Помимо этого, Он помог Ей забыть недавнюю неразделённую любовь. Он появился перед Ней на полпути к океану, куда Она направлялась, чтобы покончить с собой. Он возник ниоткуда и мгновенно влюбил в себя. А Она влюбилась в Него, тут же позабыв про неприятности, и пошла вслед за Ним. Теперь Она была готова на всё, даже на саморазрушение, потому что Он лишил Её страха, сделав смелой… И повёл за собой к утёсу.
И вот Она здесь — неведомо где, — озирается по сторонам, спрашивая себя: «Где я?»
Из глубины разноцветной жизни начали появляться размытые овальные фигуры кроваво-красного цвета: некие живые субстанции, похожие на клетки организмов, которых можно наблюдать через микроскоп. Создавалось впечатление, будто находишься под водой и наблюдаешь, как из глубины к тебе приближается какое-то тёмное пятно, которое по мере приближения приобретает знакомые контуры, и через время ты понимаешь, что это рыба, плывущая на тебя. Но то, что приближалось, не было стаей рыб. Это оказались странные амёбовидные организмы, которые медленно проявлялись из глубины пёстрого желеобразного пространства и направлялись к Ней. Их становилось всё больше и больше: сотни, тысячи, десятки тысяч. «Кто они? Зачем они?» — забеспокоилась Она.
/ты мне веришь? — верю. — Пойдём, я тебе покажу…/
В это время мириады жидких субстанций — кровяных телец — копошились, переливались, сливались между собой, размножались, делились, проживали мгновение, а потом поглощали друг друга. Сюрреалистичная картина микромира вызывала у Неё головокружение и тошноту. Ей больше не хотелось на это смотреть, и оставаться тут одной Она не желала; и окликнула Его, но голоса своего не услышала. Зато Он услышал Её, и отозвался. Но и Его голос прозвучал не в пространстве, а в голове у Неё: «Я здесь! Ты со мной! Сейчас я тебе покажу… Сейчас. Подойди ближе, не бойся…». «Но куда?» — спросила (или подумала) Она, пытаясь увернуться от столкновения с желеобразными субстанциями, беспрепятственно проплывающими сквозь Её тело.
И тут, вдруг, всё вокруг разом погрузилось в темноту. Затем снова вспыхнул свет, и тут же погас, словно кто-то баловался с переключателем света. Несколько минут окружающий мир попеременно погружался то во мрак, то озарялся дневным светом, изменяя резкость и окружающую действительность (так бывает, когда спросонья дневной свет слепит глаза, и поначалу трудно что-либо разглядеть пока не протрёшь глаза, чтобы вернуть зрению чёткость). Она огляделась: о, теперь мир несколько изменился, стал более реалистичный и знакомый: желеобразное пространство исчезло вместе с субстанциями. Пока ещё Она находилась в зоне полутьмы, но впереди, в ста шагах, зияла огромных размеров, наполненная слепящим светом дыра, точно портал — спасительный выход из микромира в макромир, туда, где существует человеческая жизнь.
Обрадованная исчезновением субстанций и Его голосу Она направилась (точнее, переместилась по воздуху) к этой дыре; приблизилась к границе портала, и хотела было проплыть сквозь него наружу, но невидимая преграда остановила Её — Она прильнула к стеклу и заворожённо посмотрела на мир снаружи. Перед Ней открывался захватывающий дыхание, завораживающий вид планеты, как из иллюминатора самолёта, или со спутника на околоземной орбите.
Она смотрела на Землю с головокружительной высоты, словно находилась на вершине Эвереста, воздымающейся над облаками. Так альпинист видит мир, достигнув пика горы! Потрясающее зрелище! При созерцании такого огромного пространства, простирающегося у Её ног, Ею овладели чувства значимости и превосходства над природой. Позже к Неё пришло понимание, что не всё, на что Она смотрит, — смотрит одна. Такое ощущение, что Она вместе с кем-то смотрит на одно и то же (а может кто-то ещё смотрит Её глазами), потому что, когда менялся ракурс или происходила аккомодация зрения, помимо Её воли кто-то показывал (смотрел) на то, куда Она ещё не глядела и даже не намеревалась. И этот кто-то как бы направлял её взор на то, куда (Он!) смотрел сам. Кто-то рассматривал облака — Она тоже; кто-то (Он!) переводил взгляд на верхушки гор и кратеров вулканов, торчащие из облаков, — и Она вслед за его (Его) взглядом наблюдала эти вершины.
А потом начался затяжной, головокружительный прыжок-полёт вниз, сквозь облака, как на симуляторе полётов на истребителе. У Неё аж дух перехватило! Но было совсем не страшно: Она понимала, что находится в абсолютной безопасности на краю панорамного окна-полусферы — Его зрачка, откуда для Неё открывался мир Его глазами… Глазами Бога! Её Бога. Её любимого Бога…
«Господи, а не Бог ли Он на самом деле?» — промелькнула мысль.
Она парила в Его взгляде, проплывая сквозь облака, кружась над горами, лесами, пустынями, любуясь неповторимой красотой планеты, на которой жила.
