- Кто они? - испугалась Евгения.
- Белоказаки!.. Есть такая опаска, - он тронул вожжи и поехал быстрее. - К тому же, может быть и сойдёмся с тобой потом... Ежели Валентина от мужа не уйдёт.
- Что?! - она округлила глаза. - Это какая Валентина, твоего начальника, что ли, жена? Дочка Родионова, у кого я секретарём работала? - она не верила своим ушам, не хотела верить.
- Да, она, скрывать не стану!..
- Что же, муж-то ей надоел, али старик уже? - она подсела ближе. - А ты-то, что же, добрый молодец?! Всё совесть свою берёг, а сам вор, получается? Чужую жену украл, да у кого, у своего же друга и начальника? А ребятёнка своего на чужую тётку бросаешь?! Хорош пролетарий!
- Ты этого не касайся, не имеешь права! - он упрямо дёргал поводом. - Вспомни, батька твой кто, забыла? Напомнить?
- А ты не старые грехи припоминай, и не родительские, которые тебя никак не касаются, ты о своих сегодняшних лучше подумай и позаботься о своей репутации... Я, конечно, ничего никому рассказывать не стану, коль сам не откроешься перед товарищами своими, но передо мной-то не надо гордиться, не чем... И попрекать меня чужой бедой, тоже не нужно! - она склонила голову и замолчала.
Приехали в Каменку они под вечер, Глафира встретила их в избе и пригласила за стол для разговора.
Женщина поставила на стол чугунок с дымящейся картошкой и села напротив притихшей парочки.
- Я ить помню, как вы тут у меня на сеновале любезничали, - промолвила она, глядя на Алексея. - Что же сейчас-то? Али не по нраву она чем тебе пришлась, Алёша, не угодила чем? Ведь как она старалась всегда, бедняжка, чтобы тебе было хорошо с ней! Вон и с работы ушла, от Родионова-то, чтобы только не прознали про вас ваши сотрудники, всё опасалась за твою репутацию... И такая твоя благодарность?
- А я и не отказываюсь, - ответил он неожиданно и взял из чугунка горячую картофелину, посолил её и поднял глаза на Женю. - Тяжёлое положение у нас, женщины, и пока ничего не могу вам сказать конкретного, потому как не знаю, может и не уцелею этой осенью, а вы тут патоку разводите... Сказал же уже, что буду ребёнка воспитывать и сгинуть ему не дам, в приют тем более не отдам его, кто бы ни родился... Вы же бабы, ну что с вас взять?! На нас же сейчас вся ответственность лежит за жизнь не только вашу, но и всей страны в целом. Конечно, что вы можете понимать, для вас личное - превыше всего, а я так не могу, не так я устроен, бабочки мои! - и он протянув руку через стол, похлопал по ладони Глафиру. - Утрясётся сейчас всё немножко, уляжется, вот тогда и будем решать с вами наши вопросы и личные дела. Договорились? - и он улыбаясь, засунул остывшую картофелину в рот. - А пока, Глафира, очень правильно, что ты Женю у себя приветила. Плохо лишь, что не в больнице она рожать будет, страшновато немного за неё... Женечка, а тебе я желаю всего наилучшего и скорейшего тебе избавления от бремени, - он наклонился к немного остывшей от гнева Евгении и поцеловал её в щёчку.
Здесь у каждого была своя правда. Аргументы Алексея вполне понятны были только для него, или таких как он, в то время, как горе Евгении было на виду, нарочно не придумаешь такой яркой ситуации.
Днестров ехал назад и всю дорогу думал о жене Жукова, но уже не как о своей возлюбленной, нет - он вспоминал её неудачные роды и боялся теперь за Женю. А вдруг, а если?.. Стучало в висках. Но оставаться в городе она наотрез отказалась. И ещё один момент не давал ему покоя, это недосказанность в отношениях с Валентиной. Как честный человек он должен ей был рассказать и о Жене, и о будущем ребёнке, ведь он понимал, что серьёзные отношения не начинают с обмана и он решился с ней поговорить дома у её отца, она должна была прийти туда по его просьбе завтра вечером. В присутствии самого Родионова он и собирался объясниться со своей любимой женщиной.
Тем временем слежка за Вяликовым продолжалась. Он вёл себя, как обычно, ничем не примечательно, но его сходство по описанию свидетеля, не оставляла сомнений в том, что человеком сопровождавшим Зимина в тот роковой для него день на станцию в Шохино, был именно Вяликов.
- Может быть его требуется допросить как следует? - говорил Алексей, как только стало известно от Жукова про эти подозрения.
- Не время ещё, мы не знаем все его подпольные связи, а они есть, - отвечал Жуков.
- Если упустим, как и Георга когда-то?
- Вряд ли он уйдёт сейчас из города, когда тут назревают такие события! - Жуков повернулся к Алексею. - Он должен кому-то рассказывать о состоянии дел в Ровенках, о наших резервах, о гарнизоне, о прибывающих частях для защиты от нападения.
- Нужно спровоцировать его, чтобы он пошёл на связь со своими людьми, и на этой встрече его и брать вместе со связными, - предложил Алексей.
- Я уже просчитывал такой вариант, он хорош, но только не в данной ситуации. Я подозреваю, что Вяликов заметил в отношении себя излишнее внимание, потому и так осторожничает. Ещё после моего повторного допроса по поводу охраны на Горбатом мосту, что-то ему не понравилось. Он насторожился и явно дал знать своим, что пока на связь выходить не будет.
- И всё-таки, надо рискнуть! - Алексей загорелся этой идеей. - Мы должны подсунуть ему такую информацию, от которой он уже не сможет отказаться и непременно пойдёт на связь. Посоветуйтесь с Каретниковым, не нам чета, человек грамотный и знающий... А, кстати, это правда, что он с Лениным был в Париже и слушал его лекции ещё до революции?
- Да, и я просил его нам рассказать об этой встрече, но ты знаешь, чем он сейчас занят - переговорами. И сейчас идёт уже последняя фаза подготовки, через два дня прибывает полк Самарина, они движутся от Севска в обход ко Льгову и в Обояни хотят соединиться с разбитыми деникинскими главарями, засевшими в лесу, - Жуков открыл форточку и вдохнул осенний воздух. - Уже прибыли сюда от партии левых эсеров, сегодня они с Калгановым готовят документы для подписания с двух сторон, а завтра выезжают с делегатами в район сосредоточения их отрядов, которые продвинулись на Слободку. Там теперь их штаб-квартира, и там они ждут наших парламентёров.
- Не боитесь их отпускать в логово к этому дьяволу, как его свои же и называют?
- Я лично, опасаюсь, но что же делать? Сегодня они получают последние указания от Каретникова, и утром выезжают в штаб капитана Еремеева. Когда подойдёт туда Самарин, они уже должны о чём-то предварительно договориться, тогда и Нестору Самарину будет легче решиться на что-то конкретное, не так ли? - Жуков явно нервничал, но вида не показывал, что у него на душе кошки скребут. Его состояние передавалось и Калганову, но он очень спокойно принимал, как данность, отрицательный исход.
Итак утром в десятых числах октября, (по другим данным это было 16 число), чёрный, крытый автомобиль в сопровождении конной группы из двенадцати человек выехал на равнину к реке Сейм в сторону Слободки, занятой белоказаками, и остановился на въезде у шлагбаума для проверки.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
