала на его вопросы, а потом вдруг сказала:
-Понимаете, я уверена, что полностью здорова. Потому что осознала, что за состояния посещают меня. Это так называемый творческий инсайт. Внезапное решение долго мучившей меня задачи и пришедшее после продолжительной бессознательной фазы прозрение, катарсис – понимание сути жизни, ценность которой заключается в ней самой. Я счастлива, потому что мой муж, которого я безумно люблю… он полностью понимает меня. А длительный глубокий сон… требовался моему организму для переработки полученных впечатлений жизни и полного их осознания. Любовь мужа пробудила меня. Мы прожили почти шесть лет, и все эти годы он терпеливо и заботливо хранил мою неискушенность. Я была непомерно стыдлива, совсем не как современные девушки, но он не
