Так вот ночью, я крепко поддавший, как не странно и сам не могу понять, как это умудрился выпить на работе, иду каяться во грехе к Круче. Я тогда работал токарем на ремонтно-механическом заводе при хлопчатобумажном комбинате, а он трубил слесарем или в ткацком, или прядильном производстве. Через цеха, переходам иду к нему. А ходить ночью по комбинату было несколько проблемно я бы так сказал. Ткацкое, прядильное производство – в основном молодые девчонки чуть ли не со всей России. И ты идёшь по цеху, а они выстраиваются у станков и такое ощущение возникает, что ты не больше и не меньше, как идёшь сквозь строй. Ты вроде как по делу, в столовую так ходили, а им хоть какое-то развлечение в ночные трудные для работы часы. Нахожу его, зову в курилку и там изливаю душу. Говорю, какой я нехороший, потому что отбил у него Нину и так далее, и тому подобное. В общем, совесть человека заела. Каково было выслушивать парню моё покаяние! Но было это, как я уже говорил, на излёте нашей дружбы с Ниной, когда было уже ясно, что наши отношения идут к завершению и встал вопрос: как же быть?! Как с минимальными потерями для всех завершить эту историю, чтоб и овцы были целы и волки сыты. Сашка стал качать права, правда до рукоприкладства не дошло, хотя я вполне заслуживал трёпки. Но это же не решало проблемы. Давай думать, как разруливать этот любовный треугольник! Договорились, что встречаемся на танцах и там разберёмся. Решать должна прежде всего Нина. Как скажет, так и будет. Встречаемся. Я с Ниной. Сашка на горизонте, то есть тут же, но держится несколько в стороне, но в пределах видимости. Однако, с танцев выходим все вместе: она, я, он, а следом идут две компашки, кодлы, как тогда называли компании ребят: его и моя. Группы, так скажем, поддержки! Сашка совершенно подавленный, расстроенный. Я полная противоположность ему: в довольно бодром состоянии духа и никакого уныния или расстройства не испытываю, внешне. Хотя как бы не хорохорился, но терять – это терять и это всегда не очень приятно. В том же самом её подъезде Нине было предложено сделать свой выбор. Не драться же нам за неё! Ну и как думаете: кого она, в конце концов, выбра-ла, кого могла выбрать наша русская женщина? Естественно его: и по пониманию он ближе – попроще, да и жалко его несчастного, страдальца. Главное – жалко! Русские женщины всегда ставили выше любви жалость и грех нам её осуждать за это! Нина сказала своё слово и я, поскольку оказался лишним, удалился, напевая при этом популярную тогда песню: «Прошла любовь, про-шла любовь, по ней звонят колокола, прошла любовь, прошла любовь, как хорошо, что ты была…» Ну ведь надо же: прошло больше сорока лет, иная человеческая жизнь короче этого, а я помню слова этой песни! И как шёл, напевая её. Несомненно, некоторое душевное расстройство я всё же при этом испытал, скорее всего не без этого, но ни слёз, ни криков и попыток как-то повлиять на неё с целью чтоб изменила своё решение, нет, не было. Вы нашли себя, ребята, и слава Богу и пусть всё-то у вас будет хорошо. Из армии я написал как-то Нине, кому только не писал в ту пору, но это отдельная история, и получил даже открытку поздравление с каким-то праздником. Но и только! Более я её никогда не встречал и более о ней ничего не слыхал! Круча с ней тоже расстался.
Вот такая история случилась однажды со мной. А уж какие выводы следует сделать из рассказанного, сами решайте.