«Как красиво!» — восхищалась (думала) Она. А голос отвечал: «Он такой только снаружи… твой мир», — и сделал паузу. И с некоторым сожалением, как Ей показалось, добавил: «И мой тоже». «Он красивый», — повторила Она. «Он не весь такой красивый, как кажется». «Но мне нравится мир твоими глазами, нравится, даже если внизу есть плохое. Он же всё равно прекрасен… И прекрасен ты». «А хочешь его увидеть по-настоящему?» — спросил любимый. «Да, да, я хочу увидеть его таким, каким его видишь ты — твоими глазами!» — «Твой мир — моими глазами? Но он может испугать тебя», — предостерёг бархатный голос. «Нет, я хочу видеть твоими глазами всё! Если ты можешь на это смотреть, то смогу и я». — «Но тебе надо быть готовой увидеть не что-то конкретно одно, как, например, эти прекрасные озёра внизу, а всё сразу, одновременно все жизни тысячью миллионов глаз и миллиардами душ человеческих испытать гнев и радость, страх и надежду, ужас и счастье, отвращение и красоту. И всё это воспринять разом, испытать и прожить одним мигом миллионы миллиардов жизней и разных судеб, чтобы понять мир таким, какой он есть на самом деле», — предупредил Он. «Мир твоими глазами…» — вторила Она, не обращая внимания на Его предостережения. — «Да, моими». Они безмятежно плыли над синевой бесконечного океана, словно на воздушном шаре. «Глазами Богов», — Она улыбнулась дельфину, вынырнувшему из океана; тот весело протрещал что-то на своём таинственном языке и скрылся в пучине. «Да, — ответил Он и направил Её взгляд на материк, показавшийся на горизонте. — Тогда смотри!» — «Я согласна».
И вот они мчатся над сушей, опускаясь всё ниже и ниже, всё ближе и ближе к земле: люди, лица, звери, деревья, города, сёла, поля, улицы, аулы, заводы, дома, ночь, день, огонь, вода… Всё закружилось перед глазами, и Она вместе с реальностью кружилась в воздушном танце, не различая ничего вокруг, потому что мир слился во множество бесконечных спиральных линий…
И всё внезапно вдруг остановилось… Мир замер. Перед Ней открылся экран в полнеба. Начинался первый сюжет.
…Пустое помещение. На переднем плане пустая сцена. За кадром жалобно мяукал котёнок. Послышались шаги — звонкий цокот каблуков женской обуви; и на мраморный пол подиума женские руки положили двух котят, чёрного и рыжего. Саму девушку видно не было. В кадре появились женские ноги, обутые в ярко-красные туфли на высоком каблуке с заострённой металлической шпилькой. Ноги, пританцовывая, прошлись вокруг озирающихся и испуганных котят; затем носок одной туфли дотронулся до спинки одного из котят и перевернул его на бок — малыш задёргал лапками, пытаясь найти в воздухе опору, чтобы вернуть обратно привычное для себя положение тела. Рука поправила животное в удобное для съёмки положение. Кажется, начиналось какое-то представление. Вот туфля приподнялась и зависла над котёнком. Остриё шпильки слегка кольнуло спинку, и котёнок, озираясь на обувь, жалобно мяукнул. Вдруг неожиданно нога опустилась, и шпилька наполовину погрузилась в туловище беззащитного животного — душераздирающий писк котёнка наполнил комнату, в которой происходило издевательство. В это время второй котёнок съёжился, прижал ушки к голове и задрожал, испуганными глазками наблюдая за собратом.
Насладившись болью котёнка, подёргивающегося в предсмертных судорогах, нога нелюди приподнялась, шпилька, окрашенная кровью, иглой вышла из тела... И через секунду снова вонзилась, но уже с большей силой и яростью. Острый каблук полностью вошёл в плоть бедного животного, пригвоздив того к полу. Затем нога приподняла трупик, нанизанный на шпильку, как кусок мяса на шампур, покрутила над полом, демонстрируя извивающееся в судорогах животное, и стряхнула на пол, как осенний лист с ботинка. С другим котёнком, но уже другая пара женских ног, проделала то же самое. Дальше — хлеще: стройные женские ноги подобным образом поочерёдно расправлялись с другими маленькими животными: черепашками, хомячками, щенками, лягушками, птенцами. Животных пронзали каблуками, били, пинали, некоторых медленно давили подошвой.
Шёл прямой эфир в закоулках чёрного интернета.
Она перевела взгляд на тех, кто позади Неё смотрел на всё это, и закричала: сотни тысяч женских и мужских лиц (чудовищ) лицезрели весь этот кошмар горящими от возбуждения глазами. Изверги наблюдали пытки животных, в маниакальной полуулыбке облизывая свои слюнявые губы, при этом испытывая половое возбуждение. Одна такая тварь, похожая на земную женщину, во время всего просмотра не прекращала жадно лизать мороженное, не обращая внимания на молочный ручеёк, стекающий по её подбородку и шее на грудь, которую она рьяно массажировала — её возбуждала сцена, в которой подошвой военного сапога раздавливали крошечного воробья...
«Неееееееетттттт...» — простонала Она.
/увидишь мир глазами богов/
[justify]…Девочка (Она) вбежала в спальню родителей на крики мамы, которую ругал — а перед этим, кажется, ударил — отец, и остановилась в проходе как вкопанная. Папа стоял посередине комнаты, застыв в необычной позе, как статуя, и как-то странно, тихо и заискивающе разговаривал с мамой, успокаивая её. Она находилась на балконе: сидела на перилах, свесив ноги внутрь лоджии. Её грузное тело покачивалось на узком металлическом поручне балкона, готовое в любую секунду перевалиться и упасть. В глазах матери девочка увидела пустоту и безнадёжность. Дочери хотелось окликнуть её, но она (Она) боялась произвести лишний звук и спугнуть маму, отчего та могла неосторожно качнуться, потерять равновесие и упасть с высоты восьмого этажа многоквартирного дома, в котором они
