утра начнётся ритуал введения в Цитадель. Будь вместе с Ией в час Азур у полуденных ворот.
-Но как я объясню ей.-Растерянно спросил Улор.-Мне запрещено говорить даже с ней.
-Доверься вашим чувствам.-Сказал жрец добавив.-Теперь ступай, времени у вас почти нет.
Стражи у восходных ворот, по повязке на плече узнал в Улоре «ждущего посвящения», в последние три дня им позволялось ходить везде, так проверялась их стойкость, поэтому большинство не покидали родовых домов, стараясь не искушать судьбу. За воротами было несколько уступов, если толпа врагов ворвётся во второй круг вары, уступы задержат их, превращая лаву вооружённых лиходеев в тонкую струю, как поток, стеснённый камнями. В темноте, двигаться меж уступов было трудно даже одному, но Улор, прошёл бы здесь и наощупь – этот путь вёл его к ней. Он нашёл лаз, за которым была лестница, ведшая на стену второго круга вары, здесь, по мощёному настилу, ходила ночная стража. Через два родовых дома был дом гончара Ийна.
По пути он вспомнил их последние встречи. Она, медленно угасала, снадобья что давала ей мать больше не помогали и она почти не покидала родовой дом. Но чем больше она слабела, тем сильнее Ие хотелось жить. Эту жажду, он видел в её глазах, каждый раз, когда приходил к ней. Если раньше в её взгляде жило смирение перед судьбой. То теперь она хотела жить и радоваться весенним цветам, летнему дождю, осеннему небу и зимним звёздам, тому, чего обычные люди просто не замечают. Находясь рядом, видя эту жажду в её взгляде, Улор тихо сгорал от невозможности, чем-то помочь. Ему чудилось, что у них жизнь одна на двоих, чтобы сберечь он пройдет путём на который указал Имлех. Но слепой страх перед Хозяйкой волков, теснил его душу. Она обладала таким могуществом, что верховный совет высших посвящённых союза, позволил ворожеи жить рядом с Вараимом. Он спустился к Ие лестницей, по которой, случись нападение, все жители большого дома, должны были, ополчившись подняться на стену. Но даже сказок не ходило о том, что на Вараим кто-то замышлял напасть и эти лазы во многих домах стояли запущенными. Улору же этот тайный путь, позволял избежать встречи с её строгими родителями.
Она не спала, расписывая сделанные за день горшки. Горшки были сырыми, тяжёлыми, но только по сырой глине она могла оставить узор. Узоры были странными волны, черты, ломаные линии, точки, перекрещивающиеся полосы. Она говорила, что так ей шепчут духи и те, кому назначен расписанный горшок, понимают начертанное.
Её, голубые глаза, сверкнули в свете пристенного очага, она хотела что-то спросить, но опомнилась и умолкла. Вынужденная немота пожирала его изнутри, ему хотелось закричать, рассказать ей обо всём, но рассказать и потерять означало одно. Они сидели и смотрели друг на друга. Между ними не могло быть телесной близости, потому что это угрожало её жизни. Она что-то рассказывала, положив голову ему на колени, а он только гладил её по, рыжим, как пламя, волосам, глядя в её глаза, наполненные радостью, тоской и любовью. Он понимал, если он не попытается, она умрёт, а совесть выжжет его изнутри, обрекая на муки и дурное следующее избытие. Он смотрел ей в глаза, спрашивая разрешения, и она, тепло нежно, улыбнулась. Огромная ледяная глыба рухнула в бездну.
Он взял бронзовое перо, которое сам отлил и заострил для неё, точками изобразил на глине горшка созвездия лося и змееборца.
-Я не видела звёзды с прошлого лета.-Проведя пальцами по «звёздам» на глине. Он подмигнул ей кивнув вверх и в сторону. Он так уже похищал её полюбоваться звёздами.
-Я должна закончить иначе будет плохо.-Попыталась воспротивиться девушка, но Улор уже поднимал её на руки. Мостовая на стене была под крышей и звёзд с неё видно не было. Он нёс её на руках проходом к потаённым полуденным воротам.
-Небо, как же ты красиво.-Прошептала Ия, видя звёзды над стиснутым стенами проходом.
