Робот

представляет труда, а за выпитый стакан водки человек , не причинивший никому никакого вреда, отправляется черт те куда.
-Товарищ не понимает, -  улыбнулся чиновник, и, обращаясь к директору, добавил, -  преступники, осужденные за тяжкие преступления, нуждаются в
усиленной охране. А усиленная охрана в наше время подразумевает привлечение значительных материальных и людских ресурсов и их, естественно, легче найти в большом городе. Лица же, не представляющие большой социальной опасности, в та
кой охране не нуждаются, но в то же время мы не можем им позволить свободно ходить по улицам больших городов,   они же заключенные. Поэтому мы направляем их в те места, где ощущается наибольший недостаток людских ресурсов, и где не требуется усиленная охрана. Роль охранников там выполняет сама окружающая их природная среда. По-моему разумно и вполне рационально.
Чиновник улыбнулся и с видом собственного превосходства посмотрел на Колыманова. Николай Анатольевич промолчал и, налив себе почти полный фужер коньяка, залпом выпил. Чиновник и директор последовали его примеру. Некоторое время
все молча закусывали.
-Хотя проблемы, конечно, есть,-   вновь раздался голос чиновника,   в основном эти проблемы морального плана, трудности поиска заключенных, но и это не самое главное. Главное, на мой взгляд, заключается в том, что, как правило,
люди, отбывающие наказание в тяжелых природных условиях и вынужденные при этом заниматься тяжелым физическим трудом, долго не живут,   сердце надрывается. Никто, конечно, такой статистики не ведет, но по собственному опыту я знаю, что смертность среди такого рода заключенных значительно превосходит среднюю по стране. Конечно, большинство из них умирает не в заключении, хотя и там несчастные случаи, и все такое, а по прошествии 3-6 лет после отбывания заключения. Они, как правило, спиваются, получают инсульт или инфаркт. На лечение, естественно, нет ни денег, ни времени, ни желания, ну и все такое. По уровню смертности среди такого контингента, я считаю, с ними могут сравниться только военные   офицеры запаса, проходившие службу в закрытых гарнизонах, расположенных в экстремальных климатических условиях.
Проблемы существуют, и нам с вами их не решить,   добавил он после небольшого молчания. Ну а что касается меня, то я приложу все усилия для того, чтобы отыскать вашего родственника как можно скорее, -  закончил Павел Петрович
Прошел еще один год. Как-то вечером, в конце рабочего дня Колыманова вызвал в свой кабинет директор института.
-Нашелся наш подопечный,  - сказал он, когда Николай Анатольевич вошел в кабинет и сел в предложенное ему кресло.   Нашелся в одном из леспромхозов Красноярского края и чувствует себя, судя по всему, неплохо. Документы на его освобождение готовы, но я попросил Павла Петровича распорядиться о том, чтобы его не отпускали до твоего приезда. Там, на месте, протестируй его и по результатам тестирования прими решение. Если он совсем плох, то доставь робота в отдаленное зимовье, где-нибудь в глубине тайги, и оставь его, приняв меры
к тому, чтобы его не очень беспокоили местные жители: выставь вокруг зимовья соответствующие плакаты с предупреждением о бактериологическом и радиационном загрязнении. Все необходимое для этого должен предоставить начальник лагеря,
он уведомлен о том, что обязан оказывать тебе содействие. Если же робот полностью исправен, то доставь его в деревню, туда, откуда его забрали, пусть продолжает трудиться. Во всяком случае, до тех пор, пока работает атомный реактор. По окончании работы реактора мы доставим робота в столицу для анализа результатов испытаний.
-Ну, так как, Николай Анатольевич, сможешь выехать сегодня же в Красноярский край? -  спросил директор Колыманова после небольшого молчания.
-Конечно, смогу,   ответил Колыманов,   но вот с деньгами у меня сейчас напряженно.
-Деньги получишь в бухгалтерии, я распорядился, -  ответил директор.
