* - звездочкой отмечены имена, названия, события и всё остальное, о чем обычный читатель может не знать. Пояснения приводятся в конце рассказа.
Они стояли на перроне Центрального вокзала Вильнюса, но ещё не решались двинуться к вагонам прибывшего поезда, так как ожидали почему-то опаздывающего друга. Между тем, в скорый поезд, который ровно в десять утра должен тронуться в Клайпеду, уже вошли практически все пассажиры, и лишь они, да ещё небольшая горстка людей, пока оставались на месте.
- Что-то наш красавчик запаздывает, - наконец высказал свое опасение Донатас Вилкаускас, посматривая на вокзальные часы. - Уже через пять минут поезд тронется в путь.
- Ну ты же знаешь, Донатас, он наверно "окучивает" очередную даму, - не без иронии, ответил ему Вилиус Кубилюс, тоже невольно взглянув на часы. - А когда он увлечен этим процессом, для него перестает существовать все остальное.
Они весело рассмеялись, хорошо зная повадки своего друга Линаса Монкевичуса. Хоть они, не без основания называли его красавчиком, однако и сами были симпатичными молодыми парнями.
Донатасу Вилкаускасу шел всего двадцать один год. Он был чуть выше среднего роста, имел бледный овал лица с мягким взглядом карих глаз, прямым, немного кругленьким носом, необычными для парня пухлыми розовыми губками, но с истинно мужским подбородком с ямочкой. Хоть он обладал хищной фамилией, однако имел не только миловидную внешность, но и спокойный характер. С вечно растрепанными густыми русыми волосами на голове, где челка, покрывая его большой лоб, всегда капризно тянулась к глазам, он был всегда стеснителен в обществе, и лишь с родными, да с друзьями, мог более менее вести себя непринужденно. Эту застенчивость, а вместе с нею и доброту он словно унаследовал от матери, которая в отличии от строгого отца, всегда его баловала, и не отказывала ему ни в чем. Поэтому, даже сейчас, облаченный в серо-зеленую мягкую куртку, синие джинсы и в белые спортивные кроссовки "Адидас" с амортизированной подсветкой в подошвах, он, все-же с заметным стеснением боялся взглянуть на людей, стараясь больше смотреть на прибывающие поезда и на циферблат вокзальных часов.
Вилиус Кубилюс же, был полной противоположностью стеснительного Донатаса. Примерно одинакового с ним роста, он, однако, был почти на год старше его. Он имел вытянутое худое лицо, отлитое легким светло-бронзовым загаром, дерзкие большие серо-зеленые глаза, длинный устремленный вперед немного подкрученный нос, тонкие бледно-красные губы и большой плавный подбородок, на котором, как и на шее всегда виднелась небольшая поросль золотисто-рыжей щетины. Его волосы, которые, как и у друга, густым беспорядочным хаосом росли на голове, были до такой степени светло-рыжими, что когда на них падали лучи солнца они искрились множествами золотых искорок, причудливо превращая его в блондина! Эта хаотичная золотистая шевелюра словно символизировала то, что он и сам был непоседлив, дерзок, смел и отчаян. Всегда любя вставлять в свои реплики разнообразные шутки, именно он и дал прозвища друзьям, нарекая Донатаса Скромником, а Линаса Красавчиком. Сам себя же он обозвал "золотым мальчиком", самородком, золотой жилой, небрежно выплеснутой самой природой на белый свет. Но, не смотря на такой разухабистый характер, он, как истинный сын профессора биологических наук, блестяще окончил общеобразовательную школу, и сейчас также отлично продолжал учебу на факультете биологии в университете Клайпеды.
Одеваясь всегда легко и естественно, Вилиус Кубилюс и сейчас был одет в просторную черную футболку (с большой надписью на груди из белых букв "Peace" под миротворческим белым значком пацифиста), светло-серые брюки и черные туфли с тупыми, квадратными носами.
