максимальной для себя пользой. Смотаться к себе в каморку, быстро отпить значительную часть содержимого заветной бутыли и вернуться обратно заняло у него не больше двух минут. Его кратковременное отсутствие никто не заметил, а на то, что после этой отлучки глаза Михайлыча начали полыхать желтым огнем никто не обратил внимания. Перепалка зашла окончательно в тупик, а противоборствующие стороны исчерпали аргументы.
В связи с тем, что вопрос оказался запутанным и сложно разрешимым, Дурников предложил перенести дальнейшее обсуждение к себе в кабинет. Они с Кларой Самойловной расположились у стола, а Михайлыч скромненько на стуле у стены.
Для начала решили провести ревизию всего отчета, поскольку Михайлыч категорически утверждал, что отдавал свой раздел Кларе Самойловне и откуда в отчет попала методика не имеет ни малейшего понятия. Клара Самойловна вяло отбивалась, аргументируя свою невиновность тем, что она больше тридцати лет составляет отчеты и у нее никогда ничего не пропадало. Дурников, крайне раздраженный действиями своих сотрудников, разложил на столе отчет и настаивал, чтобы они показали или нашли пропавший раздел Михайлыча. Последний сидел и со все большей ясностью осознавал, что еще несколько минут и его отправят писать этот несчастный раздел во второй раз. Михайлыч тяжело вздыхал, размышляя о бренности существования и тут его взгляд остановился на небольшой стопке бумаги, придавленной перекидным календарем. Что-то знакомое показалось в загибе верхнего листа. Михайлыч присмотрелся и чуть не взвыл от радости — это была распечатка, которую безуспешно все разыскивали уже второй час. Тут же он вспомнил, как забыл ее у Дурникова на столе, когда тот поднял крик, что его отвлекают самым бессовестным образом.
Раздел лежал перед глазами. Казалось — протяни руку, возьми и сразу пропадут все проблемы, однако это было не так. Одни проблемы, связанные с пропажей раздела, исчезали, но на их месте появлялись другие — как раздел оказался на столе у Дурникова, почему Михайлыч не помнит, что делает и не связано ли это с его пристрастием к животворным пивным бутылкам?
Оглядываясь по сторонам, как нашкодивший кот, Михайлыч усиленно размышлял — упадет ли на него сейчас справедливый гнев Дурникова или ему, все-таки, удастся как-то вывернуться из этой ситуации. И спасение пришло к нему с совершенно неожиданной стороны. От резкого движения листы отчета рассыпались по столу, а часть разлетелась по комнате. Собирать отчет кинулись все присутствующие и тут Дурников сам вытащил раздел Михайлыча из-под перекидного календаря и сунул его в общую пачку.
Через пару минут наступила немая сцена, когда, совершенно неожиданно обнаружился столь долго разыскиваемый раздел. Правда находился он не на своем месте, а почему-то в конце, но он был. Был! И, что самое удивительное, полностью соответствовал методике, составленной Дурниковым. Некоторое время все молчали, потом Дурников махнул рукой, отпуская подчиненных и принялся укладывать отчет в объемистую папку.
Михайлыч возвращался к себе в каморку. Так долго и упорно собиравшаяся над его головой гроза прошла стороной и на душе его было светло и спокойно. Глаза Михайлыча полыхали желтым неугасимым племенем и отблески этого огня плясали на облезлых стенах сумеречного коридора. Михайлыч шел к себе в каморку, где под столом ждала его заветная бутыль.
