развернувшись, пошла прочь. Ольга последовала за ней.
– Люда, не сердись только, заходи в любое время, всегда тебя рада буду видеть, – почти кричала ей вслед Инга, не понимая того, что сейчас творилось в душе Людмилы.
«Назначить Козаку Максиму Андреевичу наказание в виде лишения свободы сроком на пять лет, – как заезжая пластинка крутились слова судьи в голове Людмилы уже второй день. – Ведь мало того, что за счет меня бизнес свой обманный наладила, так еще и, подарив надежду, сама же ее и украла», – с ненавистью об Инге думала Людмила. А когда Ольга рассказала ей, кто были те двое в кабинете, к ненависти добавились гнев и злоба. Один из них был братом Инги и владельцем того самого ресторана, из-за которого Ольгу и выжили из помещения. Второй был бригадиром тех бандитов, которые устроили погром в Ольгином магазине. Получалось, что Инга была как-то замешана и в дочкиных бедах. Нервы Людмилы были на таком пределе, что она уже три дня не могла вести прием. Ко всему еще пропал и сон. На третью бессонную ночь у нее начались видения. Виделась ей баба Клава, собирающая в лесу травы, могилы с покосившимися деревянными крестами и поросшие бурьяном, черные вороны, сидящие на деревьях, и еще многое чего. Под самое утро предстал пред ней старик с заросшей бородой и безобразным лицом. Взгляд его был тяжелым и пронзительным. Он выражал неимоверную внутреннюю силу, идущую из глубины веков всех его предков и сконцентрированную в нем. В руках он держал огромного размера медвежий коготь. Людмила поняла, что весь колдовской род, к которому принадлежала баба Клава и теперь она сама, идет от этого старика. Только связь в этом роду была не по крови, а по духу.
На следующий день Людмила уже знала, что ей надо было делать. Съездила на два городских кладбища. Набрала земли с подходящих могил. Побывала по кругу в семи церквях. Заказала молитву за упокой души, раздала милостыню только не тем, кто действительно нуждается, а местным пьяницам, побирающимся возле церквей, с наказом выпить за упокой души рабы божьей Инги. И еще много чего в тот день она сделала. Через две недели машина, за рулем которой находилась Инга, мчавшаяся на огромной скорости по загородной трассе, выехав на встречную полосу, лоб в лоб столкнулась с груженым КамАЗом…
Как только Инга отошла в мир иной, на Людмилу опустилась благодать. От бога она была или от дьявола, Людмила не задумывалась. Воспитанная в советское время, к богу она относилась как к пережитку прошлого. Впоследствии, занимаясь оккультной практикой, она пересмотрела свое отношение к религии. Теперь религия для нее стала являться некой объединяющей людей идеей, вытягивающей в процессе молитв из них энергию и перераспределяющей ее между собой от большего к малому. По своей сути эта была та же магия, только уж больно напоминающая социализм, где весь совместный труд складывался в единый котелок и делился между всеми примерно поровну, невзирая на КПД отдельного участника. Магия же была схожа с капитализмом, где отдельно взятая личность присваивала большую часть труда других личностей и использовала его по своему усмотрению. Только в магии результатом труда был не товар, а энергия, которую люди воспроизводили, молясь в храмах. Хоть работники культа и стерегли своих энергетических производителей, гоняя напущателей, приворожников и прочих Людмилиных соратников из храмов, им все же удавалось, подключившись к толпе верующих во время службы перенаправить часть их энергии для воплощения нужных им событий. Она понимала, что на самом деле все гораздо сложнее, но такое видение ее устраивало, так-так оно достаточно просто объясняло принцип работы ее ремесла.
После всего этого, жизнь пошла своим чередом. Так же шли к ней вереницы клиентов. Вот только если раньше она испытывала удовольствие от знахарства, то теперь оно никак не могло сравниться с той благодатью, снизошедшей на нее после гибели Инги. У Ольги магазинные дела так и не шли. Как будто злой рок висел над ее финансовой деятельностью. «Это все нечистой силы проделки, – шептались бабы в округе, – не хочет она Людку отпускать с этого дома, видно тут место у них особое». Дело в том, что в доме, где жила Людмила, раньше жила бабушка, также промышляющая ведовством. Так что дорожки к этому дому были давно уже протоптаны и появление Людмилы в этом доме было неслучайным. Люди, сопоставив конфликт Людмилы Георгиевной с Ингой и гибелью последней, пришли к выводу, что не только может лечить она. Вскоре об этом поползли слухи, в результате которых к Людмиле стали поступать завуалированные просьбы в помощи ускорить кому-либо переход в мир иной, намекая на хорошее вознаграждение. Она делала вид, что не понимает о чем идет речь.
Приблизительно через год, Людмила стала чувствовать, что ее покидают силы. Стало болеть все тело, по ночам тянуть и выворачивать суставы. Она поняла это как знак, и что от нее требуют. Но теперь инициатива должна была идти со стороны, а не от нее. Таким образом, большая часть ответственности ложилась на заказчика. Где и как его найти она не знала. Когда ей стало совсем невмоготу, что даже сил не было ячмень заговорить, заказчик объявился сам. С виду это был простой обычный работяга, подозревающий, что его теща колдует и хочет извести его. Что-то неуловимо фальшивое было в его суетливом поведении. Видя его неискренность, Людмила на всякий случай сделала ему отливку воском. Как она и думала, ни сглаза, ни порчи на нем не было. Уже собираясь уходить, он вдруг резко изменился. Вдруг куда-то пропали его неуверенность и суетливость.
– На смерть порчу можешь сделать? – хорошо поставленным командным голосом, смотря прямо ей глаза, спросил он.
