Теперь, - предупредил он, - вы увидите вместо неё свою маму Милу.
Немного подождав, он снова открыл дверь.
- Мама! – закричала Вета, вскакивая с дивана.
- Нет! – дедушка успел схватить её за руку и заставил сесть на прежнее место. – Это не мама.
Внучка не верила ему, она прекрасно видела, что в дверях стояла именно её мама, в своем платье и туфлях. Но дедушка крепко держал её и не отпускал. Наю только прикрыл дверь и тут же снова открыл. Там снова стояла чужая женщина. У Веты брызнули слезы из глаз, и, повернувшись к дивану, она упала на него вниз лицом. Наю закрыл дверь.
- Да! – заключил Анатолий Михайлович, поглаживая внучку по голове. – Ничего не скажешь, впечатляет!
Воцарилось долгое молчание, и только Вета потихоньку всхлипывала. Вскоре она поднялась, и подсев ближе к дедушке, обняла его за шею. Наю продолжал стоять у двери.
- Мы предполагали, - наконец заговорил он, - что для вас это будет тяжело. И всё же вам обоим нужно не просто привыкнуть к ней, но и относиться как к своей. Иначе в глазах других людей эта женщина не сможет выглядеть как ваша Мила. Сегодня ей не стоит больше показываться, но с завтрашнего дня она будет присутствовать в доме дольше и дольше. При этом вам нужно хорошенько усвоить, что общаться с ней каким-либо образом вы не сможете.
- Да, - согласился Анатолий Михайлович, - привыкать нам на самом деле нужно и начинать это делать как можно раньше. Но меня волнует ещё и другой вопрос, тут нас только двое, кого ты заставил видеть Милу в этой женщине, но там будет много людей, и многие из них будут смотреть на неё. Получится ли это? Это ведь просто массовый гипноз нужно устроить.
- Я не знаю, что такое гипноз и разбираться с этим сейчас не буду, - пояснил Наю. – Однако я тут в общем даже не причем. Впрочем, и это не так важно. Главное, если мы беремся всё устроить, то сомневаться в результате ненужно. Кое-что о людях вашего мира мы уже узнали и потому волноваться вам не стоит.
- Но всё же, - наконец спросил Анатолий Михайлович, - нельзя ли сделать так, чтоб я с внучкой видел эту женщину такой как она есть, а все остальные как Милу. Нам так легче будет привыкнуть.
- Конечно, - уверенно заявил Наю. – Оно и на самом деле так будет для вас проще.
Прошло три недели, и новоиспеченная мама Мила уже стала такой же своей в доме, как и Наю. Единственно только от неё никто не слышал даже никаких звуков. Она ни к чему не прикасалась и, тем более, ничего не брала в руки. Передвигалась, садилась, вставала как тень, но с каждым могла находиться практически рядом. В общем, на праздник последнего звонка они приехали все вместе, причем по совету Наю, хоть и не прикасались друг к другу, но она всегда находилась между ними. Люди, ранее знавшие Милу, естественно были в курсе её длительной болезни и когда кивком головы приветствовали её, не смущались, что не видели в ответ приветственной улыбки. Лишь один раз Анатолию Михайловичу пришлось прервать более тесное общение с классной руководительницей Веты. Он увидел, как она направилась к ним, и поспешил ей навстречу, чтоб остановить на полпути. После коротких объяснений, что Светина мама ещё не в полной мере восстановилась и плохо разговаривает, та ему поверила и лишь передала пожелания скорейшего выздоровления. В общем, на обратном пути Анатолий Михайлович был в хорошем настроении, будучи волной мере довольным проделанной «операцией». Заехав во двор, он и Вета почти одновременно оглянулись к их спутнице на заднем сиденье, но её уже там не было. Оба облегченно вздохнули.
