своим мускулистым телом. - А то наши животы не на шутку разболятся. Лучше давайте выпьем по последней бутылочки "Швитуриса"!
- Точно, Линас. Жалко, что остались лишь последние! - согласился, все равно ещё звонко гаркая, Вилиус Кубилюс и обратившись к подрагивающему словно от нервного тика, Донатасу, проговорил. - Но если ты когда-то встретишься с Ричардасом, или с каким-нибудь иным немцем, и захочешь завести с ним дружбу, то ни в коем случае не предлагай ему немецкое пиво, а предлагай только чешское! Не обязательно "Старопрамен" но и любое другое, главное чешское! Тогда получишь истинное уважение!
- Нашел кого учить! - насильно гася в себе приступы смеха, воскликнул Вилкаускас. - Я не хуже тебя знаю о немцах, и что они любят, ведь мой отец несколько лет прослужил в Германии!
На какое-то время в купе снова воцарилось молчание – после обильного смеха, парни, успокаиваясь, переводили дух.
- А всё же ты зря насмешливо рассуждаешь о "грегорианцах", - через некоторое время проговорил красавчику Донатас Вилкаускас. - Однажды я подарил на Рождество бабушке Оне диск с их специальным альбомом "Christmas Chants"* на котором были записаны рождественские песни. Так моя бабушка до сих пор просто летает от него в восторге, говоря, что ещё ничего подобного не слышала в жизни! А ещё бабушка Она говорит, что ей сейчас гораздо веселее убираться по дому, поставив эти песни на DVD!
- Донатас, прекрати, - смотря на него и начиная снова подрагивать, проговорил Вилиус Кубилюс. - Я конечно очень рад за твою бабушку Ону, но от второго припадка смеха, боюсь, мы просто все задохнемся тут!
Наперекор себе, они снова засмеялись, однако смех их был слабее и короче, ибо они значительно выдохлись от предыдущих припадков.
- Не знал, что ты, со своей бабушкой, верные поклонники церковных песнопений, - ещё посмеиваясь по-инерции, проговорил скромнику Линас Монкевичус. - Смотря на твою миловидную внешность, можно было бы подумать, что ты, возможно, любишь слушать лишь таких обычных эстрадных звезд, например как Стано.*
- Ты шутишь что-ли? - широко улыбаясь, спросил его Донатас Вилкаускас. - Хотя, пара песен у него действительно приличные. Я, в основном, сейчас стал сильно любить хоровое исполнение песни. И мне не важно, женские это коллективы или мужские, фольклорные ансамбли или эстрадные группы. Я всё люблю! Возможно, эта любовь к хоровому исполнению передалась мне от деда по-матери, ибо он, обладая отличным голосом, в своей молодости часто пел в церковном хоре. Я стал замечать, что неравнодушен и к опере. Например, все чаще слушаю вместе с мамой старые записи арий в исполнении Ирены Милькявичюте*. Особенно мне нравится ария "O, patria mia..."
- Вот ты старомоден, словно и вправду тоже дед, - только и проговорил скромнику Вилиус Кубилюс, все же придвинувшись к столику и глазея на оставшееся пиво. - Мне же, помимо зажигательной клубной музыки, нравиться слушать таких классных девчонок как наша Мия и немецкая рок-принцесса Лафи!* Обожаю их обеих! Ну что друзья, разопьем по-последней?!
- А я слушаю всё по-настроению, не зависимо от жанра, - равнодушно бросил красавчик и ответил на предложение "самородка". - Да, давай Вилиус, откупорь по-последней...
"Золотой мальчик" сверкнув изумрудью глаз, взяв открывалку, с проворной быстротой и ловкостью стал отделять крышки от оставшихся трех "Швитурисов".
Красавчик же, продолжая полулежать на своей койке, невольно устремил свой взор на лежащую рядом со скромником куртку - его глаза уловили какие-то надписи на её тыльной стороне, но он не мог разобрать написанное.