Как и Донатаса, его тоже начало беспокоить отсутствие Линаса, с которым они вчера весело провели время в одном из ночных клубов столицы. Однако, не только ночная жизнь манила их на выходные в Вильнюс, (ибо и в родной Клайпеде ночных клубов было немало), но и возможность присутствовать на играх любимых баскетбольных клубов "Жальгирис" и "Летувос Ритас", болельщиками которых они были, хотя и местный "Нептунас" конечно не забывали. Но вчера, они веселились в клубе, и поэтому беспокоились за друга, ибо перед этим все же взяли билеты домой на скорый поезд.
Июльское солнце, словно символизируя неукоснительное приближение дня, обильно залило вокзальную платформу, осветило здания и зеленые поезда, блестя в их широких стеклах словно вереницей абстрактных, сверкающих драгоценностей, мягкими лучами коснулось зеленой куртки Донатаса Вилкаускаса и беспокойной шевелюры Вилиуса Кубилюса, снова поразительно делая того блондином.
- Молодые люди! - вдруг услышали они позади себя знакомый трескучий мужской голос. - Если вы на поезд, то немедленно заходите! С минуту на минуту мы отправляемся в путь!
Парни обернулись и увидели стоящего в дверях их вагона Пятраса Пятраускаса - уже хорошо знакомого им сорокадвухлетнего проводника, обладающего ворчливым характером, копной седых волос выбивающихся из-под синей фуражки, серыми глазами на морщинистом лице и большим острым носом, из-за которого Кубилюс "за глаза" обозвал его Крысомордым.
Они знали этого проводника из-за того, что часто возвращались назад этим поездом, постоянно надоедая ему своими шутками и пивными кутежами в купе, которыми они коротали время почти пятичасового пути. Именно его они часто посылали в вагон-ресторан за новыми порциями пива и закусками.
- Да мы уже идем, господин Пятраускас! - крикнул ему звонким, задиристым голосом Вилиус Кубилюс, и, посмотрев на Донатаса, с наигранным вкрадчивым взором больших изумрудных глаз, проговорил. - Похоже, столичные дамы окончательно присвоили нашего доброго клайпедского друга, и нам придется возвращаться без него осиротевшими.
Вилкаускас прыснул от этого выражения "золотого мальчика", но все-же быстрым шагом пошел за ним к поезду. При каждом шаге, через тонкую прозрачную ткань в подошвах его кроссовок помигивал свет, который сейчас был еле заметен, но в вечернее и ночное время привлекал взгляды, доставляющие дополнительные мучения его скромной натуре.
Стесняясь смотреть в глаза поджидающего их проводника, которого украшала лишь безупречная синяя форма и такие же хорошо выглаженные синие брюки, Донатас Вилкаускас смотрел на землю. Вилиус Кубилюс же, хоть и шел впереди него, но продолжал оглядываться назад, всё ещё надеясь на то, что их дружище ловелас, всё же объявится тут в последнюю минуту.
- А вот и наш запоздавший красавчик! - вдруг воскликнул он, остановившись всего в двух метрах от вагона, и с изумлением добавил. – Похоже, что он не один!
Донатас Вилкаускас заметив его удивление, тоже остановился и оглянувшись назад, сам застыл в изумлении.
Их друг, который только что выскочил из здания вокзала, уже вовсю, чуть ли не бегом приближался к перрону. И он действительно был не один - рядом с собою, на тонком темно-коричневом поводке он вел никто иного как... пухленького розового поросенка! Шевеля своими ушами и влажным пятачком, молодой хряк, раскрыв рыло, быстро семенил ножками за парнем, забавно виляя своим крючковатым хвостиком!
Это было столь необычной картиной в это июльское утро, что Донатас с Вилиусом, от удивления широко раскрыв, как глаза, так и рты, в это мгновенье напрочь позабыли про то, что поезд вот-вот сейчас тронется в путь!