Начались летние каникулы. Появились условия для более длительного пребывания Наю и Веты на улице, а значит и дополнительное время для тренировок. Однако теперь ситуация складывалась несколько иначе. Наю в большей степени тяготел к чтению всего, что находилось в кабинете Алексея, но и Вета в какой-то мере поостыла к их однообразным занятиям. Нет, она, конечно, очень хотела быстрей вернуть домой маму, но вспоминая, сколько времени и усилий ей требовалось на то, что бы только вот так общаться с ним во дворе или пусть даже в доме…. Да к тому же Наю как-то заявил, что дальнейшие занятия будут ещё трудней. С одной стороны он понимал её настроение и своё обещание вернуть маму, но при этом не мог предложить отказаться от этого. Так что дальнейшие тренировки хоть и давали результат, но столь незначительный, что обучение Веты до необходимого уровня могло занять долгие годы. Весной Наю рассчитывал на то, что с началом летних каникул у них будет больше возможности для более плотных и усиленных тренировок, но в то же время понимал, что при отсутствии у неё твердого желания учиться, дело вообще может застопориться. И вот однажды он решив показать ей кое-что новое.
- Встретимся сегодня позже у источника, нужно, что б были сумерки.
Когда вечером она ещё только не спеша шагала по дорожке, он начал объяснять ситуацию:
- Я уже практически полностью научился смотреть на всё в вашем мире. Мне кажется, что смотрю на окружающее так же, как смотрите вы. Старейшины решили, что и ты готова для того, что б начать видеть мир так, как видим его мы, то есть мы должны показать тебе реальный мир. Ты достаточно свободна от связей с другими людьми, у тебя практически нет каких-то желаний, привязывающих к тем или иным предметам вашего мира. У тебя достаточно хорошая яркость свечения, так что сил должно хватить. Но главное, твоё стремление помочь маме будет способствовать обретению новых навыков.
Половину из того, что он перечислял по отношению к ней, Вета не поняла, но всё же несколько смутилась и немного насторожилась, так как не знала что, собственно, он ей предлагает.
- Тебе нужно освободиться от всего, что на тебе и надеть наше, - огорошил её Наю, когда она остановилась в двух шагах от него, стоявшего как раньше у проёма в источник.
- Это ещё зачем, - сильно смутившись, отреагировала Вета.
- Всё твоё будет мешать, так как на тебе нет ничего природного. А чтобы показать наш мир, тебе нужна полная свобода. Одежда там, - он кивком головы указал вовнутрь источника.
Она зашла и увидела лежащий на камнях такой же балахон, как на нем или в котором была та женщина. Вета взяла его в руки и только теперь смогла ощутить, насколько он груб и даже вот так на ощупь, почувствовала, как неудобно ей в нем будет. Но делать нечего. Она переоделась, и с несколько оттопыренными в сторону руками от ощущения грубой ткани вышла наружу.
- Сейчас тебе нужно просто закрыть глаза и несколько раз повернуться на одном месте, что б потерять направление, то есть ты не должна знать, в какую сторону повернута лицом. Затем, не открывая глаз, покрутишься ещё на месте и остановишься в том положении, которое тебе покажется более благоприятным. Но по-прежнему не открывай глаза, и не волнуйся, мы проследим, что б ты не потеряла равновесие.
Вета закрыла глаза и принялась топтаться на одном месте, постепенно поворачиваясь. Она практически сразу потеряла ориентировку, но определить то направление, которое ей больше нравилось, никак не могла.
- Я не знаю, - наконец сообщила она, не открывая глаз и продолжая поворачиваться, - где мне лучше остановиться.
- Попробуй не вращаться постоянно, а остановиться ненадолго, а потом немного повернуться и снова постоять.
Вета продолжала искать направление ещё несколько минут. Если бы она была одета в свою одежду, в которой было достаточно комфортно, то вряд ли вообще получила бы более приятное ощущение. Но так как балахон был явно не столь удобен, то, в конце концов, в одном направлении почувствовала себя несколько лучше.
