в командировках на различных хозяйственных работах и выполнивших задания немедленно возвратить в свои части; в командах, которые необходимо оставить для выполнения служебных заданий, назначить старших лиц, способных поддерживать строгую воинскую дисциплину. Законность таких командировок оформить соответствующим документов от командира части.
3. Категорически запретить командирам подразделений выдавать командировочные предписания, удостоверения и отпускать военнослужащих в отпуск и командировки за пределы своего подразделения. При отправлении в командировки и выдачи командировочных предписаний строго руководствоваться приказом НКО 1942г №225. п.
4. Во всех частях и учреждениях установить строгий порядок, завести учет личного состава, потребовать от всех командиров и учреждений непреклонно выполнять требования устава внутренней службы в части учета личного состава, не исключая и подразделения, находящихся на передовой линии.
5. С целью вылавливания военнослужащих, укрывающихся от фронта, дезертиров, военнообязанных, укрывающихся от призывав в Красную Армию и других, шляющихся проходимцев, чаще проводить тщательные проверки и облавы в населенных пунктах восковых и армейских тылов. Повысить качество службы заградительных отрядов, дорожно-комендантских рот, контрольно- пропускных пунктов и комендантов.
6. Всех военнослужащих и граждан, переодетых в военную форму, не имеющих соответствующих документов, задерживать и направлять под конвоем: военнослужащих - в ближайшие пересыльные пункты и запасные части, а граждан и подозрительных - в органы НКВД и контрразведки «Смерш».
7. Военнослужащих, выписываемых из армейских и фронтовых госпиталей, направлять в запасные части только организованно со старшими и точным указанием времени прибытия в пункт назначения и маршрута движения.
8. Дела, связанные с грабежами, убийствами и другими преступлениями, совершенными военнослужащими, разбирать немедленно и виновных привлекать к суду военного трибунала.
9. О всех случаях грабежей, убийствах, кражах и прочих бесчинствах доносить как о чрезвычайном происшествии немедленно, а по окончании следствия – о мерах воздействия, примененным к виновным».
Заметим, что приказ издан, когда войска Красной Армии освобождают Украину и Белоруссию, а до чужих земель более полугода. То есть отдельные личности из военнослужащих вели себя по отношению к освобожденному нашему населению крайне подло, пользуясь безнаказанностью и бездействием командования. Тем более, что в армии на тот период было много в прошлом уголовных элементов. То есть военное командование боролось с уголовщиной в армии и пыталось всячески пресекать возможность новых уголовных преступлений.
Еще я нашла несколько донесений и рапортов еще 1942-43 годов о мародерстве и насилии отдельных личностей к местному населению с фамилиями и должностями. Например, рапорт от 23 апреля 1943года Командования Черниговского партизанского соединения начальнику штаба партизанского движения на Украине товарищу Строкачу о взаимоотношениях с партизанским отрядом имени Пожарского под командованием Романенко и комиссара Фролова. Отряд, в котором 50 процентов бывшие полицаи занимался грабежами и конфискацией продуктов у крестьян, грабежами грузов с оружием, предназначенных для других партизанских отрядов. Выполнение совместных боевых операций с данным отрядом производить было нереально из-за постоянной подставы и невыполнений приказов, что командование отряда пришлось арестовать. Подобных историй в документах море. Кому интересно, посмотрите сами. Рапорты, докладные в том числе в Особый отдел. Все это можно найти на сайте ««Электронная библиотека исторических документов», сайт https://docs.historyrussia.org/ru/docs/5-poisk
Как бы то не было, но командование пыталась бороться с проявлениями уголовщины в своих военных подразделениях. Какое было отношение к немцам? Какое и должно быть: убей немца, убей врага, пришедшего завоевать твою землю. Причем у каждого была своя война и своя жажда мести, в зависимости от личных потерь.
А теперь мои вопросы и ответы отца.
Я: «Как вас встречало наше освобожденное население?»
Он: «По-разному встречало. Знаешь Марин, во время войны хуже все именно мирному населению. Потому, что военные выполняют свои задачи: взять город, село, высотку. А о мирном населении думают потом. Перед наступлением идет подготовка: разведка, артналет по местам сосредоточения сил противника, а потом наступление. И только тогда, когда местечко взято, начитается работа с мирным населением. Причем, если твое подразделение в первом эшелоне, то вы идете дальше, а в освобожденный район подтягивается второй эшелон и определенные подразделения для работы с населением. У военных есть оружие, еда и санитарные части, у местных часто нет ничего. Любая травма может быть смертельной, потому что пока идет бой, помочь некому. Бывало, что и некому особо нас было встречать. В начале войны неразбериха была страшная, а воевать мы не умели и бежали почти до Москвы. Эвакуировали в первую очередь заводы. А люди многие рады бы эвакуироваться, да не с кем. И много осталось под немцем. Обе твои бабушки остались. Отношение к оставшимся было разное. У кого родня осталась, тот переживал и понимал, что люди не виноваты. А у кого родня далеко успела уехать, тот оставшихся чуть ли не предателями считал. Так что было, что вылезали откуда-то из подвалов люди, радовались: свои пришли со слезами и объятьями. А бывало, что люди были только на окраине города. Немцы из прифронтовой полосы местное население уводили к себе в тыл, иногда. Конечно, после взятия городка, ставили фронтовую кухню специально для местных. Большая часть местного населения были женщины и дети. Все основные тяготы оккупации ложились на женские плечи, и женщины выживали как могли, работая в том числе на немцев. Немцы часто организовывали бордели для своих солдат и заставляли там работать местных, что при возвращении своих территорий вынуждало создавать на освобожденных территориях санитарные обследования местного населения на предмет венерических заболеваний. В данном случае, был приказ на запрет устраиваться на постой у местного населения и запрет на половые связи с местными. Запрет на солдатском уровне часто игнорировался и приходилось жестко объяснять, с матом, что если ты дебил принесешь в часть сифилис, то тебя свои же и порещат. Никто бы не «порешил», но такой агрессивный запрет больше помогал держать хлопцев в узде. Русский человек иногда без мата приказ не понимает. Если наша дивизия переводилась во второй эшелон, а вперед выдвигались другие части, то армия помогала местным властям в борьбе с уголовными элементами. Восстанавливались учреждения советской власти. Особые отделы НКВД работали с местным населением и выискиванием предателей, работавших на немцев. Были самосуды местных и армейских по отношению к «немецким подстилкам». Старались все это останавливать и наказывать, особенно прониклись после одной истории. В Белоруссии было это.
