Ну пути...
Иногда мы так довольны собой. Мы мягки, добры, понимающи. И мы даже немного (а может быть, даже и много) стремимся к чему-то высокому и светлому (что, впрочем, не мешает нам обзаводиться семьями и быть начеку, когда очередная беда сваливается на голову неизвестно откуда).
И мы говорим, что «достигли согласования». То есть, с гордостью имеем ввиду, что в голове у нас «синтез», или, попросту говоря, «каша», а может быть, даже «мешанина». И со всем этим мы смотрим на мир, умиляясь всему хорошему в нём, а при должном напряжении сил — и всему плохому. Улыбаемся снисходительно, даём силу и гармонию окружению.., гармонию растения, плывущего по течению своей жизненной силы. Великолепно!
Но во всей этой идиллии нет места Божественному.
И поэтому тех, кому претит такая растительная гармония, Природа снова нежно и по-матерински окунает лицом в грязь, великодушно давая понять, что это не выход, но тупик. И что никакая, даже высшая животная гармония, даже Прекрасная Зелёная, не является целью.
Цель — реализовать Божественное в индивидуальном существе; изменить это существо из того, чем оно было (даже со всеми его великолепными достижениями), в то, чем оно не было; и, наконец, воплотить в этих индивидуальных существах Высшее, Единое, Бога. Открыться некоему новому, чему-то такому, чего ещё не существовало в проявленной вселенной.
Путь не для многих. Но вариантов у нас нет, как и времени — сейчас нас больше шести миллиардов, и число это растёт в прогрессии. И кто знает, сколько настоящих Людей среди этого сонмища Хомо. Мы как молочно-кислые бактерии в закрытой банке с молоком, погибаем, задыхаясь в собственных испражнениях.
Только вот Земля — не банка с молоком, и мы — не бактерии; а также есть ещё некая эволюционная Мудрость и Простота, которые достигают своей (неведомой нам) цели в любом случае.
Что нужно, чтобы человек начал искать новый воздух? Нужно, чтобы он начал задыхаться в старом воздухе. И если ты уже чувствуешь удушье, бросая взгляд вокруг и видя лишь безумие, злобу и низость; если ты чувствуешь временами, что как будто «не существуешь» и что, чем меньше содержится в тебе этого знаменитого «я», тем легче тебе дышать; если твоим желанием является не «дай мне, господи...», а «возьми, господи...», а далее вообще «нет меня, лишь Ты - везде и во всем...»; если ты чувствуешь себя одиноким, сидя на бордюре в Ченнае, на скамейке в Париже (Бордо, Монреале, Лондоне, Хельсинки), в своей собственной комнате, среди людской толчеи, на природе, в гостях.., во сне; — то знай, что Реальность сняла печать с глаз твоих.
* * *
Выйдя к скалистым берегам северо-западной оконечности острова, я увидел Океан. Это было невероятно. Так вот что он имел ввиду, говоря про скалы, покрытые кипящей морской пеной. Он был таким величественным и бушующим. Все эти миллионы лет. Я вдруг увидел прошлое Земли, когда эти огромные валы ещё не содержали в себе воплотившейся жизни, когда мы были ещё только будущим протоплазмы. Ветер ворошил волосы, а я окаменел, глядя на стихию; контакт? Растворение? Нечто гораздо более глубокое. Меня не стало; только прадед-океан. Вся современная жизнь в труде и суете вдруг показалась мне призрачной мозаикой. Ибо сейчас я наблюдал настоящий Труд — быть самим собой. Океан трудился и наслаждался бытием себя... нет, это даже не назвать наслаждением; воистину, это была Ананда бытия. Но поскольку она была слишком громадной и продолжительной (шутка ли, миллионы лет не в счёт), то становилось понятным, почему мы отгородились и перестали её ощущать в своих панцирях. Со стоном я впитывал это величие и не мог его в себе удержать — оно не умещалось.
