прохожим, спешит в траву на газон. Гусеница посмотрела на Колобка, поймала его взгляд и опять поспешила. Она боялась, что ее раздавят каблуки прохожих, или кинется кошка или собака, или набросится птица, она боялась, что какой-нибудь мальчишка начнет поддевать ее палкой, издеваться над ней, а потом просто из любопытства раздавит. Наконец, она достигла газона, запыленного дворницкою метлою, загазованного проезжающими автомобилями, замусоренного прохожими, в окурках и разных отходах человеческого бытия.
Тут пошел снег, первый, еще ниоткуда взявшийся, нелепый снег, но Колобок понимал, что это нужно для гусеницы, которую уже звали не Бука, но которой давать какое-либо промежуточное имя не имело смысла. Гусеница доползла до дерева и стремительно поползла вверх. Впереди ее ждало довольно большое дупло. Она вползла в него, запряталась за выемку, которая была внутри и своей слюной прилипла там, внутри, далеко. Снег шел все сильнее. Уже наступила зима, прохожие были одеты в зимнюю одежду, а Колобок пошел домой, пить горячий чай из трав, насвистывая под нос свою любимую песню.
А гусеница медленно становилась куколкой, вокруг нее образовывался твёрдый кокон, сон и забытье окутывал ее. Она понимала, что должна стать бабочкой или снова жуком, кем-то еще, но сон так сковал ее, что процесс правильной эволюции нарушался по этой причине или какой-то другой, но как бы это не называлось, сон и забытье все нивелировали в какое то новое качество существования, но уже было просто все равно.
Она действительно видела сон, как девочка везет санки, в санках сидит, укутанная она, куколка, с ручками и ножками, под одеяльцем. Девочка постоянно останавливается, спрашивает, не холодно ли ей, подтыкает одеяло, поправляет подушку и спешит домой, чтобы накормить, напоить, куколку, потом уложить ее в кроватку, спеть ей на ночь колыбельную или рассказать сказку, а утром, проснувшись, опять спешит к ней, пожелать ей доброго утра и расцеловать ее. Так гусеница пережила зиму в прекрасных снах, а весной, когда уже становились весенние дни, куколка почувствовала, что просыпается и она из куколки превращается уже не в жука, а во что-то другое, незнакомое ей.
Весной, когда сошел снег, еще трава едва показалась и набухли почки, Колобок шел мимо дерева в банк, поговорить со знакомым управляющим. Он остановился возле дупла и увидел там голову птицы. На голове у птицы была корона. Птица выпорхнула и села на ветку. Оперенье ее было фиолетового оттенка с изумрудным отливом. Она напоминала лебедя только с длинным, как у жар-птицы хвостом и острым изящным клювом. Птица постоянно меняла цвет и фиолетово-изумрудные оттенки переходили в белый жемчужный сверкающий цвет. Птица запела чудесную песню, специально для Колобка. Прохожие остановились. Таких птиц они не видели, а многие и не подозревали, что такая птица и такое пение может быть на белом свете. Из банка вышли управляющий и сотрудники и тоже слушали.
Когда птица окончила свою песню, Колобок сказал: Теперь я даю тебе имя: Буквица. Тебе придется изучить другие священные книги жизни, где каждая глава будет начинаться со Слова. А каждое слово будет начинаться с Буквицы.
Птица опустила головку, будто ей нужно подумать и принять решение, затем посмотрела на Колобка, улыбнулась, вспорхнула и полетела над крышами домов, потом далее, а куда, один Бог знает.
