Сидеть всё время в квартире трудно, поэтому днем она выходила к подъезду подышать. Прохаживалась вдоль дома, боясь отойти дальше. Стрельба не умолкала, но она понимала, что это не очень близко и не очень опасно. Однако предпочитала держаться ближе к дому, чтобы в случае чего, успеть заскочить в подъезд.
Кроме того, на улице хоть и редко, но можно было увидеть людей. Хотя их становилось всё меньше. Женщина наблюдала, как подъезжают машины, и целые семьи спешно покидают город. Пустел дом, пустел их подъезд. «Интересно, сколько нас останется, наверное, только пенсионеры и инвалиды».
Она ходила кругами, чтобы не замерзнуть. Вдруг увидела, как подъехала очередная легковушка, и молодой человек быстро скрылся в подъезде. Марина впомнила его, это был сын пожилой соседки, участник территориальной обороны. Вероятно, привёз матери продукты. Вскоре он вышел, кивнул в знак приветствия и поспешил к машине.
- Олег, постой! Скажи, как там дела на фронте, мы же ничего не знаем, - решилась спросить женщина.
– Неважно пока, – ответил парень.- Город в полукольце. Я буду маму эвакуировать, и вам бы лучше выехать.
"Выехать, выехать, все уезжают... Нет, я никуда не поеду..." - крутилось в голове.
Изрядно подмёрзнув, женщина решила вернуться домой. Предстоял долгий подъем на восьмой этаж. Периодически она отдыхала, вдруг на одном из лестничных пролётов увидела холёного, но очень испуганного кота. Наверное, хозяева сбежали, а его просто выбросили в подъезд. Кота было очень жаль. Она подошла ближе, хотела приласкать, но кот ощетинился и злобно зарычал. Упитанный, ухоженный британец явно всю жизнь провел в доме и теперь совершенно был дезориентирован. «Вот, ещё одна жертва войны, – подумала Марина. – Надо принести ему теплую подстилку, воду и еду».
Вечером она пила чай с вареньем и сухариками. Хлеба в доме уже давно не было. Вспоминала, как Вера посмеивалась над её привычкой остатки хлеба нарезать ровненькими кубиками и слегка поджаривать в духовке. Вот и пригодились. Верхний свет не включала, пользуясь настольной лампой с двадцати пяти ваттной лампочкой. Как уже вошло в правило, погружалась в изучение военных сводок. Новости были тревожные, ошеломляющие и не укладывающиеся в голове. Многое Марине было не понятно, но интуиция подсказывала – что-то пошло не так.
Вдруг свет погас, и кухня погрузилась в полный мрак. Женщина отодвинула шторы, за окном было светлее от белого снега, образовавшего на дорогах плотный наст. На часах только семь вечера, но город мертв. Комендантский час начался в шесть, поэтому на улице ни людей, ни машин. Она долго сидела у окна, пытаясь что-то там высмотреть. С восьмого этажа город как на ладони и периодически вспыхивало зарево от далеких взрывов и пожаров. На трассе появилась колонна танков, следующих в направлении окружной дороги. Чьи это танки, российские, или украинские? Непонятно.
Ночь длилась бесконечно, надо бы постараться уснуть, но не получалось. Она лежала в полной темноте на своем диване и ждала рассвета. Часа в три ночи удалось провалиться в сон, ненадолго, так как уже в шесть начались артиллерийские дуэли. Марина встала, вышла на кухню, поставила на газ чайник. Хорошо, что есть газ. За окном светлело и становилось чуть легче. Начинался двенадцатый день войны.
Марина обдумала планы на светлое время суток. Прежде всего, надо раздобыть хлеб и желательно что-нибудь из продуктов. Из окна она увидела небольшую очередь у киоска через дорогу. Быстро оделась и спустилась вниз. Удалось купить буханку свежего, еще теплого хлеба. Это удача, даже настроение улучшилось. Добыть бы еды, но супермаркеты закрыты, ведь электричества нет во всем районе. На базарчике тоже пусто. По дороге домой встретила женщину с большим куском сыра в руке. Та указывала направление, где взяла этот сыр.
– Дорого? – спросила Марина.
– Бесплатно, это гуманитарная помощь от какой-то церкви, идите скорее, успеете взять.
Итак, день начался удачно, чуть повеселевшая Марина вернулась домой с хлебом и половиной головки отличного сыра. Отрезала кусочек, положила на хлеб, и ей показалось, что ничего вкуснее она не ела. «Зачем мне одной столько сыра», – разрезала кусок напополам и четвертинку отнесла соседке.
Телефон указывал 50% подзарядки, и Марина решилась сделать короткий звонок подруге Инночке.
– Ну как вы, расскажи, только коротко, – спросила быстро.
– Мариша, я не могу больше здесь оставаться. Мы по ночам сидим в подвале, там сыро и прохладно. Не могу я там. А дома тоже боюсь, – жаловалась Инна, – надеюсь, что завтра уедим к знакомым в небольшой городок, не буду говорить название, сама понимаешь, это лишнее. Сын как на иголках, всё опасается, что принесут повестку. А воевать он не хочет. Говорит, сами кашу заварили, пусть сами и расхлёбывают. Затаимся там, в глуши, пересидим войну, может она скоро кончится.
– Ты веришь, что скоро кончится… Ой, вряд ли.
– Ну, вот не надо! Давай позитивно смотреть на вещи. Игорь слушал какого-то блогера, он сказал, два месяца, и мы победим. – Назидательно проговорила подруга. Инна по жизни не переносила плохих новостей.
– А что твой племянник? Не уехал?
