Олега тайком поговаривали взрослые, отец Олега действительно остался жив после аварии, раз его тела так и не нашли!
Он вернулся в свою каюту, положил бластер и явно пошел догонять своих, однако при этом само собой уж понятно, что сильно так далеко он точно никак тогда не ушел.
А впрочем, он на это вряд ли, что вполне всерьез на деле рассчитывал, иначе бы обязательно прихватил с собой оружие.
Но все это, со всею очевидностью, произошло несколько позднее, а не сразу после аварии.
А в тот страшный момент в жилых отсеках не осталось буквально ничего: ни освещения, ни отопления, да и радиация была, пусть и не самая большая, но никак уж нисколько не безвредная.
И, несмотря на то, что вовсе не была она смертельно опасной при том, как есть вполне полноценном наличии должного, надлежащего и вполне этак соответствующего квалифицированного лечения, а все же колонисты, имеющие на руках малых детей, само собой, разом потребовали незамедлительной эвакуации.
А все старшие офицеры корабля были мертвы, а потому и приструнить их было, собственно, некому.
Да и мороз поначалу не казался настолько уж действительно страшным препятствием: все-таки они были довольно тепло одеты.
Да вот, однако, те имевшиеся в наличии термокостюмы оказались нарядом, довольно-таки малопригодным для здешних суровых гор.
Их ведь должны были высадить в равнинной местности совсем так другой планеты…
Да и были они скорее только жалким подспорьем, нежели чем вполне ведь настоящей формулой всеобщего спасения.
Люди в них то и дело падали в пропасть и разбивались насмерть.
Однако без этих термокостюмов, пусть и с часто вовсе этак совсем ведь внезапно садящимися аккумуляторами, из гор никто бы так и не вышел, как о том, часто же горько охая, причитала вслух Кристина.
И не было понятно, рада ли она этому обстоятельству или, как это с нею порою случается, призывает она на головы всех жителей Поселка самую скорую и на этот раз никак этак вовсе неминуемую погибель…
Для долгой зарядки термокостюмов требовалось электричество, а временный начальный заряд не был даже снабжен надежной системой оповещения о том, что он вот-вот явно закончится.
Однако все эти разговоры о вещах, совершенно никак не имеющих никакого отношения к реалиям леса, не казались ни для кого из выросших здесь ребятишек чем-либо действительно достойным настоящего, серьезного внимания. Хотя дети и делали вид из уважения к старшим, что им все это очень даже вполне искренне интересно.
Вот и Дик, будучи от природы весьма рассудительным человеком, все это слушал и слушал, когда он еще был совсем, совсем маленьким, однако по прошествии многих лет все это стало ему казаться сказкой или мифом, которым просто-напросто совершенно так беспрестанно утешают себя взрослые.
И вот этот былой миф ныне окончательно уж стал вполне полноценной реальностью, а главное, еще при этом и таковой самой вот насущной явью, за которую никому и никак более не предстояло заплатить своею единственной жизнью.
Это радовало, но все же Дику было как-то несколько так не по себе, и он тихо ушел в свои прежние мысли.
И вот все остальное время, пока катер, взмыв в небо, летел к Поселку, они просидели молча, думая каждый о чем-то своем.
Сергеев с Олегом тоже притихли, они ведь еще были до чего на редкость совсем так слабы.
И лишь когда до Поселка стало попросту рукой подать, Дик обнадеживающе взглянул на Салли и негромко произнес:
– С вашей Клавдией все будет в полном порядке.
Я, кажется, догадался, что это именно с нею стряслось.
Салли отнеслась к этому просто, как к вполне естественному выражению простого сочувствия.
Она улыбнулась и ласково произнесла:
– У вас тоже все будет на Земле полностью так до конца хорошо, вот увидишь.
Никто на вас как на дикарей смотреть и близко уж нисколько не станет.
Я обещаю.