Подойдя слишком близко, был наказан — волна окатила меня с ног до головы.
Были другие страны, другие города. Были поездки в рейсовых автобусах, настолько покрытых пылью, что внутри них в любое время дня царили сумерки. Были странные безмолвные беседы с местной беднотой на языке жестов и вибраций; их жгучие открытые взгляды, худые чёрные тела и жар их душевного тепла. И повсюду меня сопровождало нечто неуловимое, как улыбка незнакомца, как полузабытый сон.
А потом колонны Луксора — эти циклопические сооружения, посреди мусульманского мира торгашей выглядевшие так же отчужденно и странно, как изображение Будды в журнале «Playboy». Эти гиганты стояли здесь уже тогда, когда на месте Санкт-Петербурга ещё даже и не пахло человеческим. Несколько тысяч лет они плыли в киселе времени, улыбаясь нашим жалким попыткам заковать их в реестры произведений искусства. Несколько тысяч лет! Когда думаешь обо всех этих рождённых и павших династиях, мириадах людей, ушедших в небытие, ум трепещет. Всё это кануло в Лету. А они всё ещё стоят, потёртые временем, подпирая своей компактной, плотной, солнечной силой лотосные ступни бога Ра.
Эта протяжённость тишины, простирающейся над всеми веками и цивилизациями... Как, как они смогли передать её? Все их изображения, фрески, статуи, колонны, всё это несёт в себе странную оккультную силу. А эти лица царей. Их лёгкая, спокойная улыбка сверхчеловека, наблюдающего восходы и закаты народов; ждущего... Чего? Кажется, исчезни вселенная, а они останутся, - всё такие же спокойные и улыбающиеся. Можно было бы сказать, что они знали какой-то секрет, секрет бессмертия; но на самом деле никакого секрета нет. Всё тут, перед глазами. Просто мы фатально разучились смотреть. Наши шутки циничны; а наша жизнь, поделенная на равные промежутки между обедом, сном и санузлом, стала больше походить на смерть. И нельзя сказать, что это наша вина; но тогда чья же? Нашего дедушки, повинного лишь в отсутствии жажды и стремления? Мы достигли совершенства в том, чтобы находить себе оправдания.
Но эти взгляды сверхчеловеческого продолжают жечь и сверлить нечто в глубине груди. А бесконечность, истекающая из этих руин и пропитывающая саму атмосферу, не даёт покоя; она будто заклинает — достигни!
Снова и снова поражаешься разнице между этими двумя культурами. Этим странным мусульманским миром, погрязшим в суете, нищете и торговле... и этими одинокими, безмолвными гигантами Духа и Силы, требовательно и непререкаемо погружающими в меня какую-то тайную истину, от которой уже не уйти, ибо она вездесуща.
В мире есть много проводников этой истины. Они могут не знать друг о друге... Они даже могут не знать о том, что они «проводники». Но Сила использует их. Она как невидимый каркас скрепляет наш клоунский мир, не позволяя ему в мгновение ока превратиться в мелочную, злобную иллюзию и рассыпаться в пыль.
А мы.., мы шаркаем резиновыми шлепанцами по мостовым мира, облачившись в цветастые шорты или обтягивающую джинсню, и живот у нас набит чипсами с пивом, а голова — заботами о сохранности наших банковских средств.
И ради этого мы эволюционировали сотни миллионов лет?!
Ради этих лоснящихся лиц и хорошо сбалансированных желудочно-кишечных трактов?!
Но ведь это чудовищно.
Весьма жалкое разрешение эволюционных конфликтов.
Всё, что остаётся от тебя, кого даже стыдно называть человеком, это островок из пластикового мусора посреди задыхающегося мирового океана. Есть ли ответ? Он есть. Его дают те, кто приходит только ради того, чтобы открыть путь, который с завидной периодичностью оказывается вновь завален. «Из эпохи в эпоху я рождаюсь в человеческом теле, чтобы вновь раскрыть утерянное знание, просветить мудрецов и урезонить демонов».