– Говорила с ним, не уехал. Они с приятелями учатся делать коктейли Молотова. Сказал, что будет подбивать российскую технику. Такие патриоты, прямо не ожидала. Молодежь настроена решительно. А как по мне, так лишь бы поскорее все кончилось, а главное, чтобы город не разрушили. Такой город красивый.
– Ну, если молодежь так решительно настроена, то разрушат непременно, – вздохнула Марина. – Инна, у нас в районе нет света, боюсь, что телефон разрядится. Поэтому заканчиваю. Подробности потом.
Коктейли Молотова, надо же! Она и не подозревала, что молодежь в её, как всегда считали, пророссийском городе столь решительна и патриотична. Как изменились люди за последние восемь лет, а она получается этого даже и не заметила. Что говорить, даже её Вера мыслит совсем иначе. Была всегда совершенно аполитичной, а сейчас готова кричать «Украина понад усе!». Теперь в Мюнхене ходит вместе со своим папочкой на митинги, обмотавшись украинским флагом. Тогда совсем не понятно, кого пришли освобождать? Нас, которые из категории 60+?
Марина с тоской посмотрела на телефон, подзарядки осталось лишь 30%. Еще немного и она останется без связи, а впереди одинокий вечер в темной квартире. Вспомнила, что вчера со стороны лестничной площадки в пятиэтажке напротив, вроде бы светилось несколько окон. Там жил её знакомый, Сергей, и где-то должен быть его телефон. Они давно не встречались и не созванивались, но в данной ситуации можно попробовать. Нашла телефон, Сергей ответил. Как хорошо, что он не уехал. Действительно, его дом с электроэнергией и мужчина охотно согласился помочь.
С замирающим сердцем Марина пересекла двор под звуки не прекращающейся канонады. Совсем близко били украинские минометы. Кочующие минометы, как их называют, постоянно перемещались внутри микрорайонов. А сейчас совсем близко, где-то из двора детского садика. Пара выстрелов и смена позиции. Было страшно. Не такая уж я смелая, подумала она. Сердце-то как колотится! Задыхаясь, поднялась по лестнице на пятый этаж, Сергей вышел навстречу. Женщина краем глаза отметила холостяцкий беспорядок, но какое это сейчас имеет значение? Сейчас главное, что этот дом цел и невредим, и что есть в нем свет. Она присела на стуле в кухне. Сердце всё выдавало неровный ритм. Нервотрепка последних дней давала о себе знать. И без того слабое сердце работало с перебоями.
– Тебе плохо? – спросил Сергей, – чем помочь? У меня куча таблеток, от покойной матери остались. Вот посмотри. – Он принёс большую коробку с лекарствами.
Марина с благодарностью посмотрела на мужчину. Такой уравновешенный, спокойный, доброжелательный. Она смотрела на него и понемногу расслаблялась.
Сергей моложе лет на семь, но в волосах уже заметна проседь, вокруг глаз веселые морщинки, а во рту не хватает зубов. И это тоже не имело значения, сейчас он казался ей очень симпатичным.
– А ты как, Сережа? Не работаешь, теперь, кажется, все по домам сидят.
– Работаю. Сутки – двое, в супермаркете охранником. Тебе повезло, что застала меня дома.
– А на работу как добираешься, транспорт то не ходит?
– На машине, есть человек, который нас, сотрудников, собирает по городу и отвозит. Кстати, кое-какие продукты начали поступать. Если, что надо, говори, привезу. – Он достал из кладовки огромную хурму и протянул Марине, – вот скушай, это поднимает настроение, – улыбнулся он.
– Что ты обо всем этом думаешь? Что ждет нас? – решается спросить Марина.
– Да, что тут думать, вляпались мы. А чего ждать, не знаю. Чего ждать от кремлевского шизофреника? Ну что он творит? Я не понимаю. А тут еще америкосы маслица в огонь подлили. Да и его, дурака, спровоцировали. Вот подумай сама, кому выгодна эта война? Только америкосам. И оружие продадут и Россию ослабят, а может она и вовсе развалится. А мы тут, просто полигон. Ну, ничего, я оптимист, мы выдержим, всё наладится. Будем жить, всем назло.
– Думаешь, он шизофреник? – удивилась Марина.
– Ну, а что нормальный человек способен на такое? Больной, больной на всю голову. Прости, еба..тый, – не сдерживается Сергей.
Впрочем, последние дни люди начали часто употреблять мат, даже слишком часто.
– А если бы он не начал, интересно, как бы развивались события? Знаешь, я вот подумала, а ведь война всё равно бы раньше, или позже началась.
– Не знаю, что об этом думать. Всё уже случилось и Россия агрессор.
Оба на минуту призадумались, повисла неловкая пауза.
– А у тебя как-то спокойнее. Мой дом прямо на проспект смотрит, к тому же восьмой этаж, а твой будто защищен со всех сторон девятиэтажками, даже звуки не какие громкие, – женщина соскользнула с опасной темы.
– Ну, если будет страшно, приходи, – улыбнулся Сергей, – у меня и кровать есть свободная. Правда! Если, что приходи. Даже если меня не будет, ключи возьмешь на первом этаже в однокомнатной квартире. Я всегда оставляю. Там Толик, инвалид, он постоянно дома. Я предупрежу. – Предложил он абсолютно серьезно.
– Спасибо, тебе! И ты приходи, если что, не забывай. А давай договоримся, если ко мне прилетит, бегу к тебе, если к тебе, то ты ко мне, хорошо?
– Годится! Договорились. Вместе оно легче.
Продолжение следует