А тем временем мать Олега, протолкнувшись сквозь всю толпу, буквально влетев в катер, прижала сына к груди.
Он почти полностью пришел в себя и как-то сразу обмяк, узнав о Марьяне.
Ее болезнь не слишком так сильно его на деле встревожила.
Для него главной вестью было то, что она вообще уж попросту осталась жива, а цела ли, невредима – неважно, до свадьбы заживет.
Олег всею душой верил в чудодейственную силу земной медицины.
А про Казика он в этот момент так и не вспомнил, и только через несколько минут, опомнившись, он негромко и хрипло произнес:
– Ну, как там наш Маугли? Все вот выспрашивает у землян про Землю?
И тогда Дик переминаясь с ноги на ногу, довольно же весьма невесело ему поведал всю ту до чего незамысловатую историю их неоправданно долго затянувшихся многодневных скитаний по гигантскому дереву, не позабыв при этом упомянуть и про свой великий гнев, когда он увидел, как земляне спешно покидают станцию.
И как это разве что чудом ему довелось набрести в водах озера на умирающего Казика, в которые тот едва-едва успел, истекая кровью укрыться, из последних сил отбиваясь от стаи шакалов.
С особым ожесточением он рассказал обо всем том, как уж совсем без разбора расстреляв множество роботов, он чуть было не разрядил бластер в их вовсе не к спеху вернувшихся хозяев.
Он полностью все до конца действительно понял и был зол на одних лишь проклятых снежных блох.
Однако другие себе этого еще нисколько не уяснили!
Тетя Луиза фыркнула и, широко раскрыв глаза, громко произнесла:
– Дик, ты в здешних лесах давно чувствуешь себя как дома.
Может, тебе тут одному за всех нас уж навеки так разом остаться?...
И тут Дик повернулся к Салли и со сдавленным рыданием негромко произнес.
- Я не хотел причинять вам вред, но эти роботы…
Салли всплеснув руками громко изрекла…
- Неужели же ты думаешь, что одна человеческая жизнь для нас менее ценна, нежели чем целых сто тысяч роботов?!
Но все равно Ирина, мать Олега, вымолвила с тем нисколько ей явно нескрываемым горьким упреком:
– Но почему же это вы до того поспешно улетели и не оказали мальчику должную и необходимую помощь?
Салли пришлось в самых мелких подробностях рассказать буквально все об их путешествии на «Полюс» и о том диком и непонятном разгроме, посреди которого они, вернувшись назад на станцию, застали Клавдию.
Она с надеждой в голосе произнесла, оглядывая жителей Поселка:
– Может, вы хоть чего-либо знаете, уж, что именно с ней могло и впрямь-то такое вообще ведь случиться?
Какое это животное сумело проникнуть внутрь станции сквозь запертые двери, не оставив после себя совершенно так никаких видимых следов, и почему Клавдия даже и не помнит, с кем это она долго и упорно сражалась так и ведя тот самый неравный бой?
Взрослые покачали головами и меланхолично проговорили:
– Много тут всякого зверья водится, а к югу так и еще больше. Мы их всех и не знаем.
Все жители Поселка были попросту слишком потрясены радостью встречи, а потому совсем до чего мало задумывались о проблемах своих спасителей.
«У нас тут и не такое бывало», – чувствуя в сердце небывалую радость, весело подумал Вайткус.
А кто-то из малышей громко выкрикнул:
– Это, наверное, была снежная блоха!
Но Салли не обратила на этот крик ни малейшего своего серьезного внимания.
Ей все еще немного казалось, что она находится посреди совершенно одичавших людей. «Наверняка они живут мифами и легендами, а снежная блоха – один из них», – подумалось ей.
Салли продолжила свой рассказ, и только под самый конец она лишь разве что вскользь упомянула об отлучке Клавдии в лес, как и о том, что та немного приоткрыла шлем своего скафандра.