-Других вопросов нет, -  улыбнулся Николай Анатольевич, -  сегодня же выезжаю.
Через трое суток глубокой ночью Колыманов спрыгнул на железнодорожную насыпь из остановившегося экспресса, который на одну минуту остановился на
небольшой станции. Почти сразу же раздался гудок локомотива, и поезд, лязгая сцепками вагонов, медленно тронулся с места и стал набирать скорость, и вот уже мелькнули красные огни последнего вагона.
Прислушиваясь к затихающему шуму поезда, Николай Анатольевич оглянулся по сторонам. Слева, возвышался едва видимый в темноте козловой кран, возле него скорее ощущались, чем виделись, большие штабели бревен, приготовленных к отправке, и только впереди тускло мигал огонек электрической лампочки. На ее свет и направился Колыманов. Пройдя несколько сот метров, он увидел перед собой небольшое здание станционного вокзала и, открыв тяжелую дверь, вошел в здание, оказавшись в довольно большом зале ожидания. Зал в это время был пуст, если не считать давно не бритого мужика в телогрейке и резиновых, заляпанных грязью сапогах, который с громким храпом спал на фанерной лавке, распространяя вокруг густой запах перегара. Николай Анатольевич сел на лавку и задремал. Когда он открыл глаза, мужика на лавке уже не было, а за
окном раздавались голоса железнодорожных рабочих. Выйдя из здания вокзала, Колыманов узнал у них, как добраться до интересующего его поселка, и уже
через час трясся в кабине попутного лесовоза. Через несколько часов тряской езды по лежневке он оказался в поселке лесозаготовителей. Разыскав
бригадира, Николай Анатольевич сказал ему о цели своего визита.
-А, так вы за Серегой,-   улыбнулся бригадир.   Так он вот, в своем вагончике, вон том, крайнем от леса. Ребята, все кто с ним были, еще вчера уехали, а
он вас ждет. Начальник лагеря звонил, сказал, чтобы без вас не отпускали.
Колыманов направился к вагончику и, поднявшись по ступенькам небольшого крыльца, открыл дверь и вошел внутрь. Сергей был один в вагончике, он сидел
на табуретке возле небольшого столика и смотрел в окно, немного склонив голову к правому плечу.
-Почему наклонил голову?-   спросил его Колыманов вместо приветствия.
-Не знаю, -  ответил Сергей, -  по-другому не получается.
Колыманов достал из сумки пульт дистанционного управления и приступил к тестированию.
-А ты, в общем-то, ничего, молодец,- произнес Колыманов, закончив тестирование.   Все системы в норме, правда, шею немного заклинило, ну да это ничего, часть не ходовая. Собирайся, поехали домой!
Через полчаса, простившись с бригадиром, они выехали на лесовозе на железнодорожную станцию. И через трое суток благополучно прибыли в деревню к Степанычу.
Старик обрадовался гостям.
-Проходите, проходите, гости дорогие, -  засуетился он, и тут же крикнул во двор, где раздавался звон молочных струй о подойник:
-Маша, у нас гости.
Через полчаса все уже сидели за большим деревенским столом, на котором стояла бутылка водки и нехитрые деревенские закуски.
-Ну, значит, отслужил?   спросил Степаныч у Сергея, когда все, за исключением его выпили по рюмке водки.
-Отслужил, -  ответил Сергей, -  а водки я сейчас не пью.
-Неужели бросил?-   удивился Степаныч.
-Бросил, пока,-   подтвердил Сергей.
-Ну и молодец,   подытожил Степаныч, а избушка-то твоя цела, все как было, так и осталось, я недавно проверял. Опять в ней жить будешь, или в Москву подашься.
-Поживу в ней, -  ответил Сергей. -Завтра собираюсь к председателю сходить, на работу надо устраиваться.
-Сходи, -  согласился Степаныч, -  прав-то у тебя сейчас нету?
-Нету, -  подтвердил Сергей, -  буду в бригаде работать.