Линас Монкевичус же, с невозмутимым видом быстро приближался к ним, тяня за собою необычного спутника.
Самый старший из друзей, он резко отличался от них не только высоким баскетбольным ростом, но и своей внешностью. Он обладал широким смазливым лицом с небольшими темно-зелеными глазами, не по-юношески серьезно глядящими из-под пушистых темных бровей, прямым крупноватым носом, такими же крупными перламутровыми губами и широким мужским подбородком. Немного крупноухий как Вилиус, он с вечно короткой стрижкой черных волос, которые торчали словно иголки пушистого ежика, был одет в голубую джинсовую крутку, покрывавшую черную майку, просторное спортивное голубое трико с тянущимися желтыми и зелеными полосами по бокам, и белые кроссовки "Адидас", но без причудливой подсветки. Так одетый по-спортивному как истинный член одного из клайпедских баскетбольных кружков, которым он являлся (однако, будучи верным фэном столичного БК "Летувос Ритас"), в нем было что-то более притягательное, чем в Донатасе и Вилиусе.
Своей внешностью Линас Монкевичус смахивал не столь на студента все того же Клайпедского института (только учась на факультете гуманитарных наук), а на молодого французского парня числящегося в университете Сорбонны, который уже своим появлением способен свести с ума всех юных студенток Парижа! Он был поразительно похож на тех юношей топ-моделей, которых некоторые дизайнеры часто любят выставлять в рекламах мужского нижнего белья! И поэтому сейчас, в глазах друзей, он выглядел более чем необычно, ибо шел не с какой-нибудь белокурой голубоглазой красоткой, а с розовым поросенком на поводке! Да и куда шел - к скорому поезду!
- Извините, парни, я немного задержался! - шутливо, но с виноватой улыбкой проговорил бархатистым глубоким голосом Линас Монкевичус, когда подошел к ним, и, остановившись чтобы перевести дух, взглянув на часы, удовлетворенно добавил. - Но мы кажется успели!
Поросенок, так отчаянно семенивший за ним, видимо тоже устав, сразу же сел на задние лапки и тяжело дыша раскрытым рылом немного высунув розовый язычок, темными милыми глазками стал разглядывать друзей своего хозяина. Солнечные осколки светились в этих глазках и блестели в капельках пота, которые словно росой покрыли золотистые волоски на его розовом тельце.
- Что это?! - даже не спрашивая друга о причине опоздания, указал Вилиус Кубилюс на хряка.
Поросенок, уловив жест "золотого мальчика", все с тем же равнодушным видом победителя в забеге, повернул свое рыло в его сторону.
- Это?! – с притворной рассеянностью переспросил Кубилюса красавчик, словно прибыл к ним один, но тут-же "очнувшись" пояснил. - Это мой поросенок!
- Поросенок?! - продолжал изумляться Вилиус Кубилюс, волосы которого все сильнее полыхали золотом в свете яркого утра. - Но откуда он у тебя взялся?!
- Молодые люди! - вновь раздался треск ворчливого голоса проводника Пятраускаса. - Мы уже сейчас тронемся!
- Потом расскажу, - быстро проговорил Линас Монкевичус. – Сейчас надо сперва пробраться в свое купе.
Он, быстро сообразив, что его маленький спутник не сможет самостоятельно забраться в вагон, ловко схватил его за бока, и, подняв воздух, поспешил к поезду.
Обалдевшие друзья, быстро переглянувшись между собой, поспешили за ним.
Проводник Пятрас Пятраускас, увидев прямо перед собой парня с поросенком на руках, в первый миг тоже не поверил своим светло-серым глазам, однако, рефлекторно преграждая путь в вагон своей рукой, строго затараторил:
- С животными в поезд нельзя! С животными нельзя!
- Ну что вы сразу так, господин Пятраускас, - спокойно возразил Линас Монкевичус, смотря серьезным взором на проводника. - Я сам неожиданно для себя получил этого