Пришла к нам девушка лет двадцати пяти, именно к оперативному отделу. Мы уже знали, что она пела в немецком клубе и местное освобожденное население прохода ей не давало, то грязью вымажут, то ударят. Девушка пришла к нам и попросила дать ей двух солдат для охраны. Посмотрела, как мы ухмыльнулись на ее просьбу, выждала паузу, а потом потребовала соединения по каналу разведки с Центром, назвав кое-какие кодовые слова и цифры. У разведки был свой канал связи, отдельный от канала связи дивизии, и свои кураторы в Центре. Получили радиограмму из Центра: «Дать охрану, пришлем самолет за ней». Удивились. Предложили ей остаться в дивизии. Она ответила, что лучше охрану, ей надо кое-что доделать. Выделили. Через несколько дней, действительно, прилетел самолет, а к нам за ней приехала машина с офицером. Кто-то пошутил: «Передаем вам барышню в целости и сохранности». На что приезжий ответил: «У барышни офицерское звание». Скорее всего и имя ее было «рабочее», не настоящее. Более о ней не слышал, газетчиков к таким не подпускали. Я потом пытался до бойцов донести, что никто не знает, на сколько предатель – предатель, что надо не допускать самосуд. В том числе и по отношению к власовцам. Потому что их в плен бойцы старались не брать. Приходилось работать, объяснять солдатам, что должны разбираться те, кому положено этим заниматься, должны быть суды. Но люди все разные и часто словами не объяснишь, приходиться жестко в приказном порядке. Но и это не всегда работает. Но с уголовщиной, в том числе и из армейских рядов, работали. И трибунал работал».
Я немного прерву рассказ отца своими воспоминаниями. Отец вскользь сказал мне о заражении немцами местного населения венерическими болезнями, и далее эту тему трогать не стал, так как старался при мне не озвучивать очень жесткие насилия военного времени. Предохранял меня, девочку, от ужаса, а брату старшему рассказывал откровенней. Ну а я подслушивала при случае или выспрашивала у брата. Копаясь сейчас в архивах, я нашла несколько документов как раз о заражении немцами местного населения. Например, докладную записку начальника санитарного управления Ленинградского фронта Н.В. Соловьеву о заболеваемости населения г. Гатчина венерическими болезнями от 1 февраля 1944года. Записка с грифом секретно, всю ее приводить здесь не буду, но некоторые строчки озвучу. А все желающие сами найдут на сайте. Согласно записке, гатчинское население обследовалось фронтовым дерматовенерологом майором медслужбы товарищем Копзоном, совместно с врачом фронтового кожно-венерического госпиталя капитаном м/ст Федоровой. В обследовании было выявлено: любая работа на немцев сопровождалось с половым обслуживанием немецких солдат. Отказ- увольнение и избиение. В докладной записке имена и фамилии реальных людей. А также отчет об организации немцами как в Гатчине, так и в округе сети домов терпимости, практически при каждой немецкой воинской части. В результате в Гатчине, как и остальной Ленобласти стали быстро расти вензаболевания, в основном сифилис и гонорея, которые занесли немцы и отчасти испанцы. Причем, были отмечены случаи изнасилования и заражения гонореей 4-5 летних девочек и 73-летней старух. Венерические заболевания настолько развились, что немцы были вынуждены создать больницы для своих солдат и отдельно для местного населения. Причем интересный факт: все население имело немецкие удостоверения личности, а зараженные вензаболеваниями дамы имели еще и русские паспорта. И этим фактом подтверждается стремление немцев распространить венерические заболевания в освобождаемых районах. Работу венерологи проводили совместно с Санэпидотделом ВСУ ЛФ и СЭО 42-й армии. Далее идут мероприятия, среди которых есть секретные приказы, изданные комендантом города о запрете размещения в частных квартирах и увольнительных в город, которые получают командиры частей под расписку. А также приказ о поголовном прохождении медосмотра, обязательном для местного населения. Не исключая детей. В связи с чем организуются дополнительные венпункты и