- Донатас, - обратился он к скромнику. - А что у тебя написано на внутренней стороне куртки? Название фирмы?
- Там написано "Nklife Nife", - ответил Вилкаускас, бросая свой взор на куртку. - Хотя, что это значит, я и сам не знаю. Возможно название фирмы. Мне мама купила её на рынке ещё два года тому назад.
- Линас, он говорит, что эту крутку любят щупать девушки в нашем институте, - хихикая, проговорил Кубилюс, уже откупорив бутылки и начав раздавать их друзьям. - Поэтому, только из-за этой причины, он и носит её второй год с весны до поздней осени!
- Его то щупают, а тебя вообще что-то наши девчонки в серьез не воспринимают! - рассмеялся Монкевичус над "самородком" беря у него бутылку пива.
- Как будто я их всерьез воспринимаю! - отпарировал "золотой мальчик". - Я все цело отдаю себя лишь баскетболу и учебе. Но посмотрим, как девицы будут меня "воспринимать" после того, когда я получу из рук самого профессора Владаса Жулкуса* диплом бакалавра! Посмотрим на это!
- Когда будешь получать диплом, не забудь пригласить и нас, - продолжал смеяться над ним красавчик. - Нам будет интересно увидеть, как ты будешь смотреться в черной мантии и бакалаврской шапочке! Да, думаю нам и не грех, даже будет тогда засняться рядом с твоей ученой физиономией!
Парни снова по-дружески засмеялись, и, чокнувшись между собою бутылками, отпили первые глотки своих последних "Швитурисов". Почувствовав, как очередные потоки пива блаженно растекаются по нутру, они снова замолчали, расслабившись устремляя задумчивые взоры в окно.
Поезд, миновав лес, на огромной скорости мчался уже вдоль просторных зеленых полей. Словно небольшими зелеными волнами из высокой травы с золотистой проседью на верхушках проносились они перед их глазами с каждой секундой словно раздвигая в сторону линию уходящего леса, деревья которого в свою очередь превращались во всё более клубящийся зеленый туман. Чистая небесная лазурь стала значительно сочнее, а проплывающие по нему редкие бархатистые клочки белоснежных облаков как будто сами источали легкий свет. От ярких лучей июльского солнца золотая летящая пыль размалевала нечеткими причудливыми очертаниями как поля, лес и облака, придавая потрясающий эффект - казалось, что за окном поезда какой-то искусный художник-импрессионист прямо на глазах творит пейзажный шедевр!
Донатаса Вилкаускас, обладающий более обостренным чувством прекрасного, чем его приятели, от души залюбовался красотой родной природы. Он всегда любовался ей сидя в купе, никогда не понимая тех, кто утверждал, что почти пятичасовой, трехсот семидесяти пяти километровый путь от Вильнюса до Клайпеды на поезде это очень скучное времяпровождение. Он не понимал, как можно скучать, когда за окном разворачиваются такие удивительные пейзажные импрессионистские картины - картины, в которые импрессионизм причудливо создает стремительное движение скорого поезда!
И сейчас, словно впервые с молчаливым восторгом созерцая красоту природы через летящую в воздухе золотую пыль, он снова не мог понять этого.
Смотря на просторные волны полей, линию дымчатого леса, клочки светящихся облаков на фоне обильно синеющего неба, на него начала находить свойственная ему меланхолия, которая быстро заменяла восторг, особенно когда он находился не в совсем в трезвом состоянии.
- Всё-же какие у нас красивые поля и леса, - продолжая задумчиво смотреть в окно, тихо проговорил он не то самому себе, не то друзьям. - Смотря на эту красоту, мне всегда не верится в то, что они довольно редко принадлежали нашему государству.
- О, кажется, сейчас Донатас нам прочтет очередную лекцию по своей любимой истории, - улыбнулся Линас Монкевичус, участливо подмигнув "самородку", и в очередной раз отхлебнул небольшой глоток пива.