Вот тут все разом опять неистово загалдели, снова и снова над ними проносился все тот же более и более громкий шепот: «Снежная блоха». Как будто страшный рок вмиг обрушился на плечи этих людей. Они стояли, безмолвно глядя на Салли, почти как на нечто им совсем разве что ненароком только во сне и привидевшееся.
Салли несколько опешила.
«Уж не больны ли все эти люди психически? – пронеслось у нее в голове. – Все-таки столько лет в изоляции на этой ужасной планете».
Но тут опомнился Старый:
– На этой планете существует насекомое, способное отравить мозг человека. На какое-то время он становится жертвой призраков. После окончания припадка он, обессилев, засыпает, а когда просыпается, ничего определенного обо всем им содеянном он нисколько не помнит. И самое ужасное – это то, что, находясь в этом состоянии, он может убить кого угодно, даже самого близкого ему человека.
И весь тот сущий страх он в том, что ваша Клавдия могла убить вас обоих, а потом, до смерти перепугавшись, законсервировать станцию.
Этот мир наверняка объявили бы опасным, особенно в связи с гибелью «Полюса». Кто бы это тогда стал выяснять, рискуя людскими жизнями, что же это именно некогда сгубило наш несчастный корабль?
Салли вскинула голову и очень четко произнесла:
– Я сейчас вызову станцию и обо всем внимательно расспрошу…
Она несколько побледнела.
– Но это ведь неопасно для жизни заболевшего, правда? – с надеждой в голосе спросила она.
– Мы почти все этим переболели, и многие не один раз, – вразнобой ответили ей.
Салли вызвала станцию.
– Клавдия уже чувствует себя вполне сносно, – ответил Павлыш, – но что-то ее явно мучает. Она сама не своя из-за того, что случилось с мальчиком. Она сидит возле него и громко плачет навзрыд.
Салли, – после паузы добавил Павлыш, – она все с рыданиями повторяет про какие-то маленькие одуванчики.
– Одуванчики! – воскликнул, сорвавшись в кашель, Сергеев.
И тут почему-то опять все совсем не на шутку разом всполошились и начали поднимать руки к небу.
Тетя Луиза сплюнула и в сердцах обозвала Клавдию полной дурой.
Старый грустно извинился за нее, просто и тихо сказав:
– Вы уж, Салли, ее простите. Мы все тут бесконечно одичали…
– И все же, – суровым тоном поведал Вайткус, – этот одуванчик похуже гнезда гремучих змей. Я как сейчас помню – девятнадцать лет назад я со всех ног удирал от своего лучшего друга, который тоже, наверное, себе вообразил, что здесь Земля, и в точности так беспечно подул на эдакий, с одного вот виду очаровательно милый и совершенно безобидный, одуванчик.
Калдиша убил Познанский.
Он, может, и поторопился, но, по-моему, выхода у него попросту не было.
– Да, – вспомнил Старый, – я отлично помню, как он, чуть не плача, оправдывался, что раньше, мол, когда с кем-то такое случалось, то у того человека, по крайней мере, не было в руках заряженного арбалета.
– А Калдыш имел предостаточно стрел – аж шесть штук, и трупов могло стать, куда только больше, – невесело напомнила ему тетя Луиза.
– И именно после этого случая мы и уяснили явную взаимосвязь между этими «одуванчиками» и нашими товарищами, вдруг ни с того ни с сего разом теряющими всякий разум.
– Но как это ваша Клавдия могла дойти до этакой неимоверной глупости? – выкрикнула вдруг Ирина.
– Она не биолог, – отозвался за Салли Павлыш, и в его голосе, глухо доносящемся из динамика, явно зазвучали очень даже напряженные нотки, поскольку Павлыш сколь ясно и отчетливо вспомнил, кто это именно первым начал весьма так решительно пренебрегать всеми существующими инструкциями.
– Все равно должна была знать, – отрезала мать Олега.
Ей все еще казалось, что Олегу лишь чудом удалось спастись.
В той цепи роковых случайностей, из которых