Обычно полуденные ворота держали запертыми и, отпирая лишь в день середины лета. Но в этот раз там горел огонь. У огня сидели двое, страж Цитадели Имлех и незнакомая девушка. Услышав идущего юношу, девушка бросилась к ним.
-Ия, сестрёнка, ты здесь.-Зашептала она, приблизившись и было в этих словах столько тепла, что Улор понял – есть под звёздами душа, любящая Ию как, он сам или даже сильнее.
-Янтака, зачем ты здесь, сестрёнка?-Встрепенулась Ия.
-Я буду голосом твоего этого.-Сказала девушка, одетая в короткую, выше колен, рубаху, перепоясанную кожаным шнуром и пастушью меховую безрукавку.
-Зачем мне его голос, я понимаю его без слов.-Отозвалась Ия.-Мы идём любоваться звёздами.
-Да, костры небесного пламени этой ночью особенно яркие.-Согласилась Янтака.-Словно ближе к нам, особенно с Шаман-горы.
-Я видела её со стены, но это так далеко?-Встревожилась Ия, мне нужно вернуться и закончить работу.
-Ты вернёшься к матери, сестрёнка, мой дядька Им привёл колесницу.
-Никогда не каталась на колеснице.-Обрадовалась Ия.
Имлех, с факелом стоял у колесницы за изгородью первого круга. Здесь в изгороди даже не было прохода, на праздник изгородь ломали, а потом ставили новую.
Янтака взяла у воина факел, а Улор передал ему на руки Ию и тоже оказался по ту сторону изгороди
-Всё будет хорошо, дочка.-Успокоил её воин.
-Не волнуйся сестрёнка – это мой дядька Им, лучший дядька в трёх мирах.-Добавила Янтака, легко оказавшись на той стороне. Улор, ни разу в жизни так не покидал вару, но следом за Ией, это вышло легко. Имлех, положил Ию на колесницу. Такое Улор видел редко, с колесницы было снято ограждение, за которое воин и возница держались в скачке, осталась платформа из ремней, натянутых в деревянной раме, сама рама, тоже на ремнях крепилась к жёстко сколоченному остову. В такой колеснице не могло растрясти, даже за долгий путь. Сейчас ремённая платформа была застлана меховым одеялом,
-Я вижу змееборца!-Захлебнулась восторгом Ия.-И братьев, и деву, и лебедя. Сколько небесных костров.
Имлех, ведя лошадей под уздцы, повёл колесницу шагом. За спиной послышался шум. Юноша одёрнулся, у потаённых ворот исчез даже караульный огонь, перед ним снова высилась ровная громада стены. У него в груди что-то стиснуло…
-Вон! Вон они!-В голос воскликнула Ия.-Он обернулся к ней, её восторженное лицо светилось в лунном сиянии. Его судьба теперь точно не принадлежала ему. Он давно не видел её такой счастливой. Взяв возлюбленную за руку, Улор пошёл рядом с колесницей. Но вдруг её рука задрожала, лицо исказила болезненная гримаса, тело, под простой, длинной рубахой, выгнулась дугой словно натянутый лук, и по нему побежала судорога. Пальцы Ии сомкнулись у него на руке.
-Мать-земля...-Крикнула Янтака.-Духи в ней.-Через миг, она уже была на колеснице, вкладывая Ие палочку между сомкнутых зубов…
-Такого с ней давно не было.-Только и смог сказать Улор.
-Тебя с ней давно не было.-Рявкнула странная девушка, больше похожая на дикого степного духа. Хранитель Цитадели, взглянул на содрогающуюся всем телом Ию, сел на край платформы схватившись за вожжи.-Дядька, гони, гони!-Имлех, стегнул лошадей вожжами и колесница пошла бегом.
-Отпусти её, дубина берёзовая.-Янтака, больно ударила его по руке. Он разжал пальцы, но Ия не отпустила его, ему передавались её судороги. Янтака безжалостно дёрнула Ию и пальцы разжались.
-Иди на зов, он приведёт тебя в скит.-Долетел удаляющийся голос Янтаки, которую его возлюбленная называла сестрёнкой.