-Тоже   дело, все лучше, чем дома сидеть, да с голоду пухнуть.
Посидев еще немного с хозяевами, Сергей направился в свою избушку. Колыманов остался у Степаныча.
На следующее утро Колыманов с Сергеем, как и три года назад, уже были у председателя колхоза.
-Ну, что, отсидел? -  спросил председатель Сергея, едва они вошли в кабинет.
-Отсидел, -  ответил Сергей и, немного подумав, добавил, -  и пить бросил.
-Это хорошо, что пить бросил,-   протянул председатель, и спросил:   В бригаду пойдешь?
-Пойду, -  подтвердил Сергей.
-Ну, тогда иди сейчас на ферму, найдешь там бригадира Мишу и приступай к работе. Они там полы перестилают,  - закончил председатель.
Сергей быстро освоил уже знакомую работу. Он один выполнял почти все сменное задание бригады. Рано утром, после дойки коров, он приходил на ферму и огромной лопатой очищал пол от толстого слоя застарелого навоза, грузил его в тракторную тележку. Затем руками выламывал сгнившие доски, выносил их наружу и складывал штабелем возле фермы. После этого приходили
его новые товарищи и помогали Сергею застилать пол новыми досками, иногда подтесывая их топором. Доволен был и Колыманов, его подопечного никто не
обижал, и тяжелой работы у него было много. Испытания продолжались. Вскоре Колыманов уехал в Москву.
Прошла зима. Колыманов периодически звонил Степанычу, интересуясь работой и самочувствием Сергея. Все было нормально. Но какое-то смутное беспокойство не оставляло Николая Анатольевича. Однажды он зашел в кабинет директора института. Сев в предложенное ему кресло Колыманов сказал:
-Я по поводу нашего подопечного робота. Атомный реактор, судя по времени должен уже, выработать свой ресурс. Не пора ли его вернуть в институт для анализа результатов испытаний и разработки новой, усовершенствованной модели?
-Вернуть-то можно,-   отозвался директор, -  но есть ли в этом большой смысл? Там он работает, приносит пользу людям, а здесь мы его разберем на
детали. Конечно, все проанализируем, доработаем и переработаем, а что дальше?
 И сам же ответил на свой вопрос, -  А дальше встанет вопрос о создании нового, модернизированного опытного образца. А ты знаешь, почем сейчас малога-
баритные атомные реакторы? А электронная начинка, выполненная на основе функциональной микроэлектроники? И кто это все сейчас может сделать? Но даже если все эти вопросы мы решим, неизвестно, нужно ли наше изделие кому-нибудь, кроме мафии, разумеется.
Вопросы, вопросы и еще раз вопросы,-   продолжал он.   И я пока не готов к их решению. Беру перерыв. Тем более, что настолько ты меня информировал, нареканий на работу нашего изделия пока нет?
-Нет,-   подтвердил Колыманов.
-Ну, вот видишь,-   успокоился директор и продолжал,  - конечно, все эти вопросы надо решать, но без помощи государства это вряд ли нам под силу.
Так что, пока пусть работает в деревне, если же произойдет что-либо чрезвычайное, мы, конечно, заберем его к себе. В этом случае сама обстановка заставить нас принять какое-либо решение. Возможно и политическая обстановка изменится настолько, что государство заинтересуется нашими роботами. На том и порешим. Не возражаешь? -  обратился он к Колыманову.
-Нет, -  ответил Николай Анатольевич.
В один из жарких июльских вечеров в квартире Колыманова раздалась длинная трель междугороднего телефонного звонка. Николай Анатольевич снял трубку.
-Слышь, Николай, -  раздался приглушенный большим расстоянием голос Степаныча,  - друга твоего, Серегу, маленько трактором помяло. Не до крови, нет, -  поспешил успокоить он Колыманова, -  но одну руку и одну ногу здорово скрючило. Я думаю, что это парализация. Я говорил ему,