Мы с ней сдружились как-то спонтанно. Тут же нашлись кое-какие общие интересы, общие темы. Оказалось, что мы друг другу интересны.
Мы бойко болтали, много смеялись, и в такие моменты я забывала напрочь про её статус – статус замужней дамы, да ещё учительницы со стажем. По образованию, а не по призванию я сама учитель, но, увы, мне далеко до товарища Макаренко. Что не дано, то не дано. И вообще дети для меня, как обитатели другой планеты, хотя я мать. Мои дети сами по себе, я сама по себе и все довольны.
А Наташка другая. То есть там у себя она образцовая мать двоих детей, не менее образцовая жена, всеми уважаемая и почитаемая учительница. Она даже классом руководит, не говоря уже о других общественных нагрузках. Глядя на неё сейчас, это всё в голове не укладывается. Душа компании, с отличным чувством юмора, да и некоторый сарказм ей присущ. Ну, не могу я представить её в школе, о которой стараюсь не думать. Не люблю я школу, в чём каюсь, но не могу себя заставить её как-то полюбить.
Про эту только Наташкину, чуждую мне вселенную, стараемся не говорить. На мужа и детей тоже табу. О чём же мы тогда говорим? Да всё о том же и особенно об одном и том же. Она любит о нём вспоминать с теплотой и нежностью, а я не зацикливаюсь на прошлом, я больше о других, более поздних увлечениях потрепаюсь. А было время, когда мы в унисон говорили все о нём и о нём…
В ту весну мы писали дипломную (громко сказано, конечно), в большей степени дурью маялись. Позади – пять лет учёбы без отрыва от производства, почти беззаботных дней два раза в год, когда мы чувствовали себя чуть-чуть свободными от всего. Когда казалось, что возвращалась молодость с присущей только ей беззаботностью, граничащей с безрассудством. Мы учились заочно, заочно успевали пожить суетной городской жизнью. Было немного обидно, что мы так поздно сдружились. И мы наверстывали упущенное.
С виду респектабельная, недоступная Наталья превращалась в беспечную хохотушку, я же таковой была всегда. Дама Наталья оказалась с тонкой ранимой душой, жаждущей романтики, но и некоторого экстрима. Экстрима хоть отбавляй, а романтику можно придумать. Если ты решилась идти до конца, приходится подступаться своими принципами. Вот она и металась – хотелось ей и того, и другого.
Она долго не решалась на пагубный шаг, хотя этого так ей хотелось. Она бы и решилась, благо, проводников было предостаточно, но Наташа сильно комплексовала. Ей казалось, что она полновата для этого дела. А так бог её не обидел. В своё время имела успех, только вот рановато замуж выскочила, так и не вкусив запретного плода. «Лучше поздно, чем никогда!» - лозунгировала она перед очередным коллективным экстримом. Я же в роли агитатора. Теоретически она была готова к решительным действиям, а на деле всё медлила.
Тут появился некий объект, который был не прочь с ней замутить, и ей самой был по вкусу. Но он и другим приглянулся, а заочницам чужды прелюдии. Пока Наташка думала, скромно заигрывала, потягивая дешёвое вино, Туярка его и захмурила. Туярка, в прошлом доярка, не захотевшая примириться со своей участью, не в пример нашей училке, девица бойкая, да к тому же намного нас моложе. Прямо из-под носа увели единственного кандидата. Я злюсь на Наташку и про неё забываю – я-то своего не упущу. Тем временем она улизнула, и, надо же, сразу с кем-то познакомилась. Продемонстрировав свой трофей, она быстро его увела, что я не успела толком разглядеть сие ценное приобретение.
Был у меня один знакомый, так себе малый, да ещё с тачкой. Он был безотказный, часто катал меня по городу. И не только катал. В тот день я и Туярку пригласила покататься. А Наташка после того раза что-то затаилась, видимо, делиться не хочет. Заехали к ней, а она не одна. Она всё ещё с тем своим «трофеем». Я и на этот раз его не разглядела, но с ним целовалась. Что нас к этому подтолкнуло, что за искра между нами пробежала – всё произошло слишком быстро. А Наташа? Она как бы не заметила. Затем мы уехали.
- Туяра, как тебе мой кавалер? – я про шофёра.
Она глазами хлопает, можно было и не спрашивать. Наша Туяра, между прочим, многодетная мать, делает ЭТО, не глядя. Хотя всё жалуется, что муж у неё больно строг, бьёт её часто. За ЭТО и бьёт.
- Хочешь Туяру? – я своему кавалеру.
К чему всякие тонкости, когда каждая секунда на счету. Он засмущался, бог ты мой, какие условности, но не отказался же.
- Вези обратно, - командую парадом я.
Кавалер мне ещё денег сует, чуть ли не благословляет меня на новые подвиги. Побольше бы таких, чтоб и возил, и денег подкидывал, и ничего от меня не требовал.
Мы их по дороге поймали. Они в кафе, и я в кафе, а там почему-то ни души. Не обслуживают, а нас это не колышет. «Трофей» табельное оружие достает, на официанток орёт. Они несут все, что надо. Тут ОМОН приезжает, но «трофея» и он не берёт. Мент мента ловить не будет.
Едем к Наташке, и там пистолет фигурирует. Я, «трофей» и Макаров – хорош треугольник? А Наташка на улице сидит, подругу дуру выручает. Ночь холодная, а она к тому же голодная.
Мы с «трофеем» спелись, но надолго нас не хватило – всего полгода делили кровать. Наташа к нам в гости приезжала, из деревни гостинцы привозила. И крепкая же у нас с ней дружба. Она же меня благодарила:
- Наконец-то я, было, решилась, тут ты нарисовалась.
Если б не я, распалась бы ещё одна семья. Зачем ей «трофей», придурочный, как потом оказалось, мент. Лучше уж с мужем дальше куковать. Он у неё хоть и пьющий, но не бьющий. Суждено, видать, ей довольствоваться одним единственным экземпляром, а какими другие бывают, я сама могу рассказать во всех подробностях. И тогда ей вряд ли захочется опробовать их на деле.
Так что моя подруга до сих пор верна своему благоверному, хоть он того не заслуживает. Сама того не подозревая, сделала-таки доброе дело. Хотя… Наташка, как сама признается, теоретически готова к ЭТОМУ. У меня три подруги и все в теории сильны. А я, великая экспериментаторша, воплощаю их тайные желания в жизнь.