Из эпохи в эпоху...
Но не слишком ли? Когда же нам, наконец, надоест это жалкое прозябание на грани сна. Когда мы, наконец, проснёмся и «отточим сияющие копья света, своим криком разобьём вдребезги горную скалу, сделаем в нас проход и откроем Свет и солнечный мир...1»?
Но мы так высокомерны в своей муравьиной узости, что обвиняем в узости и идолопоклонстве традиции, которые даже миллионной долей своей бескрайности, глубины и широты разносят вдрызг наши жалкие комочки серого, такого серого, вещества! Невежество испражняется на Истину, которую оно не в силах постичь. «Невежество всегда на что-нибудь испражняется».
Оно самоуверенно заявляет: «Это язычество!» Остаётся только гадать, почему за последние без малого две тысячи лет это слово приобрело ругательный оттенок. Кто придумал, что «язычество» - это плохо?, если сам этот термин берёт начало от слово «iaзыцы» - народы. Народы. Внутреннее оккультное и духовное знание различных народов. Язычество — всё, что не является исламом, христианством и буддизмом. Какая вопиющая гордыня... И нам до лампочки, что те, кого мы называем «язычниками», достигли высочайших прозрений, когда-либо достигаемых человеческим существом; что все их писания просто пропитаны светом, единством, всеобъемлющей широтой, любовью; что эти самые язычники на заре нашей цивилизации открыли (а мы впоследствии благополучно утеряли) тайну материи и духа, которые никогда не были противоположностями, кроме как в наших пустых головах. Нас не волнует, что заявляя свои суверенные права на Истину, религии тем самым принижают саму Истину, которую невозможно уложить в рамки любой доктрины, поскольку Истина бесконечна, многогранна и, главное, надразумна. Нас не волнуют слова приходящих Аватаров о единстве, всеприятии, любви, широте и мире. Язычество — и точка!
Но если разобраться вдумчиво и непредвзято, то выяснится, что в конечном счёте этот термин обозначает «то, чего мы не понимаем и понимать не желаем, поскольку это не вписывается в наши догматы либо в наше понимание». И таким образом целый мир — фьють! - ускользает от нашего плоского фотографичного взгляда, логичного и правильного... благодаря своей узости.
Есть Истина, она невероятно проста, и поэтому непостижима (разумом): «Ты есть То» - Тат Твам аси; со`хам. В этом всё.
Есть душа; не ложная душа, desire soul, как скопище самскар, привычек, желаний, стремлений, мыслей; и даже не суть жизни в глубине нашего существа, которая является лишь истинным витальным центром; а бессмертная часть Божественного, спящая в самых глубинах, на самом дне, «за золотой дверью». Наша настоящая личность, а не вся эта свистопляска на поверхности. То, что переходит из жизни в жизнь, каждый раз заново создавая тройственный адхар для своего выражения в этом мире и для получения... нет, не опыта, как склада набитых шишек и архивов точек зрения (хотя и для этого тоже), а для получение Радости, Ананды; Ананды Существования, Сатьянанда. И наша главная и единственная цель — почувствовать её влияние; войти с ней в контакт; стать ею, осознав в конце концов, что эта внешняя личность, слабая или сильная, умная или не очень — всего лишь инструмент проявления души. Другой цели у нас нет и быть не может; всё остальное — игры нашего эго, забывшего своё предназначение и свою временную миссию.
Душа. Чайтья Пуруша. О ней знали те, кого презрительно называют «язычниками»; они проживали на опыте контакт с могущественным центром безмерной Нежности, Света, Силы и Широты в глубинах своего существа; называя это «вторым рождением». Они знали, в отличие от более современных цивилизованных варваров в рясах, с бритыми головами и с автоматами в руках. И они понимали, что это второе рождение — лишь начало Пути, Солнечной Тропы; а ни в коем случае не завершение. Начало