Руки ещё ощущали её тепло, в ушах стоял её, ставший вдруг сильным, полным восторга, голос. Но её не было с ним. Он оглянулся на тёмную громаду стены второго круга. Можно вернуться, стража у любых ворот впустит его. И тут его захлестнул такой стыд, что Улора пригнуло к земле.
Это он искал того, кто знает о тайном обряде, рассказанном в старинной песне. Искал ничего не говоря ей, не вселяя напрасных надежд, а узнав, что этот обряд не просто красивая песнь о Бурике и Сури, как Бурика он совершил беззаконие – выкрал Ию из дома, не сказав, что её ждёт. Когда он нёс её она просто верила ему, ничего не зная о том где должна оказаться в конце. А теперь, какая-то его часть, хочет вернуться за стены вары, в уют родового дома, в комнату он спал вместе с другими братьями, оставив её.
Его бросило в жар, горело лицо, горело в груди и что-то ещё горело, там, где из вида скрылась колесница, то был факел, брошенный Янтакой на гребне всхолмья. Факел погас в его руке, тьма и тишь обступили его. Он прислушался, услышал отдалённый лошадиный топот. Улор побежал на звук, ведь там была Ия, лошади уносили её туда где они должны быть непременно вместе, иначе всё не имеет смысла. Скоро звук затих снова. Отчаянно он ещё бежал вперёд, но с каждым шагом понимал – бежит неверно, взбежав на отлогий холм, осмотреться, остановился переводя дух, но ничего не разглядел, в залитой призрачным лунным светом степи.
-Милый, обернись.-Шепнул рядом голос Ии.
Юноша резко повернулся. Ии не было рядом. Но на соседнем холме различия фигуру зверя, поднявшего морду к небу. По спине отрока пробежал холодок, волосы на затылке зашевелились, он крепче стиснул древко факела. Всё это уже было. А волку ответил другой голос, где-то дальше. Волк спустился с холма, обернулся, два светящихся глаза упёрлись в Улора, но то была не угроза, зверь словно звал его за собой. И Убор сделал шаг за ним потом пошёл всё быстрее и быстрее. Зверь вёл его за собой, то шагом, то переходя на бег, не терялся из виду, но и не приближался на бросок булавы.
Все Арии должны были владеть оружием, булавой, копьём, топором, луком. Это умение передавалось отцами детям вместе со знанием ремёсла, любой должен защитить себя, свой дом, гостя и соседа-Ария. Так завещал Имма-строитель, боровшийся не только со стихиями, но усмиряваший силой своей чудовищ и лиходеев. Потухший факел, тяжёлый с одного конца стал булавой, но зверь словно знал, на сколько человек может её метнуть.
Он никогда в жизни не бегал так далеко и так быстро, ступни жгло, чем дальше, тем сильнее, ноги наливались каменной тяжестью, всё тяжелее становилась переходить с шага на бег, когда бежавший впереди зверь завершал передышку.
Светало, предметы стали серыми и неверными, кусты, деревья, купы травы виделись призрачными, двигались в сумраке, становясь собой лишь когда приближались вплотную.
Вот, спускаясь с холма, волк, сделал крюк на ровном месте. Улор видел это, но решил не повторять за волком и там, где зверь повернул налево его нога нашла пустоту. Он упал с каменного уступа на колени, но камни под ногами разъехались, он упал лицом в каменную осыпь. На глаза навернулись слёзы, от боли, но больше хотелось чьей-нибудь жалости. И кто-то подошёл к нему, но то был не человек. Подняв голову, на фоне светлеющих небес, он увидел над собой волка. Он подумал, что, если не поднимется – зверь его загрызёт. Была древняя, злая кара, когда человека связанным оставляли зверям, после не находили даже костей. Но он не связан, он ещё жив. Он отчаянно зашарил руками по сторонам ища свою «булаву», нашёл её и тяжело поднялся на острых камнях. Зверь отошёл, встал впереди, обернулся – это был зов. Так они дошли до брода. У воды волк поднял морду к гаснущим звёздам и завыл, ему ответили с того берега. Улор понял, что его там ждут.
Весенняя