- Наверно, вот так, - остановившись, сказала она.
- Хорошо, понятно. Только не открывай глаза. Теперь мы немного поработаем.
Через какое-то время как будто через веки, Вета начала различать более светлые пятнышки на темном фоне. Причем, было такое ощущение, что видит она их не только перед собой, а по бокам и даже несколько позади.
- Теперь потихоньку приоткрывай глаза, - сказал Наю, – но не открывай их совсем.
Вета, естественно, не знала, в какую сторону стоит лицом и на что смотрит. Вместе с тем, по мере того как она приоткрывала глаза, светлые пятнышки не исчезали, как ей казалось должно было произойти, но оставались на своем месте. Теперь она поняла, что они это деревья и кусты на склоне возвышенности. Вета повернулась в ту сторону, где стоял Наю, и сквозь слегка приоткрытые глаза так же увидела на том месте светящееся, вытянутое вверх пятно. Сразу за ним и по бокам было ещё несколько похожих пятен, но она не обратила на них внимания, а глядя прямо на Наю продолжила потихоньку приоткрывать глаза. Затем приподняла голову, переведя взгляд вверх на деревья и кусты на возвышенности. Они имели несколько другие формы, но так же были светлыми пятнами. Вета вернула взгляд на Наю, и тут ей показалось, что пятна находящиеся за ним пришли в движение и направились к ней. От неожиданности она широко открыла глаза, - перед ней стоял прежний Наю и больше ничего. Она снова прищурила глаза, но картинка не изменилась.
- Ничего не получится, - сообщил он. - Ты затратила много своих сил, да и мы перестали помогать.
Вета на самом деле почувствовала, что еле стоит на ногах. Она с трудом сделала несколько шагов к проему источника и прислонилась спиной к стенке.
- Что это было? - наконец появилась упорядоченная мысль в голове.
- Нельзя сказать, что ты видела настоящий мир, однако ты взглянула на него.
- В общем, не очень, - заявила Вета.
- Ты о чем? – пристально посмотрел на неё Наю.
- Не знаю, - ответила она и немного подумав, добавила: - Может из-за этого балахона. Он страшно неудобный.
- Просто ты им ещё не можешь пользоваться. А когда научишься, то будешь чувствовать примерно так….
Неожиданно Вету как будто окутало какое-то невидимое облако…, нет, не тепла, но чего-то очень мягкого и приятного. Силы её сразу восстановились, и абсолютный комфорт пронизал всё тело.
- И я могу этому научиться!? – с какой-то даже эйфорией спросила она.
- Теперь уже не знаю, - как всегда с безразличием отреагировал Наю. – У тебя пропало желание тренироваться.
- Ну, если так, то мне понравится! А так как было, не понравилось вообще.
- Что бы ты сейчас почувствовала себя лучше и восстановила силы, понадобилось воздействие на тебя всех нас, семерых. Одной тебе такое не будет по силам никогда, но ощущать большее удобство - вполне. Относительно понравится или не понравится, я не понимаю, что это значит. Я знаю – нужно или ненужно. И знаю, что только через это ты сможешь менять своё положение так, как это могу делать я. А затем научится и всему остальному, что б помочь маме.
Услышав последние слова, Вете стало тяжело на душе. Прошло несколько минут, но ни одной мысли в голове не появлялось. Все они были загнаны далеко в угол сознания, в то время как преобладали чувства глубокого переживания. Наю тоже молчал, хорошо понимая её состояние.
- Давай закончим на сегодня с тренировками, - наконец предложил он. – Завтра поговорим.
Ничего не ответив, Вета направилась к дорожке.
- Переоденься, - услышала она и сразу не поняла, о чем он. Но потом вспомнила, что на ней по-прежнему одет балахон. Она вернулась, переоделась и медленно пошла домой.
Настроение её было испорчено окончательно. Таким образом, попытка Наю активировать её интерес к