– Могу, – немного помолчав, тихо ответила Людмила, расценив это предложение как неслучайное.
– Что тебе для этого надо?
– Имя, фотографию, вещи им или ей ношенные, только нестираные. Волосы или ногти.
– В конце недели все завезу, как будет результат, получишь, – и он достал из внутреннего кармана новую пачку сто долларовых купюр.
– А обманешь, – замогильным голосом произнесла Людмила, – там же в раз и окажешься.
– Не пугай, – поежившись от холода, повеявшего от Людмилы, ответил он, – не обману.
После этого визита, Людмила заметно лучше стала себя чувствовать. Предвкушая работу, оживилась, стала шутить со всеми. «Ты Людка, ненормальная, – говорила ей соседка Тамара, – еще вчера богу душу готова отдать была, а сегодня уже хоть воду на тебе вози». В субботу приехал заказчик – привез, что было надо. С фотографии на Людмилу смотрел мужчина в строгом костюме с галстуком, примерно лет 35 или 40, немного уставший, с печальными глазами, темноволосый и прической, зачесанной на бок. «Вот, – сказал заказчик, – Олег». Людмила сказала, что на неделе все сделает, и результат будет в течение сорока дней.
– Точнее сказать можешь? – спросил командир, как окрестила заказчика Людмила за его командный голос.
– Ежели сильный он, то к концу сорокового со дня проведения работы. За неделю соберу, что надо, вот с конца ее и считай.
На дворе стояли последние дни сентября. Бабье лето было еще в разгаре. В октябре 17 числа появился командир. Молча отдал Людмиле пачку денег и, стараясь не смотреть ей в глаза, развернувшись, ушел. Вечером пришла Тамара, следящая за всеми событиями в городе и с порога затараторила о том, что наш самый главный депутат поехал купаться за границу и утонул. Но, утонул не сам, а что ему враги его нарочно неисправный акваланг подсунули.
В течение года, Людмила чувствовала себя прекрасно. У Максима в колонии было все хорошо. Никаких жалоб и нареканий со стороны администрации на него не было. Ольга помимо того, что меняла один магазин на другой, теперь еще стала менять и своих сожителей. «В кого она такая непутевая, – думала Людмила, – скорее всего по отцовской линии, не зря, поди чертей - то гонял». Успокаивая себя такими мыслями, в глубине души она понимала, что дело не в Андрее, а в ее ремесле. Но, не заниматься им, она уже не могла. Опять начались проблемы со здоровьем. Уже зная, что все это означает, Людмила попробовала бороться с этим при помощи медицины. Всю зиму и весну она проходила по врачам. Те, только разводили руками, не находя у нее никакого заболевания, и футболили ее от одного специалиста к другому. К лету совсем расхворалась. Суставы выкручивало и выворачивало, временами ее всю выгибало, как при эпилептическом припадке. Постоянно болела голова. Терпеливая ко всему,Людмила нет- нет, да иногда начинала подвывать от боли да так, что соседские собаки, слыша ее вой, скуля, вжимались в свои будки. Как и в прошлый раз, решение пришло само.
Оно появилось в виде молодящейся женщины средних лет. Она долго жаловалась на своего не то гражданского, не то законного мужа, что он паразит, всю жизнь ей испортил, всю кровь выпил, всю молодость ее загубил. Пока гол как сокол был, так тише воды, ниже травы, а как в гору пошел, так про нее родную совсем забыл и теперь с молодухами направо и налево гуляет. И вот если бы он, кобель такой, шею бы себе свернул, то это было бы справедливо, и она этому была бы рада. «Врешь ты паскуда, – глядя на нее, думала Людмила, – корысть на твоей морде так пропечатана, что ее и топором не вырубишь».
– И в сколько ты шею кобеля своего ценишь? – спросила она ее.
– Что вы, это же просто к слову.
– Так ты же за этим сюда пришла, или нет? – в голосе Людмилы прозвучала скрытая угроза.
– Я вот думала может проучить его, слабость там наслать или еще что…
– Слабость для кобеля хуже смерти, – перебила ее Людмила.
– А и это возможно? – слово это, она, слегка выделила, дрожащим от возбуждения голосом.
– Тебе, даже нужно, – властно произнесла Людмила, – так в сколько?
– В семь тысяч, – моментально ответила она и тут же добавила – долларов. Этого достаточно?
– Что-то ты уж не больно ценишь свою загубленную молодость. Да ладно, годиться.
– Только чтобы, – заказчица немного замялась, – сразу…
– Не переживай, – заверила ее Людмила.
Через месяц Тамара, сидя у Людмилы на кухне за чашкой чая, рассказывала ей о том, что директор одной строительной фирмы пошел проверять, как строится, дом и упал с лесов. Разбился насмерть. «Какой черт его дернул лезть на такую высоту? – сетовала Тамара, – ведь на то, есть прорабы». Подозрительная Тамара во всем произошедшем деле увидела происки конкурентов, которые то - ли леса подпилили, то - ли разлили на них что-то скользкое. Следствие по этому делу установило, что причиной гибели бизнесмена явился несчастный случай. Все его состояние перешло к женщине, с которой он проживал в последнее время. Деньги за второй заказ, Людмила приложила к деньгам за первый, к которым она даже не притрагивалась. Уж она как никто другой знала, что деньги не только пахнут, но и несут за собой шлейф тех дел, которыми они были заработаны. Теперь, вся прошедшая ее жизнь, состоящая из отдельных кусочков мозаики, стала постепенно складываться в цельную картину. И эта картина не оканчивалась настоящим моментом времени, а простиралась седой дымкой в туманное будущее, в котором эти деньги должны предназначаться приемнику ее дела.
Вскоре освободился Максим. Оказавшись на свободе, он первое время был как