- Нет, правда, Линас, - повернулся к расслабленно полулежащему красавчику, Донатас Вилкаускас. - Наш родной край в течение длительного времени вообще не принадлежал Литве. Вот скоро мы будем в очередной раз отмечать приближающийся День Государства, становление которому в XIII веке положило восхождение на трон великого князя Миндаугаса. Но ведь даже из литовцев мало кто сейчас знает, что наше скромное государство возникло именно в тот самый момент, когда в Западной Европе пышным пламенем начал разгораться мрачный период инквизиции!
Карие глаза Вилкаускаса вдруг потемнели, при этом и так бледное лицо словно залило растопленным воском. Он разом помрачнел от мыслей о Средних веках, которые часто блуждали в его голове и хлестко сталкивались между собой, фонтанируя обильными противоречьями.
- Тогда, когда наша страна даже ещё не успела толком образоваться, с целью христианизации населения, на неё сразу стали нападать немецкие рыцари военно-монашеских орденов ливонов и тевтонов, - продолжал рассуждать скромник, не встречая никаких возражений. - Затем начались бесконечные воины с Польшей, после которых вновь возобновились уже с Германской империей, и т.д. и т.п. Сколько было крови, сколько битв произошло тогда, начиная именно с XIII века, вы даже представить себе не можете! В основном эти земли, которые сейчас проплывают за окном, много веков принадлежали то Польше, то Германии. Да, в истории был и на "нашей улице праздник"- Великое Княжество Литовское! Основанное в XIV веке, оно простиралось с балтийского побережья до Черного моря. Тогда нам принадлежало многое. Это было потрясающим исключением. Но княжество быстро распалось из-за междоусобных распрей князей и отчаянного столкновения католицизма с православием. А так, в общей истории, наши земли находились почти всегда под чьей-то оккупацией.
Он отпил из своей бутылки ещё немного пива, как бы помянув Великое княжество, и покосился на друзей. Их полупьяные рассеянные лица, задумчиво уставившиеся в разные точки, дали понять ему, что они искренне пытаются вникнуть в его слова.
Усмехнувшись, он продолжал, при этом его русые брови постепенно стали сходиться на переносице в легком гневе:
- Одна оккупация менялась другой. Эта тенденция, как вы знаете, не изменилась и к XX веку, когда от многовековой немецкой оккупации мы перешили к советской. Из-за этого, как я вам уже говорил раньше, меня постоянно злит то, когда по LTV* или какому-нибудь другому каналу, некоторые наши политики осмеливаются позиционировать гитлеровский нацизм как попытку освобождения от бесчеловечного советско-сталинского деспотизма! Ведь, правда в том, что плешивый Гитлер такой же нелюдь, как и конопато-усатый "отец народов" Сталин! Поэтому те, кто утверждает, что кто-то из этих диктаторов был хорош, он для меня либо спятил, либо сам склонен к насилию, либо просто глупец! Очень многие люди сегодня как будто обезумели! Я, с ретивым пристрастием изучая Всемирную историю с 4-х лет, сейчас с великим недоумением вижу, что многие вообще блуждают в этой теме словно в "средневековой тьме"! Они совсем не знают истины! Яростно утверждая что-то, они при этом сами не имеют способности отличить черное от белого, плохое от хорошего! Это же масса "духовных дальтоников"! Кошмар! Это не мир, а какой-то бред!
В своем негодовании на людей, возбужденный Донатас Вилкаускас сам того не заметил, что перешел чуть ли не на крик - лишь увидев обалдевшие взоры, уставившихся на него друзей, "скромник", словно очнувшись от какого-то помутнения, смущенно отпустил свои глаза и отпил из бутылки свой "Швитурис". Сердце усиленно колотилось в его груди, в висках бил набат, кровь быстрыми горячими струями блуждала с головы до ног - любовь некоторых глупцов к различным деспотам, которых даже и не жили при этих деспотах, даже его, доброго,
