Нина Борисовна до своих шестидесяти лет прожила на окраине города, в своём деревяном доме. И вот, волею судьбы, под старость лет переехала в центр, жить в однокомнатной квартире. Мужа у ней лет пятнадцать как не было, а дети разъехались, устроив свои жизни, - один из детей жил в том же городе, а второе чадо и вовсе переехало в другой город.
В своей сельской местности её, как говорится, знала каждая собака, и она была неодинока, и даже не представляла что такое одиночество. Да и жизнь в частном доме куда более свободная, - хотя обитателям каменных городских домов и кажется на их обывательский взгляд, что жизнь «в деревне» скука скучная, - на самом же деле жизнь «в деревне» это жизнь большой семьи, и хоть деревню критикуют за сплетни, но ведь это всего-навсего забота друг о друге, и нередко, а скорее часто, если например кто из соседей умирает, то другие соседи идут к нему на похороны. Скажите, есть ли такие порядки в городской жизни? Нет, нету. В городской жизни, как известно, всем на всех наплевать и все довольны своим одиночеством.
Так и оказалась Нина Борисовна как Маугли попавший в цивилизацию - вернувшийся к людям . Много её неприятно удивляло и в первые дни, и удивляло до самой смерти, - множество самых обычных мелочей, но неприятных мелочей, кои описывать нет смысла, так как городские читатели не поймут «что в них такого», а сельские читатели не поймут, «не попробовав»; ну а те кто понимают, о чём идёт речь, тем и пояснять не надо, они и сами опишут тысячу заметок на этот счёт.
Нина Борисовна, впрочем, быстро завела себе приятельниц в своём подъезде, а позже и во всём доме, здороваясь с кем ни попадя, и рассказывая им обо всём, что знает. Соседки её полюбили, но за глаза, разумеется, повесили на Нину Борисовну ярлык «деревенщины», - но сделали они так не со зла, а просто, чтобы, описывая кому-то новую свою соседку, отрекомендовать её характер – характер простой и добрый, «деревенский».
У Нины Борисовны появилась даже подружка – умная интеллигентная женщина, с холодным лицом, по которому видна была её образованность и жизненный успех. Словом, женщина эта была полною противоположностью Нине Борисовне, как противоположен лёд огню. Женщине этой Нина Борисовна тоже понравилась – с ней всегда было так тепло беседовать о всяких пустяках, - не смотря на её простоту, которая несколько вызывала насмешку. Нина же Борисовна ценила в этой женщине ум, хотя и с первого взгляда заметила мёртвое её лицо и ледяные глаза. Но что же – и в прежнем месте жительства Нины Борисовны были разные люди, но со всеми нужно было уживаться и дружить, не давая воли никаким отрицательным впечатлениям.
Если бы Нина Борисовна вела статистику их разговоров с этой соседкой, - которые случались, впрочем довольно редко, может раз в месяц средним числом, - то она бы вывела, что за несколько лет общения ни один разговор их не обходился со стороны этой соседки без подъёма темы о деньгах. В свою очередь, если бы соседка вела статистику разговоров, то заметила бы, что не было ни одного разговора, чтобы Нина Борисовна не пожаловалась на то или иное в округе – то на грязь и мусор, то на пьяниц и вульгарных девок. Соседка же Нины Борисовны всегда подчёркивала какую-то несправедливость в финансовых своих разговорах – то она жаловалась, что цены высокие, то осуждала людей, которые имеют средства значительно большие, чем она и её семья, - хотя она и её семья, можно сказать, трещали по швам от достатка – на том уровне, на котором они развились.
Однажды Нина Борисовна разговорилась с одной девушкой, - девушка выгуливала красивую толстую собаку. Нина Борисовна удивилась ожирению пса, но, исходя из человеческих приличий, не стала замечать это его хозяйке, а вместо этого восхитилась его достоинствами, сказав: «Боже, какой красивый пёс», «Спасибо.» - ответила польщённая девушка. К слову, сама девушка была из ряда вон некрасивой – с большим мужским носом, с маленькими глазами и с пятнистой кожей на лице; одета девушка была во всё новое и – не то чтобы модное, не то чтобы красивое, - но во всё новое, будто только что из магазина… Врядли она считала саму себя некрасивой, да и своего пса наверно тоже не считала жирным. Девушка начала рассказывать как завтра поведёт «Ричи» (очевидно переведённое английское слово, означающее «богач») на груминг.
- Куда? – удивилась Нина Борисовна.
- На груминг.
- Это как?
- Ну там его помоют, причешут, когти постригут.
- А-а-а... – задумалась Нина Борисовна. – А почему дома нельзя помыть и, как Вы говорите, когти постричь? (Нина Борисовна сперва восприняла тему когтей как фигуральную, а не буквальную.)
- Ну там профессионалы... – не зная что ответить на простой вопрос, глупо ответила нарядная девушка. А немного сообразив, добавила: Есть же специалисты... Мы вот его, например, кастрировать водили тоже к специалистам, - не самим же кастрировать?! Хи-хи!
Нина Борисовна будто ударилась лбом. Она слышала, живя у себя «в деревне», что городские люди кастрируют котов, и то, это было ей дико, но чтобы кастрировали собак, для Нины Борисовны это был шок.
- А зачем же кастрировать пса? – задала вопрос Нина Борисовна.
На это девочка совсем уже не сумела ответить и промямлила:
- Ну... Чтобы он... Ну... не пахло...
- Псиной что ли пахнет?
- Ну да...
- А теперь не пахнет?
- Нет. – соврала девица.
Они расстались. Девица посчитала «бабку» противной и странной, а Нина Борисовна была в ступоре от новой информации.
Со своей подружкой-соседкой, - к слову, ровесницей Нины Борисовны, - они конечно болтали не только о финансах и о грязи. И встретившись как-то раз с этой подружкой, Нина Борисовна вспомнила и описала так задевший её случай и факт кастрации собак. Она рассказала об этом как единомышленнице, думая, что факт этот единичный, и думая, что такие зверства над собаками вовсе не в какой не в моде.
- Да у меня за мою жизнь и котов было – не пересчитать, - и кошки котят носили постоянно – и ничего, как-то всё всегда хорошо было: котят раздавали, коты по суткам пропадали и возвращались, и никаких неудобств. – сетовала Нина Борисовна.
- Ну так конечно, ты в своём доме. – ядовито начала оправдывать издевательства над зверями хладнокровная подружка. Но Нина Борисовна перебила с благим стремление - не дать разгореться неприязни:
- Ну конечно, конечно, я согласна. Но ведь пёс и не коша́к, - псы не воют, когда хотят сношений, как орут коты, да и не метят.
Бывает, что одних благих стремлений избежать ссоры слишком недостаточно. А в данном случае это стремление Нины Борисовны, это добро её совместно с озвученной правдой, будто что-то задели живое в её оппонентке, что-то злое.
- И правильно делают, что кастрируют! – пока не прям уж заорав, но высоким голосом произнесла «хладнокровная». – Молодцы, что и на законодательном уровне кастрируют бездомных и стерилизуют; а лучше бы их и вовсе убивали, – кому они такие нужны? Раз они бездомные, значит они никому не нужны. А почему же их сохраняют тогда? В надежде, что кому-то понадобятся?
- Ну да, есть же приюты... – робко заметила Нина Борисовна, сама впрочем совершенно не владея информацией по поводу приютов, а только где-то слышала о них.
- Да я тебя умоляю! Нам бесплатно знакомый предлагал собачку – двадцать тысяч стоит – и мы отказались. А кому нужны эти дворняги?
Нина Борисовна хотела было открыть рот, чтобы вставить слово по поводу того, что собаки бывает теряются и что некоторые из них действительно кому-то нужны и тоже породистые. Но она не вставила слова, так как оробела пред образованной своей соседкой, думая, что она её уделает неизвестными ей новыми фактами. Да и соседку понесло в дебри откровения, так что она даже съехала с темы на почве какого-то странного гнева:
- Ещё бы бомжей стали стерилизовать, - алкашей там всяких, преступников тоже. Может и станут когда-нибудь, я даже уверенна, что станут. Да только не на нашем с тобой векУ. Хе-хе-хе. – неуместно засмеялась она высоким своим смехом.
Нина Борисовна молчала – и не потому, что боялась, а потому что удивилась. Дело в том, что у этой женщины, у этой подружки-соседки, с рождения повреждена радужка на одном из её глаз, и у её единственного сына тоже от рождения такой же повреждённый глаз, только с новыми особенностями, да и сам сын был парнем очень слаборазвитым физически и помимо глаза, за который, к слову, с детства получал пенсию, повзрослев, заболел ещё одним недугом – астмой. И в этой женщине, при всех очевидных собственных недостатках, живут такие почти фашистские мысли.
Нина Борисовна, расставшись с ней в тот день, сперва утешала себя, что может быть тётя ляпнула не то чего-то, и в душе она наверно совсем такая же как она, Нина Борисовна, - так же любит животных и людей. И конечно она не разорвала с ней связи после единственного этого высказаного мнения. Но хоть в дальнейшие их беседы, уже на другие темы, ничего такого же, радикально злого, та женщина не высказывала, Нина Борисовна стала к ней охладевать. А в дальнейшем охладела настолько, что разговаривать и вовсе с ней перестала и ограничивалась при встречах лишь приветствием.
*
Так Нина Борисовна и умерла в одиночестве. Новых городских подруг она не завела, получив прививку откровения от той, и после чего стала задумываться, что и все городские люди какие-то не такие. Нет, она не стала ненавидеть их - всех незнакомых жителей своей местности, - но дружить с ними она теперь опасалась. И получилось так, что и в одиночестве плохо, - ведь сын навещал её очень редко, тот что жил в городе, а второй ещё реже, - но дружить с людьми, - вроде такими же с виду как и ты, но только городскими, - ещё неприятней.
Говорят, были такие случаи, что настоящих, а не книжных, Маугли, находя в лесу, забирали к себе в город, надеясь научить их всему человеческому, но те вскоре умирали, - в одних случаях из-за какого-нибудь вируса, в других даже из-за непривычной еды... Нина Борисовна, конечно, умерла от старости, а не от философского “вируса хладнокровия”, но умерла в одиночестве и чья-то тут вина всё-таки есть… Да,может быть конечно она сама тоже виновата, что слишком поздно переехала в город и не успела очерстветь до той степени, чтобы как все не замечать в жестокости никакого вреда. А она уже начала черстветь даже за свой прожиьый десяток лет в этих условиях - стала более раздражительной и отстранённой от окружения.
Ps. В заключение, впрочем, надо сказать, что та её хладнокровная подружка была на её похоронах.
